Анджапаридзе, Отар Георгиевич

Отар Георгиевич Анджапаридзе

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отар Георгиевич Анджапаридзе (12 февраля 1920, Батуми — 27 мая 1996, Москва) — знаковая фигура советской и российской вирусологии, основатель и, в течение нескольких десятилетий, бессменный директор Института вирусных препаратов Минздрава СССР/РАМН в Москве, которому в 1999 году было присвоено его имя.

Биография

Родился 12 февраля 1920 года в Батуми в семье потомственного дворянина Георгия Несторовича Анджапаридзе. В 1937 году окончил среднюю русскую школу в Батуми. В 1938 году приехал в Москву и поступил в 1-й медицинский институт. Собирался учиться на хирурга, но из-за сильной потери зрения на один глаз не прошёл медкомиссию. В итоге стал знаменитым вирусологом.

В период учёбы в Москве жил у родственников по материнской линии на 1-й Тверской-Ямской улице (в те годы улице Горького). Завершил медицинское образование уже в Тбилиси в 1943 году. До 1946 года находился на противоэпидемической работе в Батуми.

В 1946 году женился на Орловой Татьяне Сергеевне, переехал в Москву и начал работу в московских научно-исследовательских институтах. В 1957 году пришёл на работу в НИИ вирусных препаратов, став в дальнейшем его бессменным директором.

Отар Георгиевич не имел детей, зато оставил богатое научное и творческое наследие, не потерявшее актуальности и сегодня. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

Признание и награды

Отар Георгиевич Анджапаридзе — академик Российской академии медицинских наук, профессор, доктор медицинских наук, внёсший значительный вклад в развитие отечественной вирусологии. Автор более чем 400 научных трудов и монографий, под его руководством успешно защищено свыше 30 кандидатских и докторских диссертаций.

В течение многих лет был экспертом Всемирной организации здравоохранения по вирусным инфекциям, избирался академиком-секретарем Отделения профилактической медицины РАМН.

За успехи в научной деятельности был награждён орденом Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени и орденом Дружбы народов.

Интересные факты

• Отар Георгиевич Анджапаридзе — потомок благочинного Имеретинской Епархии, священника Кицийской Спасской церкви Самсона Анджапаридзе по линии его старшего сына — Нестора. При крещении в 1855 году Нестора восприемником был записан дворянин Шенгелая.

• Супруга Отара Георгиевича Анджапаридзе — Татьяна Сергеевна в 1951 году окончила Московский институт иностранных языков. Сначала она работала в Издательстве литературы на иностранных языках, а с 1954 года, в качестве референта, полностью посвятила себя помощи мужу в работе над докторской диссертацией, защита которой состоялась через 10 лет — в 1964 году.

Ссылки

• [www.instmech.ru/ob-institutie/istoriia/istoriia-otdiela-virusologhii-im-o-g-andzhaparidzie-pieriod-s-1957-po-1966-gh.html НИИ вакцин и сывороток имени И. И. Мечникова РАМН]

• [www.mos.ru/documents/index.php?id_4=98461.doc Постановление Правительства Москвы от 02 февраля 1999 года N 75-ПП «О присвоении имени О. Г. Анджапаридзе Научно-исследовательскому институту вирусных препаратов РАМН»]

Отрывок, характеризующий Анджапаридзе, Отар Георгиевич

После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.