Коргалидзе, Отар

Отар Коргалидзе
Общая информация
Родился	2 сентября 1960(1960-09-02) (63 года) Тбилиси, Грузинская ССР, СССР
Гражданство	СССР Грузия
Рост	173 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1977	Гурия (Ланчхути)	18 (3)
1980	Динамо (Тбилиси)	0 (0)
1981	Локомотив (Тбилиси)	? (?)
1982—1986	Торпедо (Кутаиси)	154 (42)
1987—1988	Динамо (Тбилиси)	29 (4)
1988—1989	Гурия (Ланчхути)	57 (8)
1990—1992	Гурия (Ланчхути)	84 (75)
1992—1993	Алазани (Гурджаани)	27 (23)
1993	Гурия (Ланчхути)	5 (4)
1993	Аустрия (Зальцбург)	3 (0)
1994	Винер Шпорт-Клуб	17 (3)
1995	Динамо (Тбилиси)	5 (1)
1995	Нефтчи (Баку)	4 (2)
1995—1996	Флора	8 (3)
1996	Гурия (Ланчхути)	13 (2)
1997	Одиши (Зугдиди)	3 (0)
2000	Курессааре	1 (0)
Тренерская карьера
1998	Арсенали (Тбилиси)
1999	Динамо (Тбилиси)	помощник
1999	ФК Тбилиси
1999	Динамо (Тбилиси)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Ота́р Коргали́дзе (груз. ოთარ კორღალიძე; 2 сентября 1960, Тбилиси, Грузинская ССР, СССР) — советский и грузинский футболист.

Карьера

Клубная

Начал играть в 35-й школе у Т. Мелашвили (1970).

Выступал за грузинские клубы «Гурия» из Ланчхути, «Динамо» и «Локомотив» из Тбилиси, «Торпедо» из Кутаиси.

В ноябре 1993 провел 3 игры за «Аустрию» (Зальцбург), однако своей игрой не впечатлил тренеров и с ним расстались. Весеннюю часть сезона 1993/94 провел за «Винер Шпорт-Клуб».

В 90-х выступал за азербайджанский «Нефтчи», эстонскую «Флору».

Тренерская

В Грузии начал тренерскую карьеру — работал помощником Муртаза Хурцилавы в 1999 в тбилисском «Динамо».

Также в сезоне 1998/99 был главным тренером клуба «Арсенали» из Тбилиси. Сезон 1999/00 начал главным тренером ФК «Тбилиси», но уже после первого тура, в августе 1999 года, был назначен главным тренером «Динамо» из Тбилиси.

В 2000 уехал в Эстонию, где провёл 1 игру за эстонский клуб Курессааре.

В Эстонии работал с молодёжной сборной Эстонии, тренировал «Флору».

Личная жизнь

Сын Леван Коргалидзе — профессиональный футболист.

Ссылки

• [www.legioner.kulichki.com/index.php?id=11&lang=ru&player=193 Статистика на www.legioner.kulichki.com]

Отрывок, характеризующий Коргалидзе, Отар

– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.