Особая Краснознамённая Дальневосточная армия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Особая Краснознамённая
Дальневосточная армия
ОКДВА

Эмблема ВС СССР
Годы существования

6 августа 1929 года30 июня 1938 года

Страна

СССР

Подчинение

командующему войсками армии

Входит в

Вооружённые силы СССР

Тип

отдельная армия

Включает в себя

управление (штаб), объединения, соединения, воинские части и учреждения

Функция

защита

Численность

объединение

Участие в

Конфликт на КВЖД

Знаки отличия

Командиры
Известные командиры

Командующие войсками В. К. Блюхер

Особая Краснознамённая Дальневосточная армия (ОКДВА) — формирование (оперативное объединение, отдельная армия) Красной Армии в 1929 — 1938 годах.

Являлась объединением уровня военного округа и подчинялась непосредственно центральным органам управления (командования) РККА.

В литературе также именовалась Отдельная Краснознамённая Дальневосточная армия[1].





История

Сформирована, на основании приказа РВС СССР № 227/41, от 6 августа 1929 года, в августе 1929 года как Особая Дальневосточная армия (ОДВА).

В состав ОДВА были переданы все войска Сибирского военного округа, расположенные на территории Дальневосточного края, Бурят-Монгольской АССР, а также Иркутского округа Сибирского края:

Позднее в состав армии вошли 21-я Пермская территориальная стрелковая дивизия и рота танков МС-1[2].

Несколько позже, в состав армии была включена 35-я Сибирская стрелковая дивизия, которая была передислоцирована на Дальний Восток в связи с обострением военно-политической обстановки.

Управление ОДВА было сформировано на базе управлений 18-го и 19-го стрелковых корпусов Сибирского военного округа. Штаб армии дислоцировался в городе Хабаровск. Начальником штаба стал Я. А. Лапин, членом Реввоенсовета армии — А. И. Мезис[2].

В оперативном подчинении ОДВА находились:

В октябре — ноябре 1929 года войска ОДВА во взаимодействии с Дальневосточной военной флотилией нанесли ряд упреждающих ударов по частям Мукденской армии (подробнее см. Конфликт на КВЖД). За успешное выполнение боевых заданий, доблесть и мужество, проявленные личным составом ОДВА была награждена Орденом Красного Знамени и стала именоваться Особой Краснознамённой Дальневосточной армией.

В 1930-х годах в связи с дальнейшем обострением военно-политической обстановки на Дальнем Востоке в состав ОКДВА были дополнительно переброшены соединения и части из других военных округов.

В феврале 1932 года для лучшей организации управления войсками в составе ОКДВА были сформированы две группы войск: Забайкальская (штаб — г. Чита) и Приморская (штаб — город Никольск-Уссурийский (с 1935 года — город Ворошилов; ныне город Уссурийск)).

В марте 1932 года в целях обеспечения продовольствием войск армии и населения Дальнего Востока, а также для пропаганды колхозного строительства в составе армии создан Особый колхозный корпус со штабом в городе Хабаровск (командир корпуса М. В. Калмыков), который в апреле 1936 года переформирован в 20-й стрелковый корпус.

В соответствии с приказом РВС СССР № 007, от 7 марта 1933 года, в состав отдельной армии вошли укрепленные районы Владивостока, Де-Кастри, Николаевска-на-Амуре.

17 мая 1935 года на основе Забайкальской группы войск ОКДВА образован Забайкальский военный округ, а из остальных частей ОКДВА — Дальневосточный военный округ, однако 2 июня 1935 года новообразованный Дальневосточный военный округ получил прежнее название — Особая Краснознамённая Дальневосточная армия.

В 1937 году был образован Военный совет армии.

В связи с возросшей военной угрозой на Дальнем Востоке приказом наркома обороны СССР от 28 июня 1938 года ОКДВА с 1 июля 1938 года была развернута в Краснознаменный Дальневосточный фронт23 июля 1938 года — Дальневосточный Краснознаменный фронт).

Командующий

Командующим ОКДВА весь период существования армии был В. К. Блюхер (с ноября 1935 года Маршал Советского Союза).

Знаки отличия

Печатный орган

Газета «Тревога» — ежедневная красноармейская газета ОКДВА, выходила с 10 ноября 1929 года. Печатный орган Реввоенсовета ОКДВА/политического управления ОКДВА. Адрес: Хабаровск, ул. Серышева, штаб ОКДВА, Политуправление. Формат А3, 4 стр., с 1936 года — формат А2, 4 стр. Реорганизована в 1941 году.

В 1932 году выходил Литературный сборник Литературного объединения Красной Армии и Флота (ЛОКАФ) ОКДВА и пограничных войск ДВК. Отв. ред. А. Соковиков, 80 стр., формат В4.

Известный журналист «Тревоги» — Николай Васильевич Лихачев (1905—1965), эмигрант после Второй мировой войны, ответ. секретарь русского эмигрантского журнала «Посев» (1955 г.); с мая 1958 г. и до смерти — его главный редактор. Написал книгу под псевдонимом Андрей Светланин «Дальневосточный заговор»[3] — об ОКДВА и маршале Блюхере[4].

Интересный факт

См. также

Напишите отзыв о статье "Особая Краснознамённая Дальневосточная армия"

Примечания

  1. [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=120&sid=28393 Путеводитель РГВА.]
  2. 1 2 3 4 5 В пламени и славе. Очерки истории Краснознамённого Сибирского военного округа. 2-е изд., испр. и доп. Новосибирск, Новосибирское кн. изд-во, 1988. стр.50
  3. Светланин А. В. [Лихачев Н. В.] Дальневосточный заговор. — Frankfurt/Main: Посев, 1953. — 138 с.
  4. [debri-dv.com/article/9149 «Дальневосточный заговор» << Наука, История, Образование, СМИ | Дебри-ДВ]. debri-dv.com. Проверено 31 августа 2016.

Литература

  • Военная энциклопедия: В 8 томах / Председатель Главной редакционной комиссии Иванов С. Б. — М.: Воениздат, 2002. — Т. 6: Огарков - "Прогресс". — 639 с. — ISBN 5-203-01873-1.
  • Мильбах В. С. Особая Краснознаменная Дальневосточная армия (Краснознамённый Дальневосточный фронт). Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937—1938 гг.. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2007. — 345 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-288-04193-8.

Ссылки

  • [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=120&sid=28393 Путеводитель РГВА.]

Отрывок, характеризующий Особая Краснознамённая Дальневосточная армия

Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.