Отдельный отряд Сечевых стрельцов Украинской державы

	Отдельный отряд Сечевых стрельцов;
Годы существования	23 августа – 16 ноября 1918
Страна	Украинская Держава
Подчинение	23 августа – 16 ноября 1918 Армия Украинской Державы
Тип	сухопутные войска
Дислокация	Киевская губерния
Участие в	Гражданская война в России Революция и Гражданская война на Украине;

Отдельный отряд Сечевых стрельцов (О.о.С.с. Укр.д.) — воинская часть вооружённых сил Украинской державы во время Гражданской войны в России.

Предыстория

1918 год

После прихода к власти правительства под руководством гетмана П.П.Скоропадского полк Сечевых стрельцов войск У.Н.Р. 30 апреля 1918 был окружён в своих казармах германскими войсками и разоружён. Большинство стрельцов поступили на службу в Армию Украинской державы (Украинского государства), где из них сформировали курень (командир куреня сотник Р.Сушко), вошедший в состав 2-го Запорожского пешего полка Отдельной Запорожской дивизии.

История

В августе гетман П.П. Скоропадский после переговоров с делегацией бывших стрельцов, а в то время его подданных казаков-запорожцев, в составе Е.В. Коновальца, А.А. Мельника, М.Ф. Матчака, В. Кучабского согласился на формирование самостоятельной стрелецкой части.

23 августа гетман П.П. Скоропадский издал Указ о создании «Отдельного отряда Сечевых стрельцов». Местом пребывания отряда определён г.Белая Церковь (волосной н.п. Васильковского уезда Киевской губернии, н.п. в км от г. Киева), в составе Армии Украинской державы Отдельного отряда «сечевых стрельцов» численностью до 900 чел. Командиром отряда назначен Е.М. Коновалец.

Военнослужащие поступавшие на службу принимали Присягу на верность Украинской державе в соответствии с Законом об утверждении Присяги от 30 мая 1918. Им также зачитывался Закон о военной подсудности. Старшинам (офицерам) и козакам (рядовым) отряда присваивались воинские звания государства.

В ноябре О.о.С.с. Укр.д. имел состав:

1-й полк (курень) (командир Р. Сушко)

1, 2, 3, 4-я роты (сотни)

Пулемётная рота (сотня скорострелов) (командир Ф. Черник)
Артиллерийская батарея (пушечная батарея) (командир Р. Дашкевич)
Эскадрон (сотня) конной разведки (командир Ф. Борис)
Школа подстаршин (унтер-офицеров) (командир В. Чорный)
Тыловое подразделение (кош материального обеспечения) (командир А. Домарадский)
Штабная рота (булавная сотня) (командир Д. Герчановский)

Всего 59 старшин и 1187 козакив, из них боевой состав 46 старшин и 816 козакив.

9 ноября Германская империя революционными гражданами провозглашена республикой. (см. Ноябрьская революция в Германской империи) Для правительства Украинского Государства это событие предвещало ослабление власти.

11 ноября завершилась Первая мировая война. Германская империя прекратила существование в результате Ноябрьской революции.

Командование О.о.С.с. Укр.д., несмотря на данную присягу о верности, было настроено оппозиционно по отношению к правительству страны и лично к её руководителю гетману П.П. Скоропадскому. Е.М. Коновалец согласился объединить усилия с руководителями Украинского национального союза, готовившими восстание.

В ночь с 13 на 14 ноября в г.Белая Церковь создаётся Директория с целью свержения власти германского командования и власти правительства Украинской державы во главе с гетманом П.П. Скоропадским. Директория состояла из пяти членов, председателем избран в составе В.К. Винниченко.

Первой воинской частью государства, которая предала правительство и перешла на сторону мятежников, был О.о.С.с. Укр.д.

14 ноября гетман П.П. Скоропадский объявил Акт федерации, которым он обязывался объединить Украину с будущим (небольшевистским) российским государством.

15 ноября находясь в Белой Церкви, председатель Директории В.К. Винниченко объявил о начале вооружённого восстания Директории и примкнувшего к ней О.о.С.с. Укр.д. под командованием Е.М. Коновальца.

Командир Отдельного корпуса железнодорожной охраны Укр.д. генерал-майор А.В. Осецкий стал одним из первых военачальников, поддержавших антиправительственное восстание, фактически возглавил военный штаб восстания, использовал подчинённые ему силы железнодорожников для поддержки мятежников, что затем способствовало их успеху.

15 ноября генерал-майор А.В. Осецкий назначен наказным атаманом (командующим войсками) и, одновременно, начальником Генерального штаба войск Директории.

16 ноября началось восстание (антигетманский мятеж) против власти германского оккупационного командования, правительства Украинской державы и лично гетмана П.П. Скоропадского.

16 ноября в Белой Церкви одна пешая рота О.о.С.с. Укр.д. разоружила отдел Государственной Стражи. Здесь же в Белой Церкви железнодорожный поезд мятежниками сечевиками был наскоро превращён в бронепоезд и вечером отправлен в г.Фастов. Это было начало наступления из г. Белая Церковь на г.Киев. Первый ж.д. эшелон-бронепоезд, остановился в двух километрах от ж.д. станции Фастов, стрельцы добрались до неё пешком и застав врасплох гетманцев-сердюков, заняли без боя ж.д. станцию, при этом сечевики стрельцы взяли в плен часть сердюков.

Фастов - волосной н.п. Васильковского уезда Киевской губернии в 64 км (по железной дороге) к юго-западу от г. Киева, на реке Унава (приток Ирпеня).

В ночь с 16 на 17 ноября в г. Конотопе власть захватил также предавший правительство полковник Палий, возглавивший 3-й стрелецко-казацкий полк 1-й стрелецко-казацкой дивизии Укр.д.. Стрельцы-козакы начали распространять свою власть на города Бахмач, Нежин, Чернигов.

В ночь с 17 на 18 ноября в г. Харькове власть Директории провозгласил также предавший правительство П.Ф. Болбочан, опиравшийся на часть войск Отдельной Запорожской дивизии Укр.д..

Весть о начавшемся восстании разлеталась по стране. В армии произошёл раскол и началась «Украинская гражданская война». Гражданская война в Украине грозила смести ещё одну власть. Отдельная Сердюкская дивизия, русские офицерские дружины и подразделения Государственной Стражи оставались последней военной опорой гетмана в Киеве.

Главнокомандующий войсками в Украинском государстве с подчинением ему гражданских властей князь генерал-лейтенант А.Н. Долгоруков для отражения наступления восставшего О.о.С.с. Укр.д. решил выдвинуть из Киева Отряд войск армии Украинской державы под командованием князя генерал-майора Святополка-Мирского, в состав которого входили: 1-я дружина Особого корпуса (600 офицеров-пехотинцев), командир дружины генерал-майор Святополк-Мирский; 1-й дивизион Лубенского сердюкского конно-казачьего полка (200 конных козаков) Отдельной Сердюкской дивизии; 4-й сердюцкий пеший полк (700 пеших козаков), командир полка полковник Босенко, Отдельной Сердюкской дивизии; Бронепоезд. Всего чуть более 1 500 человек.

Ночью с 17 на 18 ноября Отряд войск армии Украинской державы (далее Отряд Укр.д.) прибыл на ж.д. станцию Васильков (уездный город Васильковского уезда Киевской губернии и станция в 25 км к югу от г.Киева). Узнав, что соседняя в 9 км ж.д. станция Мотовиловка (волосной н.п. Васильковского уезда Киевской губернии, севернее Фастова, см. Боровая (Киевская область)) занята сечевыми стрельцами, генерал-майор Святополк-Мирский утром 18 ноября решил атаковать станцию.

18 ноября в 7.00 свою ударную часть, 1-ю дружину, генерал-майор Святополк-Мирский отправил в направлении ж.д. ст. Мотовиловка пешком кратчайшим путём вдоль железной дороги, в сопровождении бронепоезда. Слева от ж.д. путей через лес, в направлении с. Солтановка шли козакы-сердюки 4-го сердюкского пешего полка и справа от ж.д. путей по полям, в направлении с. Плисецкое шли козакы-сердюки 4-го сердюкского пешего полка, к которым были добавлены небольшие офицерские отряды из отделов полка. Две сотни 1-го дивизиона Лубенского сердюкского конно-козацкого полка оставались в резерве, возле хутора Хлибча.

Большая часть О.о.С.с. Укр.д.была сосредоточена на ж.д. ст. Мотовиловка. Он состоял из командования, 1-й роты стрельцов под командованием И. Рогульского, 2-й роты стрельцов под командованием О. Думина, 3-й роты стрельцов под командованием Н. Загаевича, 4-й роты стрельцов под командованием М. Маренина, первого ж.д. эшелона-бронепоезда (вооружённого 4 пулемётами и пушкой) под командованием командира артиллерийской батареи Р. Дашкевича - всего 59 старшин и 1187 козаков.

Впереди О.о.С.с. Укр.д. находился авангард под командованием командира пулемётной роты Ф. Черника, который состоял из 3-й роты стрельцов под командованием Н. Загаевича, взвода (четы) под командованием Романа Харамбура из 2-й роты стрельцов, первого ж.д. эшелона-бронепоезда под командованием Р. Дашкевича - всего около 300 стрельцов-пехотинцев, 5 пулемётов и 1 орудие.

Ф. Черник не дожидаясь подкреплений решает атаковать ж.д. станцию Васильков. Стрельцы имели следующий план: одна половина 3-й роты, имея два пулемёта, под руководством Н. Загаевича должна была наступать справа от железной дороги через лес и через хутор Хлибча, другая половина 3-й роты, имея 45-ть стрельцов и пулемёт, должна была наступать слева по полю, а в центре боевого порядка по железной дороге под командой самого Ф. Черника должен был идти эшелон-бронепоезд в сокращённом составе (паровоз и два вагона), с 15-ю стрельцами, двумя пулемётами и пушкой Р. Дашкевича. При каждой группе находились по несколько стрельцов-конников для связи, ещё два конника ехали в дозоре впереди бронепоезда.

18 ноября в 8.00 сечевые стрельцы двинулись к ж.д. ст. Мотовиловка, куда уже шли от ж.д. ст. Васильков гетманцы.

Около 9.00, на гетманском бронепоезде заметили приближение стрелецкого поезда-бронепоезда и выпустили по нему несколько снарядов шрапнели. Отряд Укр.д. перестроился в три цепи и, достигая края леса, двинулся вперёд, обстреливая стрелецкий бронепоезд. Стрелецкий сотник Ф. Черник выслал конных связных в свои группы с приказом вернуться к поезду-бронепоезду, а свой небольшой отряд с двумя пулемётами, высадил из бронепоезда, и открыл по офицерам-гетманцам ружейно-пулемётный огонь. Туда же был направлен и огонь пушки Р. Дашкевича. Офицеры несколько раз атаковали стрельцов, но понесли значительные потери и залегли, окопались, открыли сильный пулемётный огонь, сдерживая поезд-бронепоезд стрельцов, они рассчитывали на помощь сердюков на обоих флангах.

Однако сердюки правого гетманского фланга, не имея боевого опыта, вместо того, чтобы охватывать фланг стрельцов, залегли вместе с офицерами.

Но на левом гетманском фланге сердюки, которые шли через лес на с.Солтановку, перестроились в многочисленные цепи, настойчиво охватывая стрельцов. Против них вели ружейный огонь лишь 12 стрельцов, пытаясь сдержать наступление. Гетманский бронепоезд сосредоточил артиллерийский огонь на поезде-бронепоезде стрельцов, поэтому и пушка Р. Дашкевича, была вынуждена, вместо того, чтобы помогать пешим стрельцам, вести ответный огонь, сдерживая его на дистанции от позиций стрельцов. Во время боя никакой связи с группой Н. Загаевича, наступавшей на правом фланге, не было. Когда связной от Ф. Черника в конце концов наткнулся на затерянную в дебрях полуроту, Н. Загаевич делил свою полуроту ещё на две части. Меньшая, с ним самим во главе, повернула к поезду-бронепоезду Ф. Черника, большая, под командой Степана Козака, продолжила движение на хутор Хлибча. Вскоре Н. Загаевич наталкивается в лесу на сердюкский отряд, шедший к железной дороге во фланг стрельцам Ф. Черника и вступает в бой. В этом бою вся меньшая часть полуроты погибает вместе со своим командиром 3-й роты Н. Загаевичем, только двум стрельцам удаётся с помощью ручных гранат выйти из боя живыми.

Услышав стрельбу, Степан Козак разворачивает свою большую часть полуроты и в скором времени оказывается позади гетманцев. Идя на помощь отряда Ф. Черника, стрельцы дважды встречают гетманские отряды и дважды неожиданными атаками с тыла истребляют их, практически уничтожив весь гетманский левый фланг.

Однако общая ситуация на железной дороге становится для авангарда сечевых стрельцов критической. Их позиции обстреливали пулемёты 1-го Офицерского полка и бронепоезд. Удачей стало прямое попадание из стрелецкой пушки Р. Дашкевича в гетманский бронепоезд, получивший повреждение. У стрельцов заканчивались патроны, погиб командир авангарда Ф. Черник. Офицерская дружина уже шла в наступление в штыки.

Именно в этот критический момент по железной дороге к авангарду стрельцов подоспела помощь с ж.д. станции Мотовиловка на стрелецком поезде со взводом 2-й роты стрельцов, четырьмя пулемётами и пушкой, под командованием командира 1-го полка Р. Сушко. Под огнём шести пулемётов и артиллерийской шрапнели офицеры-гетманцы были вынуждены снова залечь в поле. На левый стрелецкий фланг тоже пришло подкрепление - полурота 2-й роты стрельцов под командованием командира 2-й роты О. Думина, а в центр – 1-я рота И. Рогульского. В качестве резерва заняла позиции 4-я рота М. Маренина.

Отряд Укр.д. пытается атаковать силами сердюков своего правого фланга, но безуспешно - они отступают, тогда как офицеры, лежат под стрелковым огнём в поле. Генерал-майор Святополк-Мирский бросает в бой сердюкские резервы, они спешно идут от ж.д. ст. Васильков, поддержанные бронепоездом. Однако стрелецкая пушка Р. Дашкевича ещё одним точным выстрелом значительно повредила гетманский бронепоезд и вынудила его окончательно выйти из боя.

Далее поезд-бронепоезд Р. Дашкевича с пушкой и пулемётами едет вперёд, врезается внутрь сердюцкого резерва, который пешком направлялся вдоль железнодорожного пути и практически уничтожает его оружейным огнём. Стрельцы по всему фронту двинулись в штыковую атаку. Сердюки на правом фланге разбежались, а 1-я офицерская дружина почти полностью погибла в неравном рукопашном бою. Последний резерв гетманцев - два эскадрона сердюков-конников, простояли всё время на хуторе Хлибча и покинули поле боя. Бой закончился около 15.00 18 ноября. На поле боя осталось более 600 убитых офицеров и козаков-сердюков из Отряда генерал-майора Святополка-Мирского, потери стрельцов составили 17 человек убитыми и 22 тяжелоранеными. Под вечер стрельцы заняли ж.д. ст. Васильков. Разбитый 4-й сердюкский полк полковника Босенко отступил к Дарнице.

18 ноября германские войска покинули Киев. Защитники города поняли, что Киев гетману П.П. Скоропадскому не удержать.

18 ноября (или 19 ноября) обороной Киева руководили командующий всеми русскими добровольческими частями в Украинском государстве граф генерал от кавалерии Ф.А. Келлер и заместитель командующего князь генерал-лейтенант А.Н. Долгоруков.

Русские офицеры-добровольцы входили в состав Особого корпуса под командованием генерал И.Ф. Буйвида и Сводного корпуса Национальной гвардии под командованием генерала Л. Н. Кирпичёва (в состав последнего корпуса входила Киевская офицерская добровольческая дружина).

За 19 - 20 ноября О.о.С.с. Укр.д. занял Глеваху, Гатное, Юровку под г. Киевом.

20 ноября у поселения Красного трактира на Старом Васильковском шоссе Лубенский Сердюкский конно-казачий полк во главе с командиром полка полковником Ю. Отмарштейном предал гетмана и перешёл на сторону Директории. Сработала агитационная работа, в которой отличился полковой священник Матиюк.

21 ноября мятежные войска Директории взяли Киев в осаду. После длительных переговоров с германским командованием стороны пришли к договорённости, что мятежники не будут препятствовать выводу германских войск из Киева.

20 - 21 ноября против обороняющихся правительственных войск под г.Киев из г.Бердичева прибывали подразделения Отдельного Черноморского коша Украинской державы. Артиллерия О.о.С.с вела обстрел южных районов Киева. Стрельцы наступали. Молодые сердюки в обороне держались хорошо, были отдельные случаи перехода на сторону Директории из-за нескольких недостойных подпрапорщиков.

Вместе с сердюками столицу защищали некоторые верные украинские войска и русские офицеры-добровольцы Киевской офицерской добровольческой дружины из Сводного корпуса Национальной гвардии под командованием генерала Л. Н. Кирпичёва, которые обороняли город на линии «Юрьевка-Крюковщина-Жуляны-Красный Трактир».

21–22-23 ноября происходили особенно ожесточённые бои, во время которых обе стороны понесли большие потери.

К 22 ноября мятежники захватили Юрьевку, отбили наступление правительственных войск на Жуляны, захватили село Крюковщину и в особо ожесточённой борьбе заняли ж.д. станцию Жуляны.

23 ноября ожесточённые бои продолжались. Упорство обороняющихся защитников-киевлян заставило мятежников остановиться по всему фронту. Бои на линии «Жуляны-Юрьевка» были подготовкой общего наступления войск Директории.

Молодые казаки-сердюки были основной силой в защите Киева, но они терпели постоянные поражения в боях со стрельцами. Сердюки не имели того богатого военного опыта, который имели стрельцы-фронтовики 1-й мировой войны. Сечевые стрельцы часто выбивали штыковой атакой целые сердюкские сотни и курени с их позиций, а сами при этом имели незначительные потери. Кроме того известие об измене и переходе на сторону мятежников командира конных сердюков полковника Ю. Отмарштайна подломило дух всей Сердюкской дивизии. Наименее сознательные казаки среди сердюков переходили к сечевым стрельцам, а бессознательные попросту дезертировали домой.

24 ноября на ж.д. станции Калиновка под местечком Бахмачем Конотопского уезда Черниговской губернии (местечко в 35 км к западу от уездного города Конотопа, близ истоков реки Борозны, при пересечении Курско-Киевской и Либаво-Роменской ж. д.) сердюцкие и добровольческие офицерские части проиграли бой частям 1-й стрелецко-казацкой дивизии из-за чего был сдан Бахмач.

Директория считала, что решительное наступление на Киев заставит германское командование применить свои войска в обороне города, поэтому снова бросила в бой все силы. Бои шли и 25-28 ноября.

26 или 27 ноября генерал от кавалерии граф Ф.А. Келлер, из-за полного нежелания подчиняться гетману освобождён от должности главкома русскими добровольческими частями Украинского государства, а главнокомандующим русскими добровольческими частями назначен князь генерал-лейтенант А.Н. Долгорукий.

29 ноября, согласно договорённости между представителями штаба Директории и германского командования об остановке и отводе украинских повстанческих войск из-под Киева, командир сечевых стрельцов отвёл войска на линию «Подгорцы-Глеваха». На этой линии стрелецкие части находились несколько недель.

За время спокойного противостояния Сердюкская дивизия разложилась окончательно и потеряла боеспособность.

14 декабря утром войска Директории перешли в атаку и через Борщаговку, Соломенку и Куренёвку и, успешно наступая, вошли в город.

14 декабря добровольческие части оставили фронт и бросились в Киев. За ними следом, не вступая в бой, шли украинские части армии Украинской державы. Бойцы Киевской офицерской добровольческой дружины скопились у здания Педагогического музея Первой гимназии (музей, где собирались работы гимназистов), где вынуждены были сдаться.

В городе началась охота на людей, потекли потоки крови… На улицах шла настоящая охота за офицерами, их безжалостно расстреливали, оставляя лежать на мостовых…

Непродолжительная «Украинская гражданская война 16 ноября – 14 декабря 1918 года» завершилась, 14 декабря гетман П.П. Скоропадский отдал приказ о демобилизации защитников Киева и отрёкся от власти. Правительство передало полномочия Городской Думе и Городской Управе. Отдельный отряд Сечевых стрельцов Украинской державы также перестал существовать.

Полное наименование

Отдельный отряд Сечевых стрельцов

Подчинение

23 августа – 16 ноября 1918: военный министр генеральный бунчужный А.Ф. Рагоза

Командование

Е.М. Коновалец, командир отряда, (23.08 – 16 ноября 1918).

Другие командиры

Штабная сотня - командир Д. Герчановский (до 16 ноября 1918)
1-й курень - командир Р. Сушко (до 16 ноября 1918)

1-я сотня - командир Иван Рогульский (до 16 ноября 1918)
2-я сотня - командир Осип Думин (до 16 ноября 1918)

чета из 2-й сотни стрельцов под командованием Романа Харамбура

3-я сотня - командир Николай Загаевич (до 16 ноября 1918)
4-я сотня - командир Мирон Маренин (до ноября 1918)

Пулемётная сотня - командир сотник Ф. Черник (до 16 ноября 1918)
Пушечная батарея - командир Роман Дашкевич (до 16 ноября 1918)
Сотня конной разведки - командир Ф. Борис (до 16 ноября 1918)
Школа подстаршин - командир В. Чорный (до 16 ноября 1918)
Тыловое подразделение - командир А. Домарадский (до 16 ноября 1918)

Состав

На ноябрь 1918:

Командование (Штаб)
Штабная сотня (булавная сотня)
1-й курень:

1-я сотня стрельцов
2-я сотня стрельцов
3-я сотня стрельцов
4-я сотня стрельцов

Пулемётная сотня (сотня скорострелов)
Пушечная батарея
Сотня конной разведки
Школа подстаршин (школа унтер-офицеров)
Тыловое подразделение (кош материального обеспечения)

См. также

Напишите отзыв о статье "Отдельный отряд Сечевых стрельцов Украинской державы"

Примечания

Литература

Залесский К.А. Кто был кто в первой мировой войне. Биографический энциклопедический словарь. М., 2003
Савченко В. А. Двенадцать войн за Украину. Харьков: Фолио, 2006.
Веденеев Д., Шевченко С. Полковник-сладкоежка. Жизнь и смерть Евгена Коновальца.
Тынченко Я. Украинские Вооружённые Силы. К: Темпора, 2009. С. 246.
Военный энциклопедический словарь. — Москва, Военное издательство, 1984, 863 стр. с иллюстрациями (ил.), 30 листов (ил.)
Тынченко Я. Офицерский корпус армии Украинской Народной Республики. Киев, 2007.
Павел Скоропадский: Воспоминания (конец 1917 - декабрь 1918) - М.: Киев - Филадельфия, 1995.
Тынченко Я. Сердюки гетмана Скоропадского. Украина, 1918. "Цейхгауз" № 18/2002.
Тимощук А.В. Охранный аппарат Украинского Государства (апрель - декабрь 1918 г.): Монография. - М.: Изд-во ун-та внутр. дел, 2000.
Субтельний Орест. Історія України. — Київ: Либідь, 1993. — 720 с. с. — ISBN 5-325-00451-4.
Лазаревский Г. Гетмащина. Журнал «За государственность». Сборник. 2. 1930. Калиш.
ukrlife.org/main/prosvita/hist_flotua5.htm Украинская жизнь в Севастополе на украинском языке. Мирослав Мамчак. Украина: Путь к морю. История украинского флота. V. Флот Украинской Народной Республики.
fleet.sebastopol.ua/morskaya_derjava/?article_to_view=108 Журнал Морская держава на украинском языке.

Ссылки

[nado.znate.ru/3-%D0%B9_%D0%A5%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BF%D1%83%D1%81 Сайт Надо знать.]
[ukrlife.org/main/evshan/yar71.htm Сайт. Украинская жизнь в Севастополе. Юрий Горлис-Горский. Холодный овраг. Восьмое издательство, исправленное, дополненное. Биографические справки об участниках Освободительной войны 1917-1920 годов, о которых идёт речь в романе «Холодный овраг».]
Портал о России. Знаки различия Украинской Державной армии (гетмана Скоропадского).
[newzz.in.ua/histori/1148831196-ukrayinski-vijjskovi-formuvannja.html Сайт Newzz.in.ua Украинское новостное интернет-издание. Украинские воинские формирования (укр. Українські військові формування). Сечевые стрельцы.]
[www.grwar.ru/persons/persons.html?id=317 Русская армия в Первой мировой войне. Граф Келлер Фёдор Артурович.]
[www.grwar.ru/persons/persons.html?id=281 Русская армия в Первой мировой войне. Князь Долгоруков Александр Николаевич.]
Фундаментальная электронная библиотека. Русская литература и фольклор. С. 69 Протокол.
[www.proza.ru/2013/05/18/1912 Проза.ру. Киев. 1918. Роман Булгарин.]
Волков, Сергей Владимирович [swolkov.org/bdorg/bdorg14.htm Сайт историка Сергея Владимировича Волкова. Белое движение в России: организационная структура. Кавказский офицерский ... — Корниловский ударный полк ... Киевская офицерская добровольческая дружина генерала Кирпичева.]
[swolkov.org/bdorg/bdorg22.htm#1435 Сайт историка Сергея Владимировича Волкова. Белое движение в России: организационная структура. Русская Дружина — «Самир». Русские добровольческие формирования на Украине (1918).]

Отрывок, характеризующий Отдельный отряд Сечевых стрельцов Украинской державы

Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.

Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.