Отдел внешних церковных связей Московского патриархата

Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата
ОВЦС
штаб-квартира:	115191, Москва, Даниловский вал, 22
Тип организации:	Синодальный отдел Московского Патриархата
Официальный язык:	русский
Руководители
председатель	митрополит Иларион (Алфеев)
Основание
Решение Священного Синода	4 апреля 1946 года
[mospat.ru/ ru]

Отде́л вне́шних церко́вных свя́зей Моско́вского Патриарха́та (ОВЦС; до августа 2000 года — Отде́л вне́шних церко́вных сноше́ний) — одно из синодальных учреждений Русской Православной Церкви. Учреждён 4 апреля 1946 года.

C 31 марта 2009 года председатель — митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев).

История

20 сентября 1918 года Поместный собор Русской православной церкви «ради разрешения трудностей, лежащих на пути к единению и для возможного содействия скорейшему достижению конечной цели» (то есть восстановлению единства и общения) поручил Синоду образовать постоянную комиссию при Синоде с отделениями в России и за границей для взаимодействия с инославными церквами. Однако тогда учредить её не удалось.

4 апреля 1946 года решением Священного Синода Русской Православной Церкви был образован Отдел внешних церковных сношений и имел своей целью: «производство дел по управлению заграничными учреждениями Русской Православной Церкви (епархии, приходы, экзархаты, митрополичьи круга, Духовные миссии и т. п.); связи с автокефальными Православными Церквами; ведение переписки с заграничными учреждениями; обработку иностранной корреспонденции: перевод на русский язык, составление ответов, подготовка архивных и научных справок; составление докладов по всем принципиальным вопросам, возникающим в связи с управлением заграничными учреждениями, взаимоотношением Русской Церкви с другими автокефальными Церквами и руководством инославных вероисповеданий».

Первоначально Отдел имел крайне малый штат; наряду с митрополитом Николаем первым сотрудником Отдела был Алексей Сергеевич Буевский (делопроизводитель с мая 1946 года; † 9 апреля 2009 года).

По словам члена Межсоборного присутствия РПЦ Давида Гзгзяна: «в структуре Московской патриархии создается специальный орган — Отдел внешних церковных сношений <…> его глава с тех самых пор является в РПЦ „человеком номер два“. Случай уникальный во всей мировой церковной истории — чтобы ключевая роль в деятельности церкви принадлежала департаменту внешних связей, который в обычном случае должен занимать самое скромное место».

Работу по укреплению Отдела в 1960—1961 годах провёл Совет по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР, «выполняя решение ЦК КПСС от 25 июля 1960 года».

В соответствии с решением Священного Синода от 16 марта 1961 года руководитель отдела, всегда должен быть в епископском сане и постоянным членом Священного Синода Русской православной церкви.

В первой половине 1962 года Отделом внешних церковных сношений было приобретено здание на улице Рылеева, ставшее на долгие годы местом его многосторонней деятельности.

16 декабря 1969 года Священный Синод постановил «1. Образовать в Киеве при Экзархе Украины филиал Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата; 2. Председателем филиала быть Преосвященному митрополиту Киевскому и Галицкому, Экзарху Украины».

С 1967 года ОВЦС МП выпускал «Информационный бюллетень Отдела внешних церковных сношений МП» (до 1998 в форме машинописного пресс-релиза для служебного пользования, с 1999 года — ежемесячно в полиграфическом варианте). Бюллетень не имел строгой периодичности и размещал информацию о международных церковных контактах, наиболее значимых событиях в РПЦ и других поместных и инославных Церквах, а также дайджесты статей, опубликованных в зарубежной церковной периодике, и др.

Начиная с 1976 года (30-летия отдела), круглые даты существования Отдела празднуются через каждые 5 лет.

25 июля 1979 года определением Священного Синода в Ленинграде при митрополите Ленинградском и Новгородском был образован ещё один филиал ОВЦС.

По случаю 35-летия, 6 марта 1981 года отдел награждён орденом преподобного Сергия Радонежского I степени.

15 октября 1985 Отдел переехал из небольшого особняка на улице Рылеева, дом 18/2 в отреставрированный четырёхэтажный Новый братский корпус на территории Московского Данилова монастыря, переданного Церкви в преддверии юбилея 1000-летия Крещения Руси.

27 апреля 1986 года, в год 40-летия, отделу вручён орден святого равноапостольного великого князя Владимира I степени.

21 августа 1997 года в связи с реструктуризацией отдела «вместо ранее существовавших секторов, отвечавших за отдельные узкие направления деятельности Отдела» появились новые подразделения: секретариат по межправославным связям и загранучреждениям, секретариат по межхристианским связям, секретариат по взаимоотношениям Церкви и общества и Административно-финансовый секретариат; секторы зарубежных учреждений, православного паломничества, позже — служба коммуникации и сектор публикаций.

31 марта 2009 года Священный Синод в рамках оптимизации деятельности Синодальных учреждений на базе ОВЦС были созданы Отдел по взаимоотношениям Церкви и общества и Секретариат Московской патриархии по зарубежным учреждениям (с 2010 года — Управление по зарубежным учреждениям Московской Патриархии), которым была передана часть функций Отдела. Действовавший при ОВЦС филиал аспирантуры Московской Духовной академии был преобразован в Общецерковную аспирантуру и докторантуру имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.

В 2011 году к 65-летнему юбилею на средства, выделенные Благотворительным фондом имени святителя Григория Богослова, фасад ОВЦС украшен мозаичным изображением Пресвятой Богородицы с омофором в руках.

6 апреля 2016 года по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла учреждена награда Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата — медаль святителя Марка Ефесского.

Руководители Отдела

1. 1946—1960 годы — Николай (Ярушевич), митрополит Крутицкий и Коломенский.
2. 1960—1972 годы — Никодим (Ротов), митрополит Ленинградский и Новгородский.
3. 1972—1981 годы — Ювеналий (Поярков), митрополит Крутицкий и Коломенский.
4. 1981—1989 годы — Филарет (Вахромеев), митрополит Минский и Белорусский.
5. 1989—2009 годы — Кирилл (Гундяев), митрополит Смоленский и Калининградский.
   2009 год — временно и. о. Председателя Марк (Головков), епископ Егорьевский.
6. С 2009 года — Иларион (Алфеев), митрополит Волоколамский.

Современное состояние

Статус и функции отдела определены уставом РПЦ, принятым Юбилейным архиерейским собором Русской православной церкви в 2000, в частности главой VI, и уставом отдела, утверждённым Священным синодом в 1992 и измененным в 1999 и 2001. Согласно главе XIV Устава РПЦ, «высшая церковная власть осуществляет свою юрисдикцию» над «церковными учреждениями в дальнем зарубежье» через Отдел внешних церковных связей.

ОВЦС подотчётен Священному синоду, который ежегодно утверждает программу его деятельности. Руководящими документами для ОВЦС являются постановления поместных и архиерейских соборов Русской православной церкви, определения Священного синода, указы и распоряжения патриарха Московского и всея Руси. Председатель ОВЦС назначается Священным синодом Русской православной церкви. Согласно определению Священного синода от 16 марта 1961 года, председатель отдела должен быть в епископском сане и иметь статус постоянного члена Священного синода.

Предназначение, задачи и функции Отдела определяются следующим образом:

представляет Русскую Православную Церковь в её сношениях с внешним миром. Отдел осуществляет связи Русской Православной Церкви с Поместными Православными Церквами, инославными церквами и христианскими объединениями, нехристианскими религиями, правительственными, парламентскими, общественными организациями и учреждениями, межправительственными, религиозными и общественными международными организациями, светскими средствами массовой информации, культурными, экономическими, финансовыми и туристическими организациями. ОВЦС МП осуществляет в пределах канонических полномочий иерархическое, административное и финансово-хозяйственное управление епархиями, миссиями, монастырями, приходами, представительствами и подворьями Русской Православной Церкви в дальнем зарубежье, а также содействует работе подворий Поместных Православных Церквей на канонической территории Московского Патриархата. В рамках ОВЦС МП действуют: Служба православного паломничества, осуществляющая поездки архиереев, пастырей и чад Русской Церкви к святыням дальнего зарубежья; Служба коммуникации, которая поддерживает общецерковные взаимосвязи со светскими средствами массовой информации, наблюдает за публикациями о Русской Православной Церкви, поддерживает официальный сайт Московского Патриархата в интернете; Сектор публикаций, который издаёт Информационный бюллетень ОВЦС и церковно-научный журнал Церковь и время.

Структура отдела

• секретариат по межправославным отношениям;
• секретариат по межхристианским отношениям;
• секретариат по делам дальнего зарубежья;
• сектор межрелигиозных контактов;
• сектор протокола;
• служба коммуникации;
• сектор публикаций;
• служба переводов;
• Филиал отдела в Санкт-Петербурге.
• Комиссия по делам старообрядных приходов и по взаимодействию со старообрядчеством

В Отделе имеется ряд подразделений, работа которых носит вспомогательный характер, однако также необходимых для его функционирования: архив, канцелярия, склад, машбюро, экспедиция.

Руководство отдела

• Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) — председатель
• Протоиерей Николай Балашов — заместитель председателя;
• Архимандрит Филарет (Булеков) — заместитель председателя;

Литература

• Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. К 55-летию Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата. // «Церковь и время». М., 2001, стр. 7—69.
• «На службе Церкви: К 65-летию Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата» Москва, 2011.

Ссылки

• [mospat.ru/ mospat.ru Официальный сайт ОВЦС МП]
• [mospat.ru/?mid=224 Информация об ОВЦС на его официальном сайте]
• [patriarchia.ru/db/text/52719.html Информация об ОВЦС на официальном сайте МП]
• [ria.ru/religion_expert/20160519/1436314119.html «Церковный МИД» и не только]

Отрывок, характеризующий Отдел внешних церковных связей Московского патриархата

Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.