Отечественная война и русское общество
Поделись знанием:
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
| Отечественная война и русское общество | |
| Язык оригинала: | |
|---|---|
| Оригинал издан: |
1911 г. |
| Издатель: |
товарищество И. Д. Сытина |
«Отечественная война и русское общество» (ОВИРО) — энциклопедическое издание в семи томах по истории Отечественной войны 1812 года, изданное в 1911 году к столетнему юбилею событий 1812 года товариществом И. Д. Сытина в Москве.
ОВИРО составлено под общей редакцией Исторической Комиссии ОРТЗ, возглавлявшейся А. К. Дживелеговым, С. П. Мельгуновым и В. И. Пичетой; в том же году Историческая Комиссия ОРТЗ также выпустила шеститомник «Великая реформа: Русское общество и крестьянский вопрос в прошлом и настоящем » (к 50-летию крестьянской реформы 1861 года).
Среди авторов статей и редакторов разделов ОВИРО — К. А. Военский, М. В. Довнар-Запольский, И. М. Катаев, Б. М. Колюбакин, Н. П. Михневич, В. И. Семевский.
Описание
Семитомное издание - одно из самых известных среди «юбилейных» изданий Товарищества И. Д. Сытина 1910-х годов. По воспоминаниям самого Сытина («Жизнь для книги»):
|
На одном из заседаний правления Товарищества я внёс предложение: ввиду предстоящего столетия Отечественной войны ознаменовать эту историческую годовщину и выпустить роскошное издание. Предложение было принято правлением, которое постановило пригласить научные силы по возможности всех русских университетов принять участие в создании этого литературного памятника. Правление решило также не жалеть средств и выпустить книгу в полном соответствии со значением празднуемого события, как бы ни были велики расходы. С увлечением смотрел я на семь томов, которые были посвящены Отечественной войне и русскому обществу! Но здесь дало себя знать моё крестьянское происхождение. Наше воинство было составлено из всех сословий, и все с честью стояли за родную землю, но когда кончилась война и слава русского оружия прогремела по всему миру, а русский царь стал повелителем всей Европы, кто из русских сословий был обойдён, кого забыли при разделении наград и милостей? Мужика забыли, солдата забыли. Все сословия были взысканы царской милостью, и только крестьянин не получил ничего. Тот, кто освобождал отечество, сам не был освобождён от рабства. В свободной России он один остался рабом, и ещё полвека после наполеоновских войн его продавали, как скотину. Это была неслыханная неблагодарность, и мне хотелось, чтобы хоть через 100 лет на могилу русского солдата, солдата-раба, пришла история и поклонилась его светлой памяти. | 
|
В редакционной статье также выделялась «крестьянская» тема:
|
|
Героем этой войны был русский мужик, крестьянин — мужественный, самоотверженный, не помнящий о своем крепостничестве, когда нужно было сражаться за родину, но который вернулся под патриархальное помещичью неволю, когда французов изгнали. Мужик верил и помогал. Но когда пришло время праздновать победу, про мужика как всегда забыли. |
|
Видео
[www.youtube.com/watch?v=4j326WvfEMo Видеообзор семитомника на YouTube]
Напишите отзыв о статье "Отечественная война и русское общество"
Ссылки
- [www.museum.ru/1812/library/Sitin/ Текст издания (I—IV тома) на www.museum.ru]
- [artefakt.in.ua/item/blog7.html Отечественная война и русское общество (1911—1912 годы)]
Отрывок, характеризующий Отечественная война и русское общество
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
