Отравление Ющенко

Отравление политика Виктора Ющенко стало важным событиемм политической жизни Украины в 2004 году. Многие политологи считают, что информация о возможном умышленном отравлении кандидата в президенты в существенной степени повлияла и на исход президентских выборов на Украине в конце 2004 года.

Для расследования отравления было заведено уголовное дело № 49-1361.

Хронология

2004

Кандидат в президенты Украины Виктор Андреевич Ющенко согласно утверждению ряда своих политических сторонников стал жертвой намеренной «попытки уничтожения» во время ужина 5 сентября 2004 года.

17 сентября 2004 вице-спикер Верховной Рады А. Зинченко — с трибуны Верховной Рады сделал заявление, что 5 сентября 2004 кандидат в президенты В. Ющенко был отравлен неизвестным ядом. Версия о диоксиновом отравлении возникла через неделю — после того, как у Ющенко (во время лечения в австрийской клинике) возникла «асиметрия лица» — внешние признаки отравления были достаточно характерны для диоксиновой интоксикации, хотя «политические противники Ющенко» говорили в основном о пищевом отравлении. Бывший директор Киевского НИИ фармакологии и токсикологии профессор Иван Чекман говорил: «Во время войны во Вьетнаме диоксином обрабатывали леса для того, чтобы избавить деревья от листвы. Естественно, страдали от действия этого яда вьетнамцы, скрывающиеся в лесах. И у них после этого лица были такие же, как сейчас у Виктора Ющенко. Но вьетнамцы как нация не вымерли. Так что говорить о плохом прогнозе для Виктора Андреевича нет оснований».

Евгений Червоненко, начальник охраны Ющенко, заявил, что отравление Виктора Ющенко было выгодно не власти, а одному из оппозиционных лидеров — Александру Морозу.

2005

14 июня 2005 — экс-генпрокурор Украины Г. Васильев заявил, что «никакого отравления В.Ющенко не было».

октябрь 2005 — [ua.proua.com/digest/2005/10/24/230023.html Интервью В. Сивковича], главы парламентской комиссии по вопросу отравления.

2006

• В феврале 2006 года генерал Евгений Марчук высказал своё мнение: «Хотя у меня нет каких-то дополнительных данных, но интуитивно и то, что я знаю о болезни Ющенко, я всё-таки думаю, что он был отравлен».
• 1 июня 2006 было сообщено, что «отравление диоксинами подтверждено международной экспертной группой» — но без деталей — «тайна следствия».
• В июне 2006 года доктор медицинских наук, российский профессор И. А. Гундаров появился «на телеканалах России» с собственной спекулятивной версией — предположил у В. Ющенко лепроматозную форму проказы. Эти утверждения резко опровергли: лечащий врач президента Ольга Богомолец; и австрийский профессор, хирург Николай Корпан. На их возражения и указания на противоречия Гундаров предложил свои пояснения и указал на несоответствия и противоречия, особенно в заявлении Корпана.
• Ющенко провел встречу с генеральным прокурором Украины А. И. Медведько. «На встрече новоназначенный генпрокурор проинформировал главу государства о ходе расследования ряда резонансных дел… а также об отравлении Виктора Ющенко»

2007

• февраль 2007 — «Для проведения экспертизы Генпрокуратура намерена закупить образцы диоксина из четырёх стран: России, США, Великобритании и Канады. Заниматься этим будет киевский Институт экогигиены и токсикологии им. Льва Медведя, выигравший тендер как на проведение самой экспертизы, так и на закупку образцов диоксина».
• В марте начальник главного управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры Украины Александр Дегтярев сообщил, что Генпрокуратура уже закупила по предварительной договоренностью образцы диоксина, который производится в США и Великобритании, в рамках расследования уголовного дела об отравлении Виктора Ющенко. По его словам, на уровне генпрокуроров ведутся переговоры о получении образцов диоксина из России.
• Май. В интервью газете «Сегодня» Бывший глава СБУ В. Сацюк утверждал, что [for-ua.com/ukraine/2007/05/15/095603.html подал в суд против Президента, намекнувшего на отравление у него на даче]
• Сентябрь. Бывший глава СБУ В. Сацюк утверждает, что [www.lenta.ru/news/2007/05/15/dioxin/ версию с диоксином придумало окружение Ющенко].
• По утверждению в 2010 году члена Временной следственной комиссии Верховной Рады по расследованию обстоятельств отравления кандидата в президенты Виктора Ющенко Нестора Шуфрича, первая следственная группа по «делу Ющенко» была расформирована в 2007 году, когда приблизилась к версии об ухудшении здоровья Виктора Ющенко «после применения специфических медицинских процедур».

2008

Следствие прошло через руки трех генеральных прокуроров. Результатов до сих пор нет.

13 января Генпрокуратура России сообщила, что диоксин той формулы, который был использован для отравления президента Украины Виктора Ющенко, не изготовляется в РФ. Об этом заявил генпрокурор Украины Александр Медведько… «Россия ответила, что такой формулы диоксина, как мы у них просили, у них сейчас не изготовляется», — сказал Медведько в интервью «Украинской правде». «Он (диоксин) изготовлялся в России раньше, но за границы России не поставлялся».

26 марта в 19:30 в Шевченковском районном отделе милиции Киева умер Владимир Шульга — один из ключевых свидетелей по делу об отравлении президента Украины Виктора Ющенко. Накануне В.Шульга был вызван на допрос в качестве свидетеля по уголовному делу по факту подделки его трудовой книжки. Во время ожидания адвоката у него произошел сердечный приступ, который привёл к смерти. Как констатировали прибывшие медики, причиной смерти стала ишемическая болезнь сердца. Внезапная смерть свидетеля осложнила расследование.

23 и 26 мая кум Ющенко Давид Жвания (фракция НУНС) [korrespondent.net/ukraine/politics/484210 заявил,] что у кандидата в Президенты Ющенко было всего лишь «сильное пищевое отравление. Каждый человек может допустить техническую ошибку в плане питания. От отравлений и не такое бывает. Сплошь и рядом люди от этого умирают». 22 июня Жвания также заявил о фальсификации отравления и назвал фальсификаторов: «Это тогдашнее руководство штаба „Нашей Украины“ — руководитель и три заместителя. Не буду называть фамилии, думаю, что в ближайшее время они сами назовут себя».

После заявления Д.Жвания:

• Министр здравоохранения Украины, один из руководителей совместной украинско-швейцарской группы специалистов, которая занималась лечением Президента Украины от отравления, Василий Князевич, сообщил, что [news.liga.net/news/N0830635.html отравление доказано].
• Бывший личный врач-дерматолог Президента Украины Виктора Ющенко Ольга Богомолец [news.liga.net/news/N0831099.html не видела у своего пациента симптомов пищевого отравления].
• Международная группа врачей с Украины, из Швейцарии, Франции и Японии, которая проводила лабораторно-диагностическое обследование состояния В. Ющенко, принимала участие в лечении и консультациях, [news.liga.net/news/N0831218.html считает последние заявления на тему отравления спекуляциями].

(«Украинский президент, который уже столкнулся со сложной политической ситуацией, надеялся по крайней мере покончить с плохими слухами, которые ставят под сомнение научный факт отравления диоксином, которое в 2004 году могло быть для него фатальным», — пишет французская газета «Le Monde».)

10 июня Генеральной прокуратурой Украины был впервые допрошен важнейший свидетель — личный дерматолог Ющенко в 2004—2005 Ольга Богомолец.

11 июня швейцарский дерматолог Жан-Илер Сора (Jean-Hilaire Saurat), который лечит Виктора Ющенко с 2004 года, заявил на пресс-конференции, что «несколько европейских лабораторий, на запрос украинской прокуратуры, представили результаты обследований, которые свидетельствуют о наличии в теле Виктора Ющенко дозы диоксина, которая „в 10 000 раз превышала допустимую норму“». Благодаря лечению, 90 % диоксина было выведено из организма.

7 июля Давид Жвания дал «Украинской правде» интервью, в котором воссоздал события дня предположительного отравления. Он перечислил множество продуктов, съеденных Ющенко в тот день, чем ещё раз обосновал своё мнение о пищевом отравлении.

2009

2 февраля 2009 Ростислав Валихновский, личный врач Ющенко, заявил, что из организма высокопоставленного пациента выведено 95 процентов диоксина.

По мнению историка спецслужб Бориса Володарского, «нет сомнения, что Ющенко отравили российские службы».

9 июля Владимир Сивкович, глава временной следственной парламентской комиссии по вопросам расследования обстоятельств отравления Ющенко, заявил, что факт отравления Виктора Ющенко подтверждается, но при этом следствие не находит доказательств его умышленного характера.. "в уголовном деле нет ни подозреваемых, ни обвиняемых. Во-вторых, Генеральная прокуратура не может сегодня утверждать, что у них есть достаточно оснований говорить об умышленном отравлении. То есть о совершении преступления. Они заявляют об отравлении. Какое отравление? Пищевое? Ядом? Грибами? Чем?! Ни в одном ответе на запросы следственной комиссии Генпрокуратуры не говорится об умышленном отравлении. "

9 августа известный медицинский журнал Lancet опубликовал результаты исследований, согласно которым, диоксин в организме Ющенко был настолько чистым, что мог быть произведен только в лабораторных условиях. «Авторы статьи утверждают, что жизнь Виктору Ющенко спасли доброкачественные новообразования, испещрившие кожу его лица (а после — и всего тела) вскоре после отравления. По мнению группы швейцарских врачей под руководством дерматолога Жана Саурат, лечившей президента в Швейцарии, именно эти новообразования позволили изолировать диоксин и не дали яду распространиться на жизненно важные органы. Гамартома — это лишь новое устройство нормальной клетки, просто перестроившейся иначе. Так что можно считать кожу органом детоксикации».

«руководитель пресс-службы Минздрава Людмила Гордон заявила, что данный материал готовился ещё два года назад… …Материалы научного исследования, в котором выясняется точный вид диоксина, использованного при отравлении Ющенко, уже присовокупили к „делу“ — заверили в Генпрокуратуре»..

26 августа начальник отдела по надзору за расследованием уголовных дел следователями Генпрокуратуры Лариса Чередниченко заявила, что пробы крови Ющенко были сфальсифицированы (искусственно обогащены диоксином) в США, и что к фальсификации причастны нынешние высокопоставленные чиновники Секретариата президента и представители семьи Ющенко. Об этом она сообщила в рапорте на имя генпрокурора Александра Медведько. Уже на следующий день следователя Ларису Чередниченко предупредили об увольнении.

В сентябре Временная следственная комиссия Верховной Рады (ВСК ВР) по вопросам расследования обстоятельств отравления Виктора Ющенко потребовала от Генпрокуратуры и СБУ возбудить уголовное дело по факту фальсификации отравления Ющенко диоксином. ВСК ВР сообщила, что следственная группа ГПУ расследовала только одну версию — что в сентябре 2004 г. Ющенко отравили диоксином, добавленным в еду. ВСК ВР потребовала следственным путём проверить информацию о том, что образцы крови В.Ющенко перевозились в США, где обогащались диоксином, затем доставлялись для анализов в Центральный госпиталь Вены и Нидерланды. голландская лаборатория, которая обычно занимается исследованием наличия диоксина в комбикорме для животных, обнаружила диоксин в плазме отправленной крови. Позже этот вывод стал основанием для возобновления ГПУ дела об отравлении В. Ющенко диоксином, а сегодня является единственным подтверждением единственной версии следственной группы ГПУ об отравлении В. Ющенко диоксином.

25 сентября Генеральная прокуратура Украины заявила, что следствием отрабатывалось множество версий, а не одна (как считает ВСК ВР), что версия о фальсификации была проверена и опровергается «выводами судебно-медицинской экспертизы, историей болезни Ющенко В. А., подкреплённой результатами систематических лабораторных исследований его биологических образцов за период с января 2005 года по июнь 2008 года, допросами врачей, ученых, экспертов и пр.» Генеральная прокуратура завила, что «Ющенко В. А. умышлено отравлен токсическим веществом 2,3,7,8-ТХДД (тетрахлородибензо-пара-диоксин) с целью посягательства на его жизнь» и этот факт установлен следствием по делу. Генпрокуратура также отвергла, что предупреждение Чередниченко об увольнении связано с подачей ею рапорта о фальсификациях и, что сама Чередниченко не была уволена из Генпрокуратуры.

• Vladimir Putin with Viktor Yushchenko-1.jpg

  Внешний вид Ющенко до отравления (21.1.2000, встреча с премьер-министром России В. Путиным)

• Moroz Yushchenko.jpg

  Внешний вид Ющенко после отравления (встреча с А. Морозом во время Оранжевой революции, 2004)

• Viktor Yuschenko.jpg

  Ющенко в университете Амстердама, 2006

• Flickr - europeanpeoplesparty - EPP Summit 19 March 2009 (86).jpg

  Ющенко в марте 2009

2010

4 ноября 2010 депутат ВРУ Валерий Коновалюк отмечал: «На сегодняшний день, у следственных органов возникли серьёзные вопросы в части объективности анализов, которые проводились за границей, по делу об отравлении Ющенко».

10 декабря Г. Москаль: Ющенко сам отравился — пивом, раками, водкой… Это против него надо возбудить уголовное дело за «выпитую» у людей кровь.

15 декабря «Бывший заместитель генерального прокурора Николай Обиход раскритиковал экс-главу Службы безопасности Валентина Наливайченко за его заявление о необходимости передать в суд дело об отравлении бывшего президента». «По логике вещей теперь следует ожидать от Генеральной прокуратуры официального реагирования на распространение дезинформации со стороны одного из нынешних руководителей бывшей партии власти. Ведь фактически выдвинуто обвинение в укрывательстве преступления и преступников главному надзорному органу страны, его руководителям и следственной группе, возглавляемой долгие годы Галиной Климович, а теперь её преемниками».

2011

07 февраля 2011 экс-президент Украины Виктор Ющенко заявил, что делу о его отравлении не хватает публичности. «…в декабре 2010 года генпрокурор Виктор Пшонка выразил мнение, что не исключает того, что отравления Ющенко не было. При этом Пшонка подчеркнул, что следствию необходимы повторные образцы крови В.Ющенко для того, чтобы окончательно расставить все точки над „и“ в этом деле».

9 июня Генпрокурор Украины Виктор Пшонка заявил, что Ющенко несколько дней назад написал ему о готовности сдать дополнительный анализ крови.

2014

В декабре 2014 Виктор Ющенко сообщил, в эфире «Радио Вести», что готов сдать кровь для дополнительной экспертизы по делу о его отравлении.

Версии отравления

Отсутствие результатов расследования Генеральной прокуратуры Украины породили ряд «журналистских версий отравления»:

Версии, отрицающие отравление Ющенко диоксином с целью причинения ему вреда

Был опубликован ряд версий, в целом заключающихся в том, что «отравления не было», либо «Ющенко отравили его сторонники, соратники по Оранжевой революции» (с целью повысить его рейтинг, или из зависти):

Отравление организовал Борис Березовский (который помогал Оранжевой революции), а одним из исполнителей был Давид Жвания.

Отравление организовала Юлия Тимошенко, вероятно при поддержке Б. Березовского. Автором версии выступил Давид Жвания, который 15 октября 2005 сказал: «сегодня существуют версии об отравлении, и если говорить, кому оно было выгодно, то все указывает на Тимошенко». Но позже (8.7.2008) Жвания заявил в интервью «Украинский правде», что «журналисты исказили его шутку»:

— Вы не укоряете себя за то, что когда Тимошенко ушла в отставку в 2005 году, вы заявили, что именно она была больше других заинтересована в отравлении? — Тимошенко меня спрашивала: «Что за бред ты несёшь?». Я ей объяснил, что я так пошутил. Я делал это заявление, исходя из юмора. Я сказал журналистам: «Я ничего не знаю по поводу отравления. Но если судить об изменениях внешности, то отравление было выгодно Тимошенко, потому что она стала выглядеть симпатичнее Ющенко». А журналисты написали так, что Жвания обвиняет в отравлении Тимошенко. Я вообще такого не говорил. Я всегда говорю, что я не верю в отравление, тем более в отравление на даче у Сацюк.

Отравление было организовано «членами ближнего окружения Ющенко» как пиар-технологическая акция, без ведома Ющенко.

Отравление диоксинами вообще не было. Эта версия подкрепляется отказом предоставить результаты анализов. По заявлению гипнотизёра Юрия Лонго, настоящий Ющенко умер ещё до отравления, а к власти был приведён двойник, которому сделали пластическую операцию в Польше; однако его различие по форме лица (носа и ушей) и фигуры с Ющенко (несвойственная сутулость) было настолько серьёзным, что окружение Ющенко вынуждено было выдумать историю про отравление диоксином.

«Отравление Ющенко» является следствием аллергии на лечение «стволовыми клетками» (или аллергии на использование «препарата для омоложения» — botox). Наиболее активным сторонником этой версии в своё время выступал народный депутат от «Партии регионов» Владимир Сивкович (руководитель следственной комиссии «по вопросу отравления Ющенко», которая была создана в Верховной Раде осенью-2004) — эта версия активно поддерживалась (и поддерживается) членами «Партии регионов» и коммунистами. Данная версия противоречит клинической картине.

Версии, предполагающие отравление Ющенко диоксином с целью причинения ему вреда.

Отравление на ужине (5.9.2004; около 18:30) на даче Шульги (один из владельцев сети магазинов «Фокстрот» (торговля бытовой техникой и электроникой); Шульга скоропостижно скончался при аресте — в райотделе милиции в Киеве, в 2007 году). На том ужине подавали: рыбу, суши; пили красное вино. По свидетельству Жвании — там был «полноценный ужин».

Отравление на ужине (5.9.2004; у 23:30) на даче Сацюка (заместитель «председателя СБУ»), во время встречи Ющенко и Председателя СБУ Смешко (на эту встречу дал разрешение президент Кучма). Обслуживали «ужин» несколько человек, среди которых были два узбекских повара, специально приглашенных для приготовления фирменного плова. Кроме плова, вся остальная пища находилась в общих тарелках. Жвания утверждал, что у Сацюка — ни Ющенко, ни сам Жвания — почти ничего не ели, потому что были сыты после «ужина у Шульги». Встреча была организована по инициативе Давида Жвании и несколько раз переносилась. На ужин Ющенко приехал с опозданием на 4 часа. Однако эта версия не отвечает на вопрос относительно организаторов и исполнителей преступления.

Относительно «заказчиков отравления», то «мировая пресса и сторонники Ющенко в украинском обществе» считают, что отравление было совершено — «главными политическими противниками Ющенко», как средство устранения его из «президентской кампании 2004 года»: командами или Януковича, или Медведчука. Относительно «исполнителей», то раздавались гипотезы, что отравление Ющенко было спланировано и осуществлено или «криминальными кругами с Украины», или российскими спецслужбами :

— Мол, координатором программы выступил российский политтехнолог Глеб Павловский. Эта версия получила широкое распространение после выхода 23 декабря 2004 года в телепрограмме Владимира Арьева «Закрытая зона» на «5 канале» записей телефонных переговоров с участием Павловского, в которых сам Глеб Олегович радостно и задорно рассказывает о своей «отравительной миссии». Сам Глеб Павловский отвергает свою причастность к отравлению.

— Немалую активность в «президентской кампании-2004» проявлял криминальный лидер Максим Курочкин. О роли и месте Курочкина в истории отравления говорил Жвания 16 марта 2005 : «Есть такой Курочкин. Он говорил, что готов на все, и такие услуги предлагал Медведчуку и остальным представителям власти. А, кроме того, он дружила с Клюевым, Ахметовым, другими людьми с той стороны» Но участие Курочкина маловероятно, потому что в дальнейшем (даже когда Курочкин был арестован и заключен за иные преступления в 2007 году) — он никогда не заявлял (не использовал для шантажа) тему «отравления Ющенко».

Существуют также другие версии.

Цитаты

В украинском политикуме, и не только, давно существуют обоснованные подозрения, что никакого диоксина в крови Ющенко нет и никогда не было. Экс-президенту следует набраться мужества и признать, что в течение шести лет он вводил в заблуждение не только следствие, но и весь украинский народ.

— Геннадий Москаль, народный депутат от НУНС

См. также

• Убить Ющенко!

Отрывок, характеризующий Отравление Ющенко

Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.