Отри, Джин

Джин Отри
Джин Отри в фильме «О, Сюзанна!» (1936)
Основная информация
Полное имя	Орвон Джин Отри
Дата рождения	29 сентября 1907(1907-09-29)
Место рождения	Тайога, Техас, США
Дата смерти	2 октября 1998(1998-10-02) (91 год)
Место смерти	Студио-Сити, Калифорния, США
Годы активности	1929—1964
Страна	США США
Профессии	актёр, певец, музыкант, бизнесмен
Инструменты	вокал, гитара
Жанры	кантри, вестерн
Лейблы	Columbia Records
[geneautry.com GeneAutry.com]

Орвон Джин Отри (англ. Orvon Gene Autry, 29 сентября 1907 — 2 октября 1998), более известный как Джин Отри, — американский исполнитель, имевший широкую популярность на радио, в кино и телевидении на протяжении трёх десятилетий, начиная с 1930-х годов. Помимо этого, являлся владельцем профессионального бейсбольного клуба «Лос-Анджелес Энджелс из Анахайма», телевизионного канала и нескольких радиостанций в Южной Калифорнии.

Является членом Музея и Зала славы кантри, его имя значится на голливудской «Аллее славы». Он является единственным деятелем искусства, который имеет все пять эмблем на звезде.

Биография

Отри, внук методистского проповедника, родился в Тайоге, штат Техас. Его родители, Делберт Отри и Эльнора Озмент, в 1920-х годах перебрались в Рэвию, штат Оклахома. После окончания школы в 1925, Отри работал телеграфистом на железнодорожном пути Сент-Луис — Сан-Франциско.

Отри в музыке

Находясь на работе, Отри играл на гитаре и сопровождал свою игру вокалом, чтобы скрасить свою скучную и однообразную службу. Частенько ему приходилось работать в ночную смену, и только таким образом он спасал себя от одиночества на службе. И волею судьбы одной из таких ночей к Отри Случайно забрел известный юморист Уилл Роджерс, который ненароком увидел времяпровождение скучающего телеграфиста.

Уилл оценил способности Джина и порекомендовал ему заняться музыкой всерьёз. С тех пор Отри поставил перед собой важную цель — пробиться в музыкальную индустрию. Подкопив денег, он рванул в Нью-Йорк на прослушивание в музыкальной корпорации Victor Talking Machine, которую примерно в то время перекупила звукозаписывающая компания RCA Victor. Они отказали Отри в сотрудничестве, и тогда парень обратился напрямую к их директору, Натаниэлю Шилкрету (Nathaniel Shilkret). Тот, в свою очередь, объяснил Отри, что это произошло не из-за того, что его способности не понравились им, а потому, что компания только что подписала контракты с двумя подобными исполнителями. В итоге Шилкрет написал рекомендательное письмо, чтобы Отри пошёл с ним на радио с целью набраться опыта и возвратиться к RCA Victor через год-два.

	Джин Отри — «Blue Yodel No. 5»
	Песня «Blue Yodel No. 5», записанная Джином Отри 24 октября 1929 года в Нью-Йорке на студии «Columbia»
Помощь по воспроизведению

В 1928 Отри спел на радио Tulsa песню «Oklahoma’s Yodeling Cowboy». В 1929 Victor всё-таки сработалась с Джином, предложив ему записать дуэт с Джимми Лонгом (Jimmie Long). Совместно они записали песни «My Dreaming of You» и «My Alabama».

С 1929 года Отри стал записываться уже на Columbia Records. Он работал в Чикаго на радио WLS-AM, ведя собственное радио-шоу «National Barn Dance» в течение четырёх лет. Там он познакомился с кантри-певцом Смайли Бернеттом (Smiley Burnette). В то время он также начинал свою карьеру, Отри решил последовать тому же жанру, что использовал в своем творчестве Смайли. В 1930—1931 гг. Отри делал записи в стиле «хиллбилли» в Нью-Йорке. Жанровой и текстовой наполненностью они отличались от более поздних записей Одри, и были похожи на записи таких артистов того времени, как Прейри Рамблерс (Prairie Ramblers) и Дик Джастис (Dick Justice). В частности, такими композициями являлись «Do Right Daddy Blues» и «Black Bottom Blues», похожие на «Deep Elem Blues». В них пелось о коррупции в полиции и пика проституции вследствие недостатка материальных средств. Данные записи Отри найти почти невозможно, разве что они присутствуют в архивах некоторых европейских лейблов, таких как JSP Records.

Свой первый хит, «That Silver-Haired Daddy Of Mine», Отри записал в 1932 году. Песня является дуэтом с приятелем по работе на железной дороге — Джимми Лонгом (Jimmy Long). Также Отри перепел хит кантри-исполнителя Рэя Уитли (Ray Whitley) «Back In The Saddle Again».

К 1941 году Отри имел 12 выпущенных синглов и большую популярность. В это же время Джин решил сконцентрироваться на съёмках в фильмах и работы на радио.

В 1944 году он снова возвращается к сингл-продакшену. В январе того же года начинает свою жизнь национальный чарт Hot Country Songs, постоянным участником которого, и нередко лидером, становится Отри. Также отличные показатели Джин получает в главном чарте США — Billboard Hot 100.

В 1949 году Отри выпустил свой главный хит — «Rudolph the Red-Nosed Reindeer». В 1951 году прекратил свою постоянную сингл-релизную деятельность. За всю свою музыкальную карьеру Отри сделал 620 записей, состоящих более чем из 300 композиций, написанных им самим. Его записи разошлись тиражом более ста миллионов копий и имели золотые и платиновые статусы.

В кино

В 1934 году, после успеха в музыкальной индустрии, состоялся дебют Отри в киноиндустрии. Этим дебютом стала картина «В старом Санта-Фе», в котором Джин сыграл персонажа из ковбойского квартета. Первую роль первого плана получил в 1935 году в 12-серийном сериале «The Phantom Empire». До 1940 года Отри снялся в 44 фильмах, преимущественно в вестернах, в которых играл под своим именем в роли ковбоя, и в большинстве фильмах исполнял песни. В 1937 стал главной национальной звездой, достигнув пика популярности в 1942 году. С 1940 года Отри начал вести своё собственное родео-шоу «A».

На радио и ТВ

С 1940 по 1956 Отри имел бешеную популярность, обеспеченную транслированием по радио BBC передачи «Gene Autry’s Melody Ranch». Он создал «Кодекс ковбоя» для своих молодых слушателей, которые стремились подражать ему. Начиная с 1950 года, Джин играл главную роль в своем собственном телешоу на BBC.

Уход из индустрии

Отри удалился из шоу-бизнеса в 1964, снявшись почти в 100 фильмах и сделав более 600 музыкальных записей. В 1969 году включен в Музей и Зал славы кантри и в Нашвиллский зал славы поэтов-песенников в 1970. После ухода в отставку он вкладывал капитал в недвижимость, радио и телевидение, купил Republic Pictures и права на фильмы, выпущенные этой компанией. В 1952 году Отри купил старое ранчо в Placerita Canyon в Калифорнии и назвал его Melody Ranch. Оно сгорело дотла в 1962 году, разрушив планы Отри превратить его в музей. После этого он построил Музей Западного Наследия (Museum of Western Heritage) в Гриффит-Парке.

Личная жизнь

В 1932 году Отри женился на Мэй Спайви (May Spivey), племяннице Джимми Лонга. После её смерти в 1980 году женился на Жаклин Эллам (Jacqueline Ellam), которая была его банкиром. Ни от одного брака не имел детей.

Смерть

Джин Отри умер от лимфомы 2 октября 1998 года, спустя трое суток после своего 91-го дня рождения, у себя дома в Студио-Сити, штат Калифорния. Был похоронен на кладбище Голливуд-Хиллс в Лос-Анджелесе.

Дискография

Альбомы

Год	Название	US Country	Лейбл
1976	South of the Border, All American Cowboy	42	Republic
	Cowboy Hall of Fame	44

Синглы

Год	Название	Позиции
		US Country	US	US AC
1931	«You Are My Sunshine»
	«A Face I See at Evening»
1933	«The Last Round-Up»
1934	«Cowboy’s Heaven»
1935	«That Sliver-Haired Daddy of Mine» (w/ Jimmy Long)
	«Tumbling Tumbleweeds»
	«Mexicali Rose»
	«Take Me Back to My Boots and Saddle»
1937	«Gold Mine in the Sky»
1939	«South of the Border»
	«Back in the Saddle Again»
1941	«Blueberry Hill»
1944	«I’m Thinking Tonight of My Blue Eyes»	3
	«I Hang My Head and Cry»	4
1945	«Gonna Build a Big Fence Around Texas»	2
	«Don’t Fence Me In»	4
	«At Mail Call Today»	1
	«I’ll Be Back»	7
	«Don’t Hang Around Me Anymore»	4
	«I Want to Be Sure»	4
	«Don’t Live a Lie»	4
1946	«Silver Spurs (On the Golden Stairs)»	4
	«I Wish I Had Never Met Sunshine»	3
	«Wave to Me, My Lady»	4
	«You Only Want Me When You’re Lonely»	7
	«Have I Told You Lately that I Love You?»	3
	«Someday (You’ll Want Me to Want You)»	4
1947	«You’re Not My Darlin’ Anymore»	3
1948	«Here Comes Santa Claus»	5	9
	«Buttons and Bows»	6	17
	«Here Comes Santa Claus (Down Santa Claus Lane)»	4	8
1949	«Ghost Riders in the Sky»
	«Rudolph the Red-Nosed Reindeer» (w/ The Pinafores)	1	1
	«Here Comes Santa Claus (Down Santa Claus Lane)»	8	24
1950	«Peter Cottontail»	3	5
	Frosty the Snow Man» (w/ The Cass County Boys)	4	7
	«Rudolph the Red-Nosed Reindeer» (w/ The Pinafores)	5	3
1951	«Old Soldiers Never Die»	9
1952	«Up on the House Top»
1957	«Nobody’s Darlin’ but Mine»

Ссылки

• [www.lastfm.ru/music/Gene+Autry?ac=Gene+Aut Gene Autry]. Last.fm.
• [www.geneautry.com The Official Website of Gene Autry]
• [theautry.org/ Autry National Center]

Отрывок, характеризующий Отри, Джин

– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.