Отряд 731

«Отряд 731» (яп. 731部隊 нанасанъити бутай); кит. трад. 七三一部隊, упр. 七三一部队, пиньинь: qīsānyi bùduì, палл.: цисаньи будуй) — специальный отряд японских вооружённых сил, занимался исследованиями в области биологического оружия, опыты производились на живых людях (военнопленных, похищенных). В этом отряде также проводились бесчеловечные опыты с целью установления количества времени, которое человек может прожить под воздействием разных факторов (кипяток, высушивание, лишение пищи, лишение воды, обмораживание, электроток, вивисекция людей и др.). Нередко жертвы в отряд попадали вместе с членами семей; также было много случаев, когда в отряд забирали (в подопытные) членов семьи жертвы, пытавшихся узнать у японских властей судьбу арестованного родственника.

Создание

Создан в 1932 году, имел в составе три тысячи человек и дислоцировался на оккупированной территории Китая в районе посёлка Пинфан провинции Биньцзян, в двадцати километрах южнее Харбина (ныне — район Пинфан города Харбина). Командовал отрядом генерал-лейтенант Сиро Исии.

Чтобы подготовить площадку для секретного комплекса, были сожжены 300 китайских крестьянских домов. Отряд располагал собственным авиационным подразделением и официально назывался «Главное управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии».

Деятельность

По показаниям на суде в Хабаровске командующего Квантунской армией генерала Оцудзо Ямады, «Отряд 731» был организован в целях подготовки бактериологической войны, главным образом против Советского Союза, а также против Монгольской Народной Республики, Китая и других государств. Судебным следствием было также доказано, что в «Отряде 731» на живых людях, которых японцы между собой называли «брёвнами», на подопытных (китайцах, русских, монголах, корейцах, схваченных жандармерией или спецслужбами Квантунской армии), проводились и другие, не менее жестокие и мучительные опыты, не имевшие непосредственного отношения к подготовке бактериологической войны.

Некоторые военные врачи отряда получили уникальный опыт, к примеру, вскрытия живого человека. Живое вскрытие состояло в том, что у подопытных под наркозом или под местной анестезией постепенно извлекали все жизненно важные органы, один за другим, начиная с брюшины и грудной клетки и заканчивая головным мозгом. Ещё живые органы, называемые «препаратами», уходили на дальнейшие исследования в разные отделы отряда.

Изучались пределы выносливости человеческого организма в определённых условиях — например, на больших высотах или при низкой температуре. Для этого людей помещали в барокамеры, фиксируя на киноплёнку агонию, обмораживали конечности и наблюдали наступление гангрены. Если заключённый, несмотря на заражение его смертоносными бактериями, выздоравливал, то это не спасало его от повторных опытов, которые продолжались до тех пор, пока не наступала смерть. «Опытные образцы» никогда не покидали лаборатории живыми.

Аналогичной деятельностью применительно к домашним животным и сельскохозяйственным культурам занимался и «Отряд 100». Также на «Отряд 100» возлагались задачи по производству бактериологического оружия и проведению диверсионных мероприятий.

Основная база «отряда 100» находилась в 10 километрах южнее Синьцзина в местечке Мэнцзятунь. «Отряд 100» был несколько меньше «Отряда 731», штат его сотрудников насчитывал 800 человек.

В распоряжении отряда была авиация, и бактериологическому нападению со стороны японцев было подвергнуто 11 уездных городов Китая: 4 в провинции Чжэцзян, по 2 в провинциях Хэбэй и Хэнань и по одному в провинциях Шаньси, Хунань и Шаньдун. В 1952 г. официальные коммунистические китайские историки исчисляли количество жертв от искусственно вызванной чумы с 1940 по 1944 гг. приблизительно в 700 человек. Таким образом, оно оказалось меньше количества загубленных пленников.

Деятельность «Отряда 731» расследовалась в ходе «Хабаровского процесса», который завершился осуждением ряда военнослужащих Квантунской армии, причастных к его созданию и работе, к различным срокам лишения свободы.

Позднее многие сотрудники этого отряда получили учёные степени и общественное признание, например Масадзи Китано. Многие переехали в США, например глава отряда Исии, где ценились за свои знания, приобретённые в отряде. Американские власти не призвали этих преступников к ответу, потому что, как указывается в книге Моримуры, информация о японских экспериментах в области бактериологического оружия представляла большую ценность для американской программы по его разработке. Многие из врачей впоследствии (после войны) стали успешными, известными врачами в мирной жизни; некоторые из них основали свои клиники и роддомa.

Структура отряда

1-й отдел:

• Группа Касахары — исследование вирусов;
• Группа Танаки — исследование насекомых;
• Группа Ёсимуры (награждён Орденом Восходящего солнца в 1978 году за новаторскую деятельность в науке) — исследование обморожения (в том числе маленьких детей), опыты с ядовитыми газами (в сотрудничестве с «отрядом 516 Химического управления Квантунской армии»);
• Группа Такахаси — исследование чумы;
• Группа Эдзимы (позже группа Акисады) — исследование дизентерии;
• Группа Ооты — исследование сибирской язвы;
• Группа Минато — исследование холеры;
• Группа Окамото — исследование патогенеза;
• Группа Исикавы — исследование патогенеза;
• Группа Утими — исследование сыворотки крови;
• Группа Танабэ — исследование тифа;
• Группа Футаки — исследование туберкулёза;
• Группа Кусами — фармакологические исследования;
• Группа Ногути — исследование риккетсий;
• Группа Ариты — рентгеновская съёмка;
• Группа Уты.

2-й отдел:

• Группа Ягисавы — исследование растений;
• Группа Якэнари — производство бомб с БО.

3-й отдел:

• Группа Карасавы — производство бактерий;
• Группа Асахины — исследование сыпного тифа и производство вакцины.

Смерти подопытных контролировались специальной группой. Имелась печь для сжигания трупов, виварий, в котором содержались кролики, морские свинки, крысы, блохи, а также фабрика по производству бактерий.

Жертвы

По воспоминаниям сотрудников «Отряда 731», всего за время его существования в стенах лабораторий погибло около трёх тысяч человек. По другим данным, число погибших достигает 10 000 человек.

По единогласному признанию бывших служащих отряда, национальный состав заключенных был следующим: почти 70 процентов — китайцы, 30 процентов — русские ( к которым причислялись все выходцы из России и СССР ), немного корейцев и монголов. Возраст в большинстве — от 20 до 30 лет, максимум 40 лет.

Известны имена только некоторых из них:

• железнодорожник из Муданьцзяна Сунь Чаошань,
• плотник У Дяньсин,
• слесарь Чжу Чжиминь,
• китаец из Мукдена Ван Ин,
• служащий торговой фирмы в Дальнем Чжун Миньцы,
• член Коммунистической партии Китая, уроженец провинции Шаньдун, Цю Дэсы,
• боец Красной Армии Демченко,
• русская женщина Мария Иванова (убита 12 июня 1945 года во время эксперимента в газовой камере в возрасте 35 лет) и её дочь (в возрасте четырёх лет убита во время эксперимента вместе с матерью).

Экранизации

• Художественный фильм "Человек за солнцем" (1988). Гонконг, Китай.
• Документально-художественный фильм "Философия ножа" (2008). Россия, США.
• Документальный фильм "Конвейер Смерти" (2004). Россия.

См. также

• Эксперименты нацистов над людьми
• Станция утешения
• Отряд 100
• Отряд 516

Литература

• Моримура С. [militera.lib.ru/research/morimura/ Кухня дьявола] [www.x-libri.ru/elib/morim000/] = Akuma no Hoshoku [The Devil's Gluttony]. — М.: Прогресс, 1983. — 272 с. — 50 000 экз. (обл.)
• Акияма Хироси. [www.e-reading.club/bookreader.php/134660/Hirosi_-_Osobyy_otryad_731.html Особый отряд 731] = Akiyama H., Tokushu Butai Nanasanichi. — Tokyo: San'ichi shobo, 1956 / Перевод с японского М. А. Гусева, В. А. Зломанова, А. Г. Рябкина, Н. Н. Тулинова. — М.: Издательство иностранной литературы, 1958. — 152 с.
• [supotnitskiy.ru/book/book3-34.htm «Чума от дьявола (Китай 1933—1945)»] (глава из книги [supotnitskiy.ru/book/book3.htm «Очерки истории чумы»] — авторы Супотницкий М. В., Супотницкая Н. С.)
• Корольков Ю. М. Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности — сжечь! Роман-хроника. — М.: Советский писатель, 1970. — 656 с. — 30 000 экз.

• Кошкин А.А. «Кантокуэн» - «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР.. — М.: Вече, 2011. — 384 с. — ISBN 978-5-9533-5345-8.

Ссылки

• Известия от 01.04.2004 «[web.archive.org/web/20071220173135/www.izvestia.ru/world/article46121/?print Японцы готовились отравить Калифорнию биологическим оружием]». Георгий Степанов.
• [expert.ru/expert/2008/30/vishnya_rascvetaet_nochyu/?n=87778 Вишня расцветает ночью]. «Эксперт».
• [www.himvoiska.narod.ru/o731.html «Отряд 731» на сайте himvoiska.narod.ru]
• [www.charonboat.com/item/133 Жертвы Отряда 731]
• [liveweb.archive.org/www.charonboat.com/2007/11/charonboat_dot_com_shiro_2.jpg Ожог фосфором]
• [liveweb.archive.org/www.charonboat.com/2007/11/charonboat_dot_com_unit_731_5.jpg Русская женщина]
• [liveweb.archive.org/web/20110816174335/www.charonboat.com/2007/11/charonboat_dot_com_unit_731_1.jpg Русская женщина с ребёнком]
• [www.youtube.com/watch?v=lu7GMMIfvoo The Horror of UNIT 731 pt.1]
• [www.youtube.com/watch?v=ekcazAEkDME&feature=related The Horror of UNIT 731 pt.2]
• [www.youtube.com/watch?v=blI1CLco4W4 Отрывок из фильма «:en:Men Behind the Sun», 1988 г.]

Отрывок, характеризующий Отряд 731

– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.