Оттава

Оттава Ottawa —  Город, столица  — Герб Флаг Координаты: 45°25′17″ с. ш. 75°40′46″ з. д.45.4214° с. ш. 75.679321° з. д. / 45.4214; -75.679321    Управление Страна Канада Канада Провинция Онтарио Онтарио Текущий статус с 1 января 2001 (2001-01-01) Мэр Джим Уотсон Демография Население 883 391 чел. (2011) Плотность 316,6 чел./км² Агломерация 1 236 324 чел. (2011) Этнохороним оттавец, оттавка Официальный язык(и) английский и французский География Площадь 2790,22 км² Высота над уровнем моря 70 м Часовой пояс UTC−5 Телефонный код 613, 343, 819 и 873 Географический код 35 06008 Веб-сайт www.ottawa.ca

Отта́ва (англ. Ottawa [ˈɒtəwɑː] , фр. Ottawa) — столица Канады. Расположена в восточной части провинции Онтарио на берегу реки Оттавы, по которой проходит граница между провинциями Онтарио и Квебек. Оттава — четвёртый по величине город страны и второй по величине город Онтарио. Вместе с расположенным с квебекской стороны реки городом Гатино и рядом других муниципалитетов Оттава входит в Национальную столичную область.

Население Оттавы — 883 тысячи жителей, вместе с Гатино — 1 миллион 236 тысяч (по данным переписи населения 2011 года). Городское управление осуществляет муниципальный совет во главе с мэром. Пост мэра с 1 декабря 2010 года занимает Джим Уотсон.

Город был основан в 1820-е годы как лагерь солдат и ремесленников, строивших канал Ридо, а в 1850 году получил официальный статус города лесорубов и лесосплавщиков. До 1855 года город носил название Байтаун в честь подполковника Джона Бая, который руководил работами по постройке канала Ридо. С 31 декабря 1857 года Оттава — столица объединённой провинции Канада, с 1867 года — столица государства Канада. В дальнейшем город развивался как транспортный и промышленный центр, а во второй половине XX века пережил масштабную перестройку, направленную на улучшение городской экологии.

В конце XX и начале XXI века Оттава, ставшая центром развития высоких технологий, иногда удостаивается титула «северной Силиконовой долины». В качестве столицы Канады Оттава — место пребывания федеральных властных структур и крупнейших культурных центров, включая ведущие канадские музеи и Национальную картинную галерею.

История

Коренные племена и первые европейские поселенцы

Территория, в настоящее время занимаемая Оттавой, к моменту прихода европейцев была заселена алгонкинскими племенами. Регион вокруг современной реки Оттавы, в первое время после окончания последней ледниковой эпохи представлявший собой часть моря Шамплена, заселялся древними племенами по мере отступления моря. Уже шесть тысяч лет назад в долине реки сформировалась охотничье-собирательская культура, судя по археологическим раскопкам, также активно участвовавшая в торговле с соседними народами. Хотя археологи не готовы с уверенностью говорить об этнической принадлежности носителей этой культуры, она достаточно похожа на культуру алгонкинов к моменту появления в Америке европейцев.

После прихода в XVII веке французских поселенцев в Канаду река Кичисипи, со своими притоками представлявшая основной водный путь от реки Святого Лаврентия во внутренние районы Североамериканского континента и уже игравшая центральную роль в торговле между коренными народами региона, стала главной артерией мехоторговли, центр которой находился в Монреале. Алгонкинское племя оттава монополизировало торговлю пушниной на Кичисипи. Хотя монополия племени продержалась всего около 30 лет, после чего оно было выдавлено на территорию южнее Великих озёр, за рекой и местностью к северу от неё закрепилось название Оттава (этот регион, в настоящее время входящий в провинцию Квебек, сохраняет название Оттава по сей день). В 1800 году на том месте, где сливаются три реки — Ридо, Оттава и Гатино, — осели первые белые поселенцы. Уроженец Массачусетса лесоруб Филемон Райт, его родственники и несколько друзей облюбовали это место для постоянного проживания. Они построили бревенчатые жилища, лесопилку. Деревня получила название Райтстаун (позднее Халл, ныне часть города Гатино). Начиная с 1806 года Райт начал набор наёмных рабочих и торговлю лесом, а к 1809 году число наёмных лесорубов и плотогонов достигло нескольких сотен. Уже в конце того же и начале следующего десятилетия появляются первые сельскохозяйственные поселения на южном берегу реки Оттавы; сохранились имена первых фермеров — Айры Хонивелла в районе современного Непина и Браддиша Биллингса на территории современного Глостера. В 1818 году более десятка семей британских военнослужащих осели в районе, где позднее возник посёлок Ричмонд (в 70-е годы XX века включённый в муниципальные границы города Голборн).

Канал Ридо и Байтаун

В 1827 году между рекой Оттавой и озером Онтарио началось сооружение канала Ридо, кратчайшим путём соединившего Монреаль с озером Онтарио. Постройкой канала руководил Джон Бай, в честь которого посёлок строителей получил название Байтаун. Бараки строителей размещались на холме рядом с будущими первыми шлюзами канала Ридо, недалеко от устьев рек Ридо и Гатино и Шодьерского водопада. К 1832 году канал был закончен. Байтаун к этому времени был деревянным городом, насчитывающим уже более 10 тыс. жителей. Лучший из строителей канала, шотландский каменщик Томас Маккей, работавший над первыми восемью шлюзами и награждённый за труд лично Баем, впоследствии приобрёл землю к востоку от реки Ридо и создал небольшую промышленную империю. Его 11-комнатный особняк в стиле Регентства в деревне Нью-Эдинбург был впоследствии выкуплен правительством и превращён в резиденцию Генерал-губернатора.

После постройки канала Ридо многие ирландцы, работавшие на стройке, остались без работы. В отличие от французов и англичан, давно обосновавшихся в регионе, имевших свои дома и предприятия, ирландцы оказались в отчаянном положении. Этим воспользовался предприниматель ирландского происхождения Питер Эйлен, ставший нанимать на свои предприятия исключительно ирландцев, полностью подчинив своему влиянию эту общину. С 1835 года Эйлен во главе банды численностью примерно в 200 человек терроризировал рабочие кварталы Байтауна, а в 1837 году сорвал выборы в местный совет Непина. Эйлена и его подручных называли «Блестящими» (англ. Shiners), а их действия — «войной Блестящих» (Shiners' War). Название банды, возможно, происходит от искажённого французского слова cheneurs — «рубщики/сплавщики дубовой древесины». Для противодействия насилию Блестящих в 1836 году была создана Ассоциация лесопромышленников Оттавы, и Эйлен, почувствовавший, что его власти приходит конец, стал одним из первых её членов, а весной 1837 года Блестящие были окончательно взяты под контроль, хотя подобные бандитские войны меньшего масштаба продолжали вспыхивать до конца 1840-х годов, а в 1849 году правительственным войскам удалось в зародыше подавить крупномасштабный мятеж, одним из главарей которого был сын Филемона Райта Раглз.

В 1841 году Байтаун обеспечивал работой 3000 жителей, а к 1850 году перехватил у расположенного на противоположном берегу Райтсвилля первенство в торговле лесом в долине Оттавы. Важным этапом в развитии лесной промышленности в регионе стала постройка в 1850-е годы лесопилок, использовавших энергию Шодьерских водопадов. В 1850 году в Байтауне было установлено постоянное местное самоуправление, а в 1855 году город сменил имя, став Оттавой.

Столица Канады

В середине XIX века, когда Верхняя Канада (Онтарио) объединилась с Нижней (Квебеком), встал вопрос о столице объединённой провинции. Многие крупные канадские города (включая Монреаль, Квебек, Торонто и Кингстон) боролись за право получить этот статус. Проблема усугублялась тем, что франкоканадцы, тогда составлявшие почти половину населения страны, резко возражали против размещения столицы в англоязычном регионе; в то же время крупнейший город Канады, Монреаль, был настроен недружелюбно по отношению к королевским властям, в нём было совершено нападение на генерал-губернатора Канады лорда Элгина, а в 1849 году — поджог здания законодательного собрания. Проект «подвижной» столицы, каждые четыре года переезжающей из Торонто в Квебек и обратно, оказался чрезмерно дорогим. В итоге вопрос о постоянной столице был передан на рассмотрение королевы Виктории, которая в 1857 году по рекомендации колониальных чиновников издала указ, согласно которому столицей становилась Оттава благодаря своему положению на границе Верхней и Нижней Канады и смешанному англо- и франкоязычному населению; свою роль сыграло также наличие водного и железнодорожного сообщения, а также относительная удалённость от границы с США, что обеспечивало меньшее влияние в мирное время и меньшую угрозу столице в случае войны. Уже в 1859 году на холме рядом с рекой Оттавой и каналом Ридо началось строительство комплекса парламента, официально начавшего работу в 1866 году. На следующий год Оттава стала федеральной столицей нового Канадского доминиона, включавшего в себя провинции Онтарио, Квебек, Новая Шотландия и Нью-Брансуик.

К началу 1860-х годов новую провинциальную столицу связала с сетью железных дорог США и Канады линия Grand Trunk Railway. В 1890-е годы начали работу гидроэлектростанции на реке Оттаве, в первое время использовавшиеся в основном для обеспечения работы лесопилок, однако электричества хватало и на уличные фонари, и на трамвайное сообщение. Статус столицы и развивающаяся промышленность привели к стремительному росту населения города — с менее чем 8000 жителей в 1851 году до 21 500 двадцать лет спустя. Уже в 1861 году почти половина населения Оттавы была занята в промышленности, а к концу того же десятилетия началось формирование профсоюзов.

Первая половина XX века

Центральное здание парламента в огне, 3 февраля 1916 года

Парламентская библиотека на следующий день после пожара

Ближе к концу века правительство Канады было поставлено перед тем фактом, что застройка столицы, в значительной степени состоявшей из рабочих кварталов, производила удручающее впечатление. В 1899 году перед Комиссией по благоустройству Оттавы, учреждённой федеральным правительством, была поставлена задача по превращению города в «Северный Вашингтон». Ограниченный бюджет (60 тыс. долларов) превращал эту задачу в невыполнимую, однако её осуществлению помогло стихийное бедствие. В 1900 году Халльский пожар уничтожил Халл (бывший Райтсвилль) и северо-западную часть Оттавы, включая Шодьерский мост. В пожаре погибли семь человек, более 3000 зданий были уничтожены, оставив без крова 15 тысяч человек. На восстановление города по международной подписке было собрано 10 млн канадских долларов.

Оттава восстанавливалась по-прежнему как промышленный город. Деловой центр представлял собой клубок железнодорожных путей. В 1912 году недалеко от устья канала Ридо, рядом с Ридо-стрит, открылся вокзал «Юнион» (в настоящее время его здание занимает Правительственный центр конференций). В том же году состоялось открытие двух из числа наиболее известных зданий в Оттаве — отеля «Шато-Лорье», расположенного прямо напротив вокзала, и Мемориального музея Виктории (в настоящее время Канадский музей природы).

В феврале 1916 года внешний вид города снова был изменён пожаром: 3 февраля загорелось центральное здание парламента. Центральная башня Виктории погибла в огне, её колокол, согласно легенде, рухнул на землю с 11-м ударом часов, бивших полночь. Не пострадали лишь северо-западное крыло главного здания и парламентская библиотека, в необычный архитектурный проект которой изначально была заложена идея максимальной безопасности книг и архивов. После пожара заседания парламента были перенесены в Мемориальный музей Виктории. Несмотря на то, что Канада участвовала в это время в мировой войне, уже 1 сентября 1916 года краеугольный камень парламентского здания, уцелевший при пожаре, был заново заложен генерал-губернатором Канады герцогом Коннаутским. Изначально планировалось, что новый парламент будет построен за год, но из-за войны строительство затянулось. Первое заседание парламента в новом здании прошло в феврале 1920 года, но строительство новой главной башни — башни Мира (англ. Peace Tower) — продолжалось ещё много лет.

В 1918 году Оттаву, как и практически весь мир, охватила пандемия гриппа, который привезли возвращавшиеся с фронта солдаты. Рабочие кварталы с их скученным населением, отсутствием современной канализации и расположением поблизости от железнодорожных станций — центров расползания заразы между городами — стали первыми местами в городе, где появились больные, и пострадали сильней всего. На примыкающие к железнодорожным депо и вокзалам рабочие кварталы приходится непропорционально высокая доля в общем количестве в 440 смертей от гриппа в Оттаве за октябрь 1918 года. В общей сложности в Оттаве умерли от испанского гриппа не менее 520 человек, а в целом по Канаде около 50 тысяч

В годы Второй мировой войны в Оттаве проживала нидерландская королевская семья, а в Городской больнице родилась сестра будущей королевы Юлианы. В память о тех событиях Нидерланды ежегодно дарят Оттаве 1 миллион луковиц тюльпанов для фестиваля тюльпанов, который проходит в мае (время проведения не имеет строгих рамок и привязано к периоду цветения тюльпанов и погодным условиям).

В сентябре 1945 года, всего через несколько дней после окончания Второй мировой войны, в Оттаве произошло событие, ставшее одним из первых шагов к начавшейся вскоре холодной войне. Шифровальщик советского посольства Игорь Гузенко передал канадским властям материалы, свидетельствующие о том, что СССР — союзник Канады во Второй мировой войне — развернул в Канаде шпионскую сеть, затрагивавшую несколько министерств, парламент и совместный британо-канадский атомный проект. В феврале 1946 года эти обстоятельства были преданы гласности и была назначена коронная следственная комиссия с практически неограниченными полномочиями, что вызвало опасения угрозы основным гражданским правам. Отношение канадцев к Советскому Союзу надолго изменилось к худшему.

Реконструкция и расширение (с 1950-х годов до настоящего времени)

Оттава оставалась промышленным центром и крупным транспортным узлом всю первую половину XX века. К концу Второй мировой войны в город ежедневно приходили более ста поездов, и в городской черте находилось не менее 150 железнодорожных переездов. К середине века вопрос о кардинальной реконструкции города стоял так же остро, как и 50 лет назад.

Значительная заслуга в деле перестройки канадской столицы принадлежит французскому градостроителю Жаку Гребе. Гребе был приглашён в Канаду накануне Второй мировой войны для сооружения Национального военного мемориала и площади Конфедерации вблизи от парламента, но новая война задержала выполнение этих планов. В 1950 году Гребе представил канадским заказчикам план крупномасштабной перестройки Оттавы. В рамки плана входила ликвидация трущоб, перемещение железнодорожных линий и создание парковых зон и так называемого «Зелёного пояса», охватывающего город по периметру. Также предполагалось приобретение земли на квебекской стороне реки для расширения площади парка Гатино.

Для выполнения плана Гребе площадь Национальной столичной области была расширена до 2900 км², включив в себя 72 населённых пункта в Онтарио и Квебеке. Комиссия федерального района, ответственная за планировку Оттавы и сменившая в 1927 году Комиссию по благоустройству, была преобразована в Национальную столичную комиссию с расширенными полномочиями. Чтобы справиться с транспортной нагрузкой, на месте главной железнодорожной линии было проложено многорядное скоростное шоссе № 417 — Квинсуэй (англ. Queensway).

В 50-е годы была построена новая Национальная библиотека, разгрузившая переполненную библиотеку парламента, перестроено историческое западное крыло парламента и снесено старое здание Верховного суда. К столетию образования Канадской конфедерации был построен новый Национальный центр искусств. Государственные учреждения были сначала рассредоточены за пределами Парламентского холма на онтарийском берегу реки Оттавы (прежде всего на Сассекс-драйв, где расположились резиденция премьер-министра, Публичный архив — позже Канадский военный музей — и монетный двор, а также посольство США), а затем и деревянная застройка Халла была снесена, уступив место многоэтажным правительственным зданиям в рамках усилий по насаждению билингвизма в правительственных офисах.

Состав населения менялся: рабочих сменяли клерки, а тех в свою очередь по мере развития высоких технологий начали теснить сотрудники хай-тека. С открытием таких крупных предприятий, как Mitel, Corel, Cognos, Newbridge и JDS Uniphase, за Оттавой и соседней Канатой закрепился имидж «северной Силиконовой долины». Результатом развития связей с крупными технологическими центрами в США стали модернизация и расширение международного аэропорта Оттавы, завершившиеся в 2008 году. Со времени вхождения Канады в Большую семёрку наиболее экономически развитых стран мира в 1976 году Оттава неоднократно становилась местом проведения международных экономических и политических форумов, совещаний министров и спикеров стран Большой семёрки (позже Большой восьмёрки) и Большой двадцатки, включая 7-й саммит Большой семёрки в 1981 году, проходивший в столице Канады и курортном местечке Монтебелло (Квебек). Там же был подписан так называемый Оттавский договор о запрете противопехотных мин.

Реконструкции города сопутствовало его непрерывное расширение. На протяжении своей истории Оттава непрерывно поглощала расположенные вокруг посёлки и тауншипы. В 1965 году она была объединена с соседним округом Карлтон в муниципалитет Оттава-Карлтон. В 2001 году состоялась амальгамация в единый муниципалитет сразу 11 населённых пунктов (см. Административное деление), и Оттава обрела свои современные границы.

География

Оттава располагается в юго-восточной части канадской провинции Онтарио, на её границе с провинцией Квебек, на берегах одноименной реки, а также реки Ридо и канала Ридо, в месте слияния которых с рекой Оттавой расположен городской центр. На северном берегу реки Оттавы находится город Гатино, включённый вместе с Оттавой в единую городскую агломерацию — Национальную столичную область. Оттава расположена в низменной равнинной местности, высота в районе международного аэропорта им. Макдональда — Картье составляет 114 м, а наивысшая точка города находится на высоте 166 м над уровнем моря. Ближайший горный массив — Аппалачи. Оттава, как и вся восточная часть провинции Онтарио и провинция Квебек, находится в североамериканском восточном часовом поясе, отставая от всемирного координированного времени на пять часов зимой и на четыре — летом.

Панорама центра Оттавы

Административное деление

Оттава, представляющая собой единую переписную область, административно разделена на 23 избирательных округа. Помимо этого, город административно разделён на почтовые регионы и полицейские округа.

До 2001 года территория Оттавы составляла лишь небольшую часть от современной. В 2001 году к ней были присоединены 10 муниципальных образований: Ванье, Глостер, Голборн, Камберленд, Каната, Непин, Осгуд, Ридо, Роклифф-парк и Уэст-Карлтон. В настоящее время деление города на исторические районы (англ. neighbourhoods) активно используется компаниями по недвижимости, однако управление в Оттаве полностью централизовано, местные советы бывших тауншипов ликвидированы и вся городская власть сосредоточена в городской администрации.

Местные общинные центры (англ. community centres) — добровольные организации, обеспечивающие взаимодействие жителей районов и предоставляющие ряд социальных услуг; эти центры не являются органами власти, и жители города вправе обращаться в любой из них, а не только непосредственно по месту жительства. Количество общинных центров примерно соответствует, но не совпадает с количеством исторических районов: в Коалицию общественных центров Оттавы входит 14 таких организаций, в ведении которых находятся некоторые аспекты здравоохранения и распределения ресурсов.

Оттава входит в Национальный столичный регион Канады, расположенный частично в провинции Онтарио, а частично в Квебеке. На квебекской стороне реки Оттава в Национальный столичный регион входят бывшие города Гатино, Халл и Эйлмер и два региональных совета района Оттава; все они практически одновременно с расширением правобережной Оттавы стали частями единого города Гатино. Сам объединённый город Гатино, в свою очередь, часто рассматривается (в том числе Статистическим управлением Канады) как часть городской агломерации Оттава-Гатино. Часть городской недвижимости и других объектов Оттавы и Гатино, как результат их включения в Национальную столичную область, находится не в муниципальном подчинении, а в ведении Национальной столичной комиссии, подотчётной федеральному парламенту.

Геология и почвы

Южный берег реки Оттавы, на котором стоит город, в основном сложен плоско залегающими ордовикскими и кембрийскими доломитами и известняками. Район Сэнди-Хилл, прилегающий к территории Оттавского университета, находится на глиняном останце, возвышающимся над древним дном реки Оттавы. Глинистый сланец является, наряду с известняком, доминирующей породой в северо-восточных и восточных районах города. Районы Непин и частично Каната стоят на кембрийских и ордовикских песчаниках, служащих в качестве строительного камня. В западной части города вдоль русла реки Оттавы залегают докембрийские метаморфические породы — кварциты и кристаллизованные известняки, — а также граниты и гнейсы. В этом же районе располагается так называемая Карпская гряда, где сохранился полуметровый слой отложенной морены.

Канада большей частью располагается на тектонически устойчивой Северо-Американской плите и сейсмическая активность в её восточной части достаточно низка. Оттава не составляет исключения: она относится к Западно-Квебекской сейсмической зоне, охватывающей, в частности, регион вдоль долины реки Оттавы от Монреаля до Темискаминга, где землетрясения не особенно часты и сильны, редко доходя по мощности до пяти баллов, когда возникает реальная угроза повреждения зданий и инфраструктуры. За XX век таких землетрясений в регионе было два — с эпицентрами в Темискаминге (1935 год) и в Корнуолле в Восточной Онтарио (1944 год). В 2000 году Оттаву задело землетрясение мощностью 5,2 балла с эпицентром к северу от Норт-Бея, а в 2010 году — пятибалльное землетрясение с эпицентром в Квебеке примерно в 50 км севернее канадской столицы.

Отступление ледников и дальнейшее отступление моря Шамплена сформировали современные почвы в районе Оттавы. В основном это глинистые почвы и ледниковые отложения висконсинской эпохи, с высоким содержанием известняка и доломита. В восточной части города, в особенности в районе Уэст-Карлтона, встречаются ледниковые отложения с преобладанием песчаника, а южнее — глинистого сланца. Там, где морские воды отступали быстрей всего, произошло намывание поверхностного слоя песка, как правило, толщиной менее метра. Самый верхний слой почвы представляет собой поздние органические речные отложения, наиболее мощные пласты которых расположены в районах Голборна, Ридо, Осгуда и Камберленда.

Экология

Охраняемая природная территория Мер-Блё

Клён сахарный в парке Дачиз-Хоул

Канадские казарки в парке Эндрю Хейдона на западе города у реки Оттавы

Оттава расположена в экологической зоне равнинных смешанных лесов, однако неподалёку от неё проходит северная граница экозоны Онтарийского щита. Эта близость обеспечивает городу биологическое разнообразие, образованное видами, характерными для обеих экологических зон. Поддержанию этого разнообразия способствует тот факт, что старые районы Оттавы окружает так называемый «Зелёный пояс», состоящий из лесных и сельскохозяйственных земель (в том числе опытных полей). Пояс был предусмотрен генеральным планом развития города, который разработал в 1960-е годы архитектор Жак Гребе, и выполняет ряд экологических задач, в которые входят поглощение углекислого газа, фильтрация грунтовых и поверхностных вод, борьба с эрозией почв и наводнениями. Зелёный пояс включает в себя шесть охраняемых природных территорий (англ. conservation areas): Гринс-Крик, Пайн-Гроув, Саузерн-Фарм и Пинис-Форест, Стоуни-Свомп, Ширлис-Бей и Мер-Блё. Последние три территории представляют собой водно-болотные угодья, причём Мер-Блё относится к необычным для этого региона субарктическим экосистемам сфагновых болот и имеет согласно Рамсарской конвенции статус водно-болотных угодий международного значения. Помимо природных охраняемых зон, в Зелёном поясе расположен ряд охраняемых объектов культурного наследия: дом-музей первопроходцев середины XIX века Лог-Фарм, развалины печи для обжига извести XIX века в Стоуни-Свомп, остатки водолечебницы Карлсбад-Спрингс (объект культурного наследия провинциального значения) и шлюзовая станция Блэк-Рапидс на канале Ридо (1832 года постройки).

18% площади Зелёного пояса (3500 гектаров) занимают леса. За время его существования в Зелёном поясе было высажено 3,6 миллионов деревьев на площади 800 гектаров, в которые входили и некоторые сельскохозяйственные земли, не приносившие высоких урожаев. Опубликованный в 2005 году список растений, встречающихся в городской черте Оттавы включает в себя 1569 наименований, включая виды, подвиды и гибриды. Из их числа 1014 считаются коренными для этого региона. В озеленении широко используются вяз, гинкго, гледичия, дуб, клён, липа. Два завозных вида — приречный и остролистный клён — благодаря своему декоративному виду культивируются достаточно широко, чтобы составить конкуренцию коренным видам.

Зелёный пояс Оттавы предоставляет среду обитания для оседлых и мигрирующих видов животных. Из животных в городской черте чаще всего встречаются красная и каролинская белка (серый и чёрный окрасы), лесной сурок, зайцы — американский беляк и русак (последний не является коренным видом), восточный бурундук, на окраинах (в зоне Зелёного пояса и далее) — скунс, барсук, енот, канадский бобр, изредка барибал и канадская рысь; есть также отдельные сообщения о встречах с пумами и восточным волком. Атлас птиц, выводящих птенцов в Оттаве, включает в себя 182 вида, из которых подтверждён 161. Среди птиц в черте города чаще всего встречаются странствующий дрозд, скворец, желтогорлый певун, сизый голубь, плачущая горлица, певчая зонотрихия и красноплечий чёрный трупиал; в последние годы чаще наблюдаются красный кардинал, мексиканская чечевица и американский ворон. В многочисленных парках Оттавы живут канадская казарка, кряква, лебедь-шипун, хохлатая желна, а также завезенный чёрный лебедь.

В муниципальных границах Оттавы обитают около 50 биологических видов, находящихся под угрозой исчезновения. Хотя представители некоторых из этих видов не встречались уже годами, другие ещё достаточно распространены — примерами могут служить дымчатый иглохвост и сапсан, гнездящиеся даже в городском центре. Среди других распространённых видов, нуждающихся в охране, серый орех (поражённый грибковыми заболеваниями), рисовая птица и каймановая черепаха. В то же время в районе Оттавы отмечено распространение чужеродных инвазионных видов, отвоёвывающих себе место в сложившейся экологической системе. К их числу относятся такие растения, как чесночник лекарственный, цинанхум, уруть колосистая, сусак и два вида крушины — ломкая и слабительная. Из инвазионных видов животных можно отметить речную дрейссену — мелких моллюсков, облюбовавших водоёмы в районе Оттавы.

Экологическая ситуация в Оттаве, которую до 1960-х годов характеризовали концентрация промышленности и железнодорожного транспорта, в последние годы получает высокие оценки. В отчёте исследовательского центра Mercer за 2010 год, включающем экологические данные по 221 городу всего мира, Оттава разделила третье место с Хельсинки, пропустив вперёд только Гонолулу и ещё один канадский город — Калгари. Тем не менее нерешённой остаётся проблема ежегодного сброса канализационных вод в реку Оттаву в течение периодов сильных дождей; независимое агентство Ecology Ottawa рекомендует бороться с этой проблемой с помощью постройки огромных подземных резервуаров для сбора сточных вод.

Климат

Оттава расположена на стыке двух климатических регионов Онтарио — Восточных округов и Ренфру (первый в целом несколько более тёплый и существенно более влажный). Климат умеренный континентальный, с жарким летом и холодной зимой. По словам климатолога из министерства окружающей среды Канады Дэвида Филлипса, Оттава — самая снежная из мировых столиц и третья из числа самых холодных. Средняя температура января −11 °C, июля 20,3 °C. Рекордно высокая зафиксированная температура 37,8 °C (август 1944 года), рекордно низкая температура в районе международного аэропорта Оттавы −36,1 °C (февраль 1943 года); в районе министерства сельского хозяйства Канады зафиксирована температура −38,9 °C. Ежегодная норма осадков 943 мм в год, из них в виде дождя 732 мм. Средняя норма выпадения снега в год 235,7 см, наиболее снежный месяц — декабрь (в среднем 57 см снега), однако рекордный снегопад (свыше 40 см снега в день) зафиксирован в феврале 1947 года. Преобладающие ветры — южные и западные.

Климат Оттавы
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	12,0	12,4	26,7	31,1	32,8	36,1	36,7	37,8	35,0	27,8	23,9	16,3	37,8
Средний максимум, °C	−6,1	−4,1	2,2	10,8	19,1	23,8	26,5	24,9	19,5	12,5	4,8	−3	10,9
Средняя температура, °C	−10,8	−8,7	−2,5	5,7	13,4	18,3	20,9	19,5	14,3	7,8	1,0	−7,1	6,0
Средний минимум, °C	−15,3	−13,3	−7,1	0,6	7,7	12,7	15,4	14,1	9,1	3,0	−2,8	−11,1	1,1
Абсолютный минимум, °C	−35,6	−36,1	−30,6	−16,7	−5,6	−0,1	5,0	2,6	−3	−7,8	−21,7	−34,4	−36,1
Норма осадков, мм	70,2	58,9	73,9	72,4	79,0	85,0	90,6	87,1	85,3	79,4	80,1	81,5	943,5
Источник: Министерство окружающей среды Канады

Официальные символы

Герб Оттавы официально утверждён в сентябре 1954 года и используется с 1 января 1955 года. Волнистый сине-белый крест, разделяющий на белые четверти старофранцузский щит, символизирует реку Оттаву и два её крупнейших притока — реки Ридо и Гатино, слияние которых определило место основания будущего города. Крест также символизирует подвиг христианских миссионеров, несших новую религию местным племенам. Королевская корона в верхнем правом поле обозначает королеву Викторию, красный кленовый лист в левой нижней четверти — Канаду. Два пустых белых поля обозначают величие, которого ещё предстоит достичь. На красном поле главы щита справа скрещённые весло и две стрелы — символ индейского племени оттава, исторических обитателей региона; в центре астролябия, символ Самюэля де Шамплена — первого губернатора французских колоний в Северной Америке; а слева кирка, лопата и граната, символизирующие руководителя строительства канала Ридо Джона Бая.

Бурелет над щитом окрашен в основные цвета герба — белый и синий, а нашлемник изображает сосну с шишками — символ строевого леса, главного богатства долины реки Оттавы. На нашлемнике размещён золотой диск с дубом в центре — печать Байтауна. Девиз на двух государственных языках Канады гласит «Advance Ottawa en Avant», что представляет собой модификацию прежнего девиза города Оттавы. Щит поддерживают два щитодержателя — лесоруб середины XIX века и служащий стрелкового полка Гражданской службы в полном обмундировании, символизирующий положение Оттавы как места пребывания Генерал-губернатора Канады и множества государственных служащих.

Современный флаг Оттавы принят в 2001 году после объединения с другими муниципалитетами. Он представляет собой полотнище, составленное из вертикальных синей и зелёной полос со стилизованной буквой «О» на их границе. Стилизованная «О» в центре флага символизирует роль Оттавы как столицы Канады. Слева её незамкнутую окружность завершают три вертикальные ленты, напоминающие кленовый лист (центральный элемент государственного флага Канады) и здания парламента. Три ленты символизируют единство, гармонию и сотрудничество во имя общей цели. Синий цвет во флаге символизирует реки и каналы Оттавы, а зелёный — её многочисленные зелёные зоны.

24 октября 2001 года официальным цветком Оттавы был объявлен тюльпан. Историческая связь тюльпанов и Оттавы восходит к годам Второй мировой войны, когда в Канаде нашла убежище королевская семья оккупированных Нидерландов. Маргрит, дочь будущей королевы Юлианы, родилась в одной из оттавских больниц в 1943 году. После войны, осенью 1945 года, Оттава получила в дар от принцессы Юлианы 100 тысяч луковиц тюльпанов, и с 1953 года в память об этом в городе проходит фестиваль тюльпанов (см. Фестивали).

Население

По данным переписи населения 2011 года Оттава занимала четвёртое место среди городов Канады по населению, уступая Торонто, Монреалю и Калгари и опережая Эдмонтон, Виннипег и Ванкувер. В провинции Онтарио Оттава — второй по численности населения город. Население Оттавы, составлявшее по данным переписи населения 1891 года 44 тыс. человек, в 2011 году приближалось к 900 тысячам (с учётом населённых пунктов, включённых в муниципальные границы в 2001 году). Население городской агломерации Оттава-Гатино в 2011 году превышало 1,2 млн человек. Средний возраст населения Оттавы составлял по данным последней переписи 39,2 года; 16,8% населения были в возрасте младше 15 лет, а 13,2% — в возрасте 65 лет и старше.

Динамика роста населения Оттавы (тыс. жителей)
Исторические границы (до 1901 года)	Современные границы (1901—2011)	Агломерация Оттава-Халл / Оттава-Гатино
<timeline> Colors= id:lightgrey value:gray(0.9) id:darkgrey value:gray(0.7) id:canvas value:rgb(1,1,1) id:barra value:rgb(0.6,0.7,0.8) ImageSize = width:250 height:220 PlotArea = left:50 bottom:20 top:20 right:20 DateFormat = x.y Period = from:0 till:60 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = late ScaleMinor = gridcolor:lightgrey increment:5 start:0 BackgroundColors = canvas:canvas BarData= bar:1851 text:1851 bar:1861 text:1861 bar:1871 text:1871 bar:1881 text:1881 bar:1891 text:1891 bar:1901 text:1901 PlotData= color:barra width:15 anchor:till align:center shift:(0,5) bar:1851 from:0 till:8 text:7,8 bar:1861 from:0 till:15 text:14,7 bar:1871 from:0 till:22 text:21,5 bar:1881 from:0 till:28 text:27,4 bar:1891 from:0 till:44 text:44,2 bar:1901 from:0 till:60 text:59,5 TextData= pos:(10,196) fontsize:XS text: pos:(145,1) fontsize:XS text: pos:(30,20) fontsize:S text:0 pos:(28,50) fontsize:S text:10 pos:(28,80) fontsize:S text:20 pos:(28,110) fontsize:S text:30 pos:(28,140) fontsize:S text:40 pos:(28,170) fontsize:S text:50 pos:(28,200) fontsize:S text:60 </timeline>	<timeline> Colors= id:lightgrey value:gray(0.9) id:darkgrey value:gray(0.7) id:canvas value:rgb(1,1,1) id:barra value:rgb(0.6,0.7,0.8) ImageSize = width:400 height:400 PlotArea = left:50 bottom:20 top:20 right:20 DateFormat = x.y Period = from:0 till:1000 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = late ScaleMinor = gridcolor:lightgrey increment:50 start:0 BackgroundColors = canvas:canvas BarData= bar:1901 text:1901 bar:1911 text:1911 bar:1921 text:1921 bar:1931 text:1931 bar:1941 text:1941 bar:1951 text:1951 bar:1961 text:1961 bar:1971 text:1971 bar:1981 text:1981 bar:1991 text:1991 bar:2001 text:2001 bar:2011 text:2011 PlotData= color:barra width:15 anchor:till align:center shift:(0,5) bar:1901 from:0 till:101 text:101,1 bar:1911 from:0 till:123 text:123,4 bar:1921 from:0 till:153 text:152,9 bar:1931 from:0 till:174 text:174,1 bar:1941 from:0 till:206 text:206,4 bar:1951 from:0 till:246 text:246,3 bar:1961 from:0 till:358 text:358,4 bar:1971 from:0 till:472 text:471,9 bar:1981 from:0 till:547 text:546,9 bar:1991 from:0 till:678 text:678,1 bar:2001 from:0 till:774 text:774,1 bar:2011 from:0 till:883 text:883,4 TextData= pos:(10,196) fontsize:XS text: pos:(145,1) fontsize:XS text: pos:(30,20) fontsize:S text:0 pos:(25,56) fontsize:S text:100 pos:(25,92) fontsize:S text:200 pos:(25,128) fontsize:S text:300 pos:(25,164) fontsize:S text:400 pos:(25,200) fontsize:S text:500 pos:(25,236) fontsize:S text:600 pos:(25,272) fontsize:S text:700 pos:(25,308) fontsize:S text:800 pos:(25,344) fontsize:S text:900 pos:(22,380) fontsize:S text:1000 </timeline>	<timeline> Colors= id:lightgrey value:gray(0.9) id:darkgrey value:gray(0.7) id:canvas value:rgb(1,1,1) id:barra value:rgb(0.6,0.7,0.8) ImageSize = width:250 height:400 PlotArea = left:50 bottom:20 top:20 right:20 DateFormat = x.y Period = from:800 till:1400 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = late ScaleMinor = gridcolor:lightgrey increment:50 start:800 BackgroundColors = canvas:canvas BarData= bar:1991 text:1991 bar:1996 text:1996 bar:2001 text:2001 bar:2006 text:2006 bar:2011 text:2011 PlotData= color:barra width:15 anchor:till align:center shift:(0,5) bar:1991 from:800 till:942 text:941,8 bar:1996 from:800 till:999 text:998,7 bar:2001 from:800 till:1068 text:1063,6 bar:2006 from:800 till:1134 text:1133,6 bar:2011 from:800 till:1236 text:1236,3 TextData= pos:(10,196) fontsize:XS text: pos:(145,1) fontsize:XS text: pos:(25,20) fontsize:S text:800 pos:(25,80) fontsize:S text:900 pos:(22,140) fontsize:S text:1000 pos:(22,200) fontsize:S text:1100 pos:(22,260) fontsize:S text:1200 pos:(22,320) fontsize:S text:1300 pos:(22,380) fontsize:S text:1400 </timeline>
Источники: Население Онтарио на сайте проекта OntarioGen Web	Источники: Рост населения, 1901—2006, на официальном сайте мэрии Оттавы Оттава на сайте переписи населения 2011 года	Источники: Переписи населения Канады

Образование, занятость и средний доход

Сосредоточение в городе правительственных офисов и предприятий высоких технологий привело к тому, что население Оттавы имеет один из самых высоких в Канаде уровней образования. Среди населения в возрасте от 25 до 64 лет по результатам переписи 2006 года 38,3% имели университетское образование не ниже первой степени (для сравнения, в целом по провинции Онтарио люди с высшим образованием составляли в этой возрастной группе только 24%). Средний доход на семью составлял в Оттаве в 2006 году 84,5 тыс. канадских долларов (в среднем по Онтарио — 69,2 тысяч). Бо́льшая часть населения работала в торговле и других сферах обслуживания, в то время как работники промышленности, сельского хозяйства и строительной отрасли вместе взятых составляли менее 10% от общего числа трудоустроенного населения Оттавы. В середине 2012 года уровень безработицы среди работоспособного населения канадской столицы составлял ровно 6% (7,2 % в целом по Канаде).

Этнический и религиозный состав населения

См. также: Иммиграция в Канаду

На протяжении первых 150 лет существования населённого пункта около половины его населения составляли католики (примерно поровну представленные французами и ирландцами и населявшие преимущественно Нижний город в центре и восточные окраины), а вторую половину — протестанты английского происхождения (селившиеся в Верхнем городе в центре и в южной и западной частях округа Карлтон). Уже в середине XIX века Оттава играла роль главного центра франкофонов Онтарио и места ранних языковых трений между англо- и франкоязычным населением Канады. Небольшие немецкая, итальянская и еврейская общины сформировались на рубеже XIX и XX веков. После Второй мировой войны население города пополнили арабская община (в основном выходцы из Ливана), а позднее общины выходцев из Восточной Африки. Два наиболее известных района компактного проживания иммигрантов — «Маленькая Италия» вокруг Престон-стрит (неофициально известной как Corso Italia — «Итальянская улица»), Гладстон-авеню (неофициально Via Marconi) и церкви св. Антония на Бут-стрит и Чайна-таун вдоль Западной Сомерсет-стрит — в настоящее время в большей степени сохранили культурную самобытность как туристические объекты, нежели как этнические анклавы. Так, уже в первой половине XX века в Маленькой Италии начали селиться иммигранты из Ирландии, Польши и Украины, в начале XXI века в районной школе по субботам идут занятия на севернокитайском и вьетнамском языке, а на Престон-стрит итальянские рестораны соседствуют с корейскими, индийскими и турецкими. В Чайна-тауне к их числу добавляются таиландские, вьетнамские, ливанские и филиппинские рестораны и магазинчики.

В последние десятилетия в Оттаве быстро растёт процент жителей, относящихся к видимым этническим меньшинствам (в основном негры и выходцы из стран Азии). С языковой точки зрения, английский считает первым языком 65% населения города, французский — 15%, а остальные языки — 18 %.

Ворота Чайна-тауна

Украинская грекокатолическая церковь св. Иоанна Крестителя в районе Карлтонского университета

Индуистский храм в Глостере

Город проводит политику, дружественную иммигрантам. Первичную помощь и информацию новоприбывшие получают в службе Service Canada, один из центров которой расположен в здании мэрии на Элгин-стрит — в частности, именно здесь сдаются документы на социальную страховку (SIN) и медицинскую страховку. После этого они могут обратиться в одну из многочисленных служб помощи иммигрантам (общественных организаций, субсидируемых правительством провинции Онтарио), в частности, LASI World Skills YMCA-YWCA, Catholic Immigration Centre, Ottawa Community Immigrant Services Organization, Lebanese and Arab Social Services Agency of Ottawa и ряд других. Несмотря на то, что ряд этих организаций содержат в названии слова «католический», «христианский», «арабский», «франкофонный» и т. д., фактически они оказывают новоприбывшим услуги независимо от вероисповедания и национальной принадлежности — это является непременным условием предоставления им правительственных субсидий на их деятельность. Информация о различных учреждениях города, курсах, кружках, школах и т. д. доступна в общинных центрах (англ. community centres).

Оттава — преимущественно христианский город, центр римско-католической архиепархии Оттавы. Здесь также размещается англиканская епархия. Хотя большинство верующих в Оттаве исповедуют католицизм или одну из версий протестантизма, значительная часть населения представляет другие религии. В последний раз, когда в анкету переписи населения в Канаде включался вопрос о религиозной принадлежности (2001 год), около 14% верующих в городе составляли представители конфессий, отличных от католицизма и протестантизма. Самыми популярными среди этих прочих конфессий были ислам (более 6%) и православие (около 2,5%). Оттава — центр одной из епархий антиохийской православной церкви в Северной Америке.

20 основных стран рождения иммигрантов в Оттаве, 2006 год Место рождения Всего 2001—2006 Великобритания Великобритания Великобритания 18 495 940 КНР КНР КНР 14 010 3880 Ливан Ливан Ливан 9380 755 Индия Индия Индия 8155 1610 США США США 7865 1315 Италия Италия Италия 6665 70 Вьетнам Вьетнам Вьетнам 5950 260 Филиппины Филиппины Филиппины 4905 1335 Германия Германия Германия 4720 260 Польша Польша Польша 4260 120 Сомали Сомали Сомали 3905 520 Иран Иран Иран 3695 825 Гаити Гаити Гаити 3705 795 Ямайка Ямайка Ямайка 3100 200 Гонконг Гонконг Гонконг 2920 110 Пакистан Пакистан Пакистан 2765 740 Россия Россия Россия 2240 660 Нидерланды Нидерланды Нидерланды 2190 75 Румыния Румыния Румыния 2185 465 Португалия Португалия Португалия 2145 15 Всего из 20 стран 113 255 14 950 Всего иммигрантов 178 545 29 650

Этнические меньшинства в Оттаве, 2006 год Этническая и расовая принадлежность Количество Негры 39 070 Китайцы 30 760 Народы Южной Азии 26 510 Арабы 24 105 Народы Юго-Восточной Азии 10 395 Латиноамериканцы 8075 Филиппинцы 7115 Народы Западной Азии 6055 Корейцы 2115 Японцы 1685 Другие (нет деталей) 1620 Смешанные признаки 4215 Всего 161 720

Религиозная принадлежность в Оттаве, 2001 год Религия Количество Католицизм 330 600 Протестантизм 210 600 Православие 15 720 Другие христианские конфессии 13 970 Ислам 39 345 Иудаизм 11 115 Буддизм 9200 Индуизм 8090 Сикхизм 2465 Другие восточные религии 1465 Прочие религии 1410 Неверующие 119 805 Всего 763 790

Известные уроженцы и жители

На сайте Департамента туризма Оттавы приводится список из пяти жителей Оттавы, «таланты которых известны миллионам». В этот список входят:

• Джереми Гара — ударник инди-рок-группы Arcade Fire, вместе с ней получивший «Грэмми» за лучший альбом 2010 года
• Аланис Мориссетт — уроженка Оттавы, рок-исполнитель и актриса, лауреат семи «Грэмми»
• Мэттью Перри — актёр, уроженец Массачусетса, выросший в Оттаве и известный ролями в сериале «Друзья» и фильмах «История Рона Кларка» и «Девять ярдов»
• Брендан Фрэйзер — проживший большую часть детства в Оттаве актёр, которого прославили роли в фильме «Мумия» и его продолжениях, а также в фильме «Бросок кобры»
• Маргарет Этвуд — уроженка Оттавы, прозаик и поэт, лауреат Букеровской премии за роман «Слепой убийца»

В списках Зала спортивной славы Оттавы, с 2011 года размещающегося в здании городской ратуши, около 250 имён, включая как знаменитых игроков и тренеров «Оттава Сенаторз» и «Оттава Раф Райдерс», так и представителей других видов спорта. Имена известных жителей города в других сферах увековечены, в частности, в списках Зала славы музыки кантри и на Площади славы Оттавской торговой палаты.

Органы власти

Вопросы юрисдикции в Оттаве и окружающем её регионе относятся к числу наиболее сложных в Канаде даже после того, как в 2001 году 11 населённых пунктов были объединены в один, с общей муниципальной властью. Через агломерацию Оттава-Гатино проходит граница между провинциями, и на квебекской стороне сосуществует ряд властных структур, включая отдельные муниципалитеты и два региональных совета района Оттава. При этом региональный национализм квебекского правительства препятствует установлению слишком прочных связей между квебекскими местными властями и федеральной властью или муниципалитетом Оттавы.

В самой Оттаве существует разделение юрисдикций между федеральным правительством (представленным Национальной столичной комиссией) и местными властными органами, суммарный бюджет которых в последние десятилетия в десятки раз превышает находящийся в распоряжении Национальной столичной комиссии. Федеральное правительство — крупнейший владелец земли и недвижимости в Оттаве — освобождено от муниципальных налогов (вместо которых выделяет муниципалитету средства целевым образом в виде грантов) и соблюдения муниципальных законов. Обязанности федерального правительства по отношению к муниципальным властям Оттавы остаются предметом постоянных дискуссий на протяжении более века.

Федеральные органы власти в Оттаве

Федеральные органы власти в Оттаве, сосредоточенные в первую очередь на Парламентском холме, в районе Таннис-Песчер, а также вдоль Сассекс-драйв, включают:

• Парламент Канады
• Верховный суд Канады
• Сенат Канады
• Резиденцию премьер-министра Канады
• Корпус Ланжевена (канцелярию премьер-министра)
• Федеральные министерства
• Канадское налоговое агентство
• Банк Канады
• Королевский канадский монетный двор
• Библиотеку и Архив Канады

В Оттаве на Сассекс-драйв расположен также Ридо-холл — официальная резиденция британского монарха в Канаде, а в его отсутствие — Генерал-губернатора Канады. Оттава служит местом расположения множества иностранных посольств в Канаде.

Органы власти провинции Онтарио, на территории которой находится город Оттава (не включая квебекскую часть Национальной столичной области), располагаются, как правило, в провинциальной столице — городе Торонто.

Городская администрация

Городской совет Оттавы состоит из мэра, избираемого общим голосованием жителей города, и 23 членов совета, каждый из которых представляет отдельный избирательный округ. Выборы городского совета проходят раз в четыре года; последние муниципальные выборы прошли в 2010 году, закончившись победой кандидата от Либеральной партии Джима Уотсона в борьбе за пост мэра.

Общие сессии городского совета происходят дважды в месяц (за исключением марта, июля, августа и декабря, когда общее собрание проходит раз в месяц). Официальными днями сессий являются вторая и четвёртая среды месяца, но сессии могут продолжаться по несколько дней. В остальное время городскими делами занимаются постоянные комитеты, состоящие исключительно из членов городского совета. При муниципалитете действуют 16 консультативных групп, в задачи которых входит выработка рекомендаций по конкретным, строго определённым вопросам городского управления. Группы состоят из добровольцев, кандидатуры которых утверждает городской совет.

Полиция

В Оттаве располагается штаб-квартира Королевской канадской конной полиции, находящейся в федеральном подчинении. Также в Оттаве, в районе Роклифф-парк, находятся конюшни Королевской канадской конной полиции, где содержатся лошади, используемые в настоящее время для церемоний и парадов.

Полицейская служба Оттавы (англ. Ottawa Police Service) — самостоятельная служба, сотрудничающая, но не подчинённая провинциальной полиции Онтарио. Полицейская служба Оттавы сформирована как региональная полицейская служба Оттавы-Карлтона в 1995 году и в дальнейшем распространила свою юрисдикцию на территорию тауншипов, объединённых в 2001 году с Оттавой. Бюджет службы в 2011 году составил 237 млн долларов. Функции Королевской канадской конной полиции и местных полицейских служб разделены законодательно. Существуют также соглашения о сотрудничестве с Полицией Квебека — в частности, в рамках программы Operation INTERSECT.

Экономика

Валовый продукт агломерации Оттава — Гатино (в её современных границах) за время с 1987 по 2008 год вырос с 28,8 млрд канадских долларов до 46,4 млрд (по курсу доллара 2002 года). В этот период годовой прирост валового продукта составлял от −0,8 % в 1991 году до 7,6% в 1999 году. Начиная с 1997 года прирост постоянно оставался положительным, обычно не опускаясь ниже 2% в год.

В 2012 году городской бюджет Оттавы составлял 2,5 млрд долларов, из них 850,8 млн долларов инвестиционного бюджета. Проект на 2013 год, утверждённый 27 февраля этого года, предусматривал городской бюджет в размере 2,83 миллиарда долларов, из которых 2,63 миллиарда составлял инвестиционный бюджет. Для сравнения, в 2002 году — в первый год после объединения муниципалитетов в современных границах Оттавы — общий бюджет составлял 1,7 млрд долларов, из них 515 млн инвестиционного бюджета.

Занятость и уровень жизни

Крупнейшими работодателями в Оттаве являются федеральное правительство и городская больница Оттавы (более 10 тысяч сотрудников), Школьное управление Оттавы-Карлтона, муниципалитет Оттавы и Оттавский университет (более 5 тысяч сотрудников). В число крупных работодателей входят и два других крупнейших вуза города, а среди частных и кооперативных предприятий в 2006 году лидировали муниципальная транспортная компания OC Transpo, телекоммуникационный гигант Bell Canada, сеть супермаркетов Loblaws и распавшийся с того времени производитель телекоммуникационного оборудования Nortel Networks (более 2000 сотрудников в каждой организации). В середине первого десятилетия XXI века главным сектором в экономике города была гражданская администрация, где были заняты около 130 тыс. человек. Вторым по численности работников сектором была торговля, а третьим — здравоохранение.

Средний годовой доход на оттавскую семью составлял в 2006 году 84,5 тыс. долларов, заметно превышая средний доход по провинции Онтарио, а уровень безработицы остаётся стабильно низким (в середине 2012 года — 6%, что на 1,2% ниже, чем в среднем по стране). При этом стоимость жизни в Оттаве самая низкая среди всех крупнейших канадских городов, а среди крупнейших городов мира она по стоимости жизни занимает место в начале второй сотни. В 2011 году Оттава стала одной из шести столиц, попавших в список 15 городов мира, в которых лучше всего жить — при этом она отличается невысокой стоимостью жизни от большинства городов в этом списке.

Производство

Хотя сельское хозяйство занимает в экономике Оттавы большее место, чем в любом другом крупном городе Канады, а сама Оттава является единственной столицей в мире, в центре которой располагается действующая ферма (Центральная экспериментальная ферма), основу столичной экономики составляют другие отрасли хозяйства.

В Оттаве представлены предприятия радиоэлектронной, приборостроительной, целлюлозно-бумажной, полиграфической промышленности. Столицу Канады часто называют «северной Силиконовой долиной»; здесь были созданы такие гиганты электронной индустрии, как Mitel, Nortel, Corel, Cognos и JDS Uniphase. В последнее десятилетие, несмотря на распад и продажу иностранным инвесторам целого ряда крупных и средних хайтековских компаний и заметное уменьшение доли предприятий высоких технологий в канадских биржевых индексах, общее число таких предприятий в районе Оттавы выросло в четыре раза; среди новых фирм — Shopify, разработчик программ электронной коммерции, чью продукцию закупают 25 тысяч предприятий и организаций.

Торговля

В середине первого десятилетия XXI века в сфере торговли в Оттаве были заняты более 80 тыс. человек. На территории Национальной столичной области насчитывается около 70 крупных торговых центров. Самыми большими являются Rideau Centre в центре Оттавы, Bayshore Shopping Centre в западной и St. Laurent Shopping Centre в восточной его части. Несколько торговых центров меньшего размера отличаются необычностью подбора товаров и услуг. В число таких мест входят World Exchange Plaza, 240 Sparks и Place De Ville в центре города и Place du Centre в Халле.

Помимо собственно торговых центров, существует ряд торговых районов. Достопримечательностью города является рынок Байуорд в исторической части Оттавы. Торговыми артериями города также являются Спаркс-стрит (крупные модные магазины), Бэнк-стрит (большое количество кафе и мелких магазинов), Элгин-стрит, Западная Веллингтон-стрит, Западная Сомерсет-стрит (Чайна-таун), Ридо-стрит.

Связь

Местные телевизионные передачи в основном транслируются компаниями Rogers в онтарийской части города и Laurentian Cable в Халле. В Оттаве расположены офисы двуязычного национального канала Canadian Public Affairs Channel и медиакомпаний Aboriginal Peoples Television Network и Inuit Broadcasting Corporation. Тем не менее бо́льшая часть программ телевидения производится за пределами Оттавы или даже за пределами Канады транснациональными медиакорпорациями.

Оттава занимает одно из первых мест среди городов Канады по распространению Интернета: около 60% оттавских семей подключены к Интернету. В городе действуют многочисленные интернет-провайдеры, различающиеся по охвату населения. На территории Карлтонского университета размещается один из самых больших в Канаде операторов Freenet. Услуги сотовой телефонии в основном предоставляют три крупных компании национального уровня: Rogers, Bell и Telus. Rogers является фактическим монополистом на рынке кабельного телевидения в канадской столице, обслуживая 85% домов, куда проведено кабельное телевидение, а Bell вместе с ещё одной компанией — Shaw Direct — контролирует рынок спутникового телевидения.

Коммунальное хозяйство

В среднем одна семья в Оттаве расходует 250 литров воды в день. Около 10% семей на территории Оттавы пользуются колодезной водой. В остальные дома города вода доставляется с помощью муниципальной инфраструктуры из реки Оттавы. Муниципалитет также осуществляет дренажные работы и регулярный сбор мусора из домов.

Крупнейшим поставщиком электроэнергии в городе является Hydro Ottawa — третья по размерам в провинции Онтарио муниципальная электрическая компания, обслуживающая более 300 тыс. домов. В основном город получает электроэнергию от атомной электростанции Дарлингтон (более 50%) и от гидроэлектростанции им. Р. Х. Сондерса на реке Святого Лаврентия.

Природный газ служит основным источником обогрева домов в Оттаве. Компания Enbridge — крупнейшая канадская фирма по транспортировке нефти и газа — до конца 1999 года была монопольным поставщиком природного газа в Оттаве. В настоящее время компания, обслуживающая около двух миллионов частных клиентов, предприятий и организаций на территории Онтарио, по-прежнему контролирует газопроводную инфраструктуру, но газ можно приобретать как напрямую у неё, так и у более мелких независимых поставщиков.

Транспорт

Дизель-поезд O-Train

Школьный автобус

Общественный транспорт

С 1891 по 1959 год в Оттаве действовала трамвайная сеть. Именно в Оттаве впервые в Канаде (а возможно, и в мире) были пущены вагоны с электрическим обогревом. В 1921 году каждый житель Оттавы совершил в среднем 336 трамвайных поездок в год, при таксе десять центов за три билета. Однако трамваи в Оттаве оказались не в состоянии конкурировать с развивающимся автотранспортом. К 1959 году была демонтирована также действовавшая в 50-е годы троллейбусная линия.

Современный общественный транспорт в Оттаве представлен автобусами и линией легкорельсовой железной дороги O-Train. Линия O-Train, действующая с 2001 года и идущая строго с севера на юг, соединяет районы Гринборо и Бэйвью. Автобусы и O-Train находятся в ведении OC Transpo — муниципальной транспортной компании Оттавы, созданной в 1973 году вместо действовавшей с 1947 года Оттавской транспортной комиссии. Все транспортные средства этой компании имеют характерную красную с белым окраску. Возможна пересадка с автобуса на поезд и наоборот по транзитному билету. Система автобусных маршрутов Оттавы частично интегрирована с автобусной сетью Гатино. Для маршрутов, обслуживающих оба города, действуют специальные транзитные билеты. Процент горожан, пользующихся общественным транспортом, постоянно растёт с 1996 года и в 2005 году каждый житель Оттавы пользовался общественным транспортом в среднем 100 раз в год.

На второе десятилетие XXI века запланирована постройка 12-километровой линии легкорельсового транспорта, которая соединит центр Оттавы с восточными районами города и разгрузит городской центр от действующих в настоящее время автобусных маршрутов. Строительство должно начаться в 2013 и завершиться в 2017 году. Эта линия должна разгрузить ныне существующие линии городского автобусного транзита и сократить загрязнение воздуха в Оттаве. Городские власти планируют увеличить процент жителей города, пользующихся общественным транспортом, с 23% до 30% к 2031 году.

В городе действует несколько компаний такси. Стоимость лицензии на 1 машину может превышать 100 000 долларов. Частный извоз запрещён, за исключением сельской местности, входящей в муниципальные границы, где разрешён такой способ подработки в дополнение к основному занятию.

Доставкой учащихся в школы и из школ занимается Оттавское управление школьного транспорта — консорциум, созданный в 2007 году Школьным управлением Оттавы-Карлтона и Управлением католических школ. Управление школьного транспорта связано контрактами с рядом частных автобусных компаний, которые осуществляют непосредственную развозку школьников. Школьные автобусы, в отличие от обычного общественного транспорта, раскрашены в традиционные для Северной Америки жёлтый и чёрный цвет.

Автомобильный транспорт

По данным 2005 года, в утренние часы пик 62% жителей Оттавы передвигались на собственных автомобилях, в то время как 21% пользовался общественным транспортом, 9% шли пешком, 2% предпочитали велосипед и 6% пользовались другими средствами передвижения. Хотя процент пассажиров общественного транспорта постоянно рос с 1996 года, количество частных автомобилей на семью выросло на 10% между 1995 и 2005 годами.

С запада на восток через Оттаву проходит автомагистраль Квинсуэй (Трансканадская автомагистраль 417—174). В западной части города в неё вливается автомагистраль 416 (также известная как автомагистраль Памяти ветеранов, англ. Veterans Memorial Highway). В общей сложности протяжённость автодорог в муниципальных границах составляет более 6000 км, из них 1600 км центральных магистралей и 4600 улиц, подъездных и вспомогательных дорог. Городская администрация предоставляет автомобилистам около 2800 мест на автостоянках и около 3800 мест платной парковки на улицах. Ещё около 5400 мест предоставляют стоянки при основных терминалах сети OC Transpo (система «паркуйся и поезжай автобусом» — англ. Park and ride).

Высокая загрузка существующих городских дорог и предсказываемый рост объёма автотранспорта обуславливают планируемое расширение системы автодорог в Оттаве. К 2031 году планируется открытие новых мостов через реку Оттаву, соединяющих Оттаву и Гатино, в частности с целью разгрузки от тяжёлых грузовиков центральной улицы Кинг Эдвард-авеню и моста Макдональда — Картье.

Железнодорожный транспорт и дальнее автобусное сообщение

Оттавский железнодорожный вокзал

Аэропорт Макдональда — Картье

До 1960-х гг. главный вокзал Оттавы, станция «Юнион», располагался в центре города, неподалёку от парламента. В процессе генеральной реконструкции Оттавы центр Оттавы был очищен от железнодорожных путей, и в настоящее время на месте путей, шедших вдоль канала Ридо, проложено шоссе Полковника Бая.

Современный Оттавский вокзал, построенный в 1966 году по проекту архитектора Джона Паркина, расположен в треугольнике между Терминал-авеню, Белфаст-роуд и Трамбле-роуд, в четырёх километрах от центра города. Железнодорожные линии идут параллельно автомагистрали 417. Вокзал обслуживает поезда компаний VIA Rail, Canadian National Railway и Canadian Pacific (CP), а также принимает автобусы некоторых авиакомпаний. Здание вокзала было для своего времени передовым и в 1967 году получило медаль Масси (в настоящее время Премия генерал-губернатора в области архитектуры), а в 2000 году было включено Королевским архитектурным институтом Канады в список 500 лучших архитектурных сооружений за историю Канады.

Оттавский автовокзал

Круизный корабль на канале Ридо

Оттавский центральный автовокзал расположен в районе пересечения Кент-стрит и автомагистрали Куинсуэй. Принимает и отправляет междугородние автобусы в Монреаль, Торонто и другие города. Автовокзал обслуживает в основном рейсы автобусной компании Greyhound Canada (в том числе в Нью-Йорк и Сиракьюс) и её дочерней квебекской сети Voyageur.

Воздушный транспорт

Международный аэропорт имени Макдональда — Картье, действующий с 1938 года (статус международного присвоен в 1964 году), расположен в 10 км к югу от центра Оттавы. Был ранее известен как CFB Ottawa South (1972 до середины 1990-х) / CFB Uplands (1942 до середины 1990-х). Новый пассажирский терминал аэропорта открылся в 2003 году. В 2011 году аэропорт Макдональда — Картье принял более 4,5 миллионов пассажиров, из них более миллиона на международных рейсах (включая США). В этом же году по результатам опросов пассажиров Оттавский аэропорт занял первое место в мире среди аэропортов, обслуживающих от двух до пяти миллионов пассажиров в год.

Кроме того, в различных районах Оттавы и Национального столичного региона насчитывается ряд небольших аэропортов, два из которых (в Карпе и Гатино) способны принимать не только частные, но и небольшие коммерческие самолёты. Аэропорт в Роклиффе предоставляет площади для Канадского музея авиации и космоса.

Речной транспорт

Хотя уже в 1820 году первая пароходная линия соединила Райтстаун и Гренвилль, судоходство по реке Оттава и её притокам и дальше было затруднено ввиду большого количества порогов, однако строительство канала Ридо и ряда дамб и шлюзов позволило частично решить эту проблему. Судоходство по реке Оттава в течение XX века всё больше приходило в упадок, в особенности после закона 1970 года о запрете лесосплава. Тем не менее, в настоящее время на реке Оттава существуют чартерные круизы, а с 2011 года Оттаву и две станции в Гатино соединяет речное такси. Кроме того, летом по каналу Ридо курсируют прогулочные катера.

Велосипедисты и пешеходы

Городская планировка весьма дружелюбна к пешеходам и велосипедистам. Существует большое количество велосипедных и пешеходных дорожек. В ведении городского совета Оттавы находятся около 1600 км тротуаров и 340 км велосипедных дорожек, проложенных вдоль проезжей части улиц и дорог. Вместе с тем, пешеходам категорически запрещено использовать тротуары вдоль трасс скоростного автобуса (Transitway) — эти тротуары предназначены только для служебного использования.

В Оттаве и Гатино с 2011 года функционирует сеть почасовой аренды велосипедов Bixi. Пробный проект 2009 года включал 50 велосипедов и четыре станции проката, в мае 2011 года система стартовала официально со 100 велосипедами и 10 станциями, а на следующий год было добавлено 150 велосипедов и 15 новых станций в Оттаве и Гатино. Станции в основном сосредоточены в центральных районах города, с расчётом на использование туристами, однако продаются также и долгосрочные абонементы. Помимо этого, для туристов и любителей велоспорта проложены специализированные маршруты вдоль рек Оттавы (31 км) и Ридо и вдоль канала Ридо, рядом с Центральной экспериментальной фермой, озером Лими в Халле и в западной части Зелёного пояса.

Культура и общество

Архитектура и парки

Памятники архитектуры

Как и большинство столиц Западного полушария, Оттава — молодой город и не располагает большим числом архитектурных памятников. Самое старое здание в городе — Музей Байтауна, расположенный в бывшем военном складе постройки 1826 года, у нижних шлюзов канала Ридо. Историческую ценность представляют дома середины XIX века на Сент-Патрик-стрит, с восточной стороны канала. В их число входят базилика Нотр-Дам (1842—1863 годов постройки, начатая в стиле неоклассицизма и позже достраивавшаяся в стиле неоготики) и жилые дома, принадлежавшие плотнику и врачу.

Ряд старых зданий расположен в одном из первых районов Оттавы Сэнди-Хилл. Среди них дома одного из отцов Канадской конфедерации Уильяма Макдугалла, мэра Оттавы Джорджа Байрона Лайона-Феллоуза и основателя Верховного суда Канады Телефора Фурнье, а также премьер-министров Канады Вильфрида Лорье и Макензи Кинга.

Исторический интерес представляют несколько церквей и соборов Оттавы: неороманская церковь св. Бригиды (конец XIX века, ныне Центр ирландско-канадского наследия), неоготическая церковь святого мученика Альбана (третья четверть XIX века) и неоготическая Объединённая церковь Святой Троицы в бывшем тауншипе Ридо. Популярный в XIX веке в Канаде неоготический стиль представлен также комплексом парламента (архитекторы Т. Фуллер, Ч. Джонс; сгорел в 1916 году, выстроен заново в 1919—1927 годах, архитекторы Дж. Пирсон, О. Маршан).

К числу исторических памятников Оттавы относятся также корпус Ланжевена — резиденция премьер-министра Канады (1880-е годы, архитектор Томас Фуллер); первая тюрьма округа Карлтон, построенная в 1860-е годы в итальянском стиле и служащая в настоящее время молодёжным хостелом; и здание Конфедерации, выстроенное в стиле Шато в первой трети XX века к западу от парламента.

Жилая архитектура

В отличие от изысканной неоготической и неоклассической архитектуры публичных зданий, жилые дома Оттавы до конца 60-х годов XIX века оставались преимущественно деревянными. Кирпичные жилые дома начали строить в 1870-е годы. Наиболее популярным был простой итальянатский стиль с двускатной крышей, а в более богатых районах, таких как Сентертаун и Сэнди-Хилл, — так называемый стиль королевы Анны (английское барокко), с неровной линией крыш, большими вычурными каминными трубами, часто с башенками или эркерами и резными верандами.

С подорожанием земли в начале XX века эпоха больших особняков ушла в прошлое, и им на смену пришли дома более скромных размеров, часто в форме таунхаусов; наиболее распространённой чертой жилых домов этого периода была двускатная мансардная крыша. В этом стиле застраивались Глиб и Южная Оттава, в то время как в зажиточном Роклиффе господствовал лжетюдоровский стиль, родственный европейскому фахверку. В первой половине XX века в жилой архитектуре Оттавы сменяются стили бозар с его классическими колоннами, фронтонами и антаблементами; аскетически простой стиль прерий с его нависающими карнизами и отсутствием украшений, основным апологетом которого в Канаде был ученик Ф. Л. Райта Фрэнсис Салливан; и эклектичный ар-деко, в первую очередь характеризующий многоквартирные дома второй четверти века.

Окраины и пригороды Оттавы застраивались и продолжают застраиваться в первую очередь коттеджами и фермерскими домами типовых образцов (часто двух- и трёхэтажными). Высотные дома, которые стали появляться начиная с 1962 года, вначале были однотипными, с голыми кирпичными и бетонными фасадами, но постепенно стали более разнообразны по стилю. Самым высоким жилым зданием в Оттаве (и третьим по высоте среди всех зданий канадской столицы) является построенный в 2004 году 33-этажный Minto Metropole, высота которого составляет 108 м; планируется также строительство 42-этажного и 36-этажного жилых небоскрёбов.

Монументальная скульптура

Монументальная скульптура в Оттаве представлена в ряде общественных парков, на площадях и улицах в центре города. Наиболее известным произведением монументальной скульптуры является Национальный военный мемориал Канады, также известный как «Ответ» (англ. Response) и расположенный на площади Конфедерации рядом с Парламентским холмом. Мемориал увековечивает память канадцев, павших на фронтах Первой и Второй мировых войн, а также Корейской войны. В 2000 году частью мемориального комплекса стала могила Неизвестного Солдата, а в 2006 году в северной части площади Конфедерации открылся Мемориал героев (англ. Valiants Memorial), увековечивающий память 14 человек, оставивших след в военной истории Канады. В соседнем парке Конфедерации размещены памятники бойцам, представляющим коренные народы Канады, канадским добровольцам, погибшим в англо-бурской войне, и канадцам, погибшим в ходе Корейской войны. Также можно отметить мемориалы полиции (на Парламентском холме), Канадского королевского военно-морского флота (на берегу реки Оттавы рядом с мостом Портаж), ВВС Британского содружества, сотрудников миссий гуманитарной помощи (оба на Сассекс-драйв) и канадских миротворческих сил (рядом с парком Мейджорс-Хилл). В 2012 году на Лебретон-Флетс открылся национальный мемориал пожарным.

Комплекс памятников Парламентского холма, помимо мемориала полиции, включает статуи королев Виктории и Елизаветы II, памятники ряду отцов Канадской конфедерации и глав правительства Канады, а также статуи «Знаменитой пятёрки» — деятельниц движения за права женщин.

В центре Оттавы расположен ряд других памятников и скульптурных композиций. В парке Мейджорс-Хилл установлена статуя основателя города, полковника Бая, а в Непин-Пойнте, рядом с Национальной галереей Канады, — памятник первому губернатору Новой Франции Самюэлю де Шамплену. В бронзе запечатлены известный музыкант Оскар Питерсон (рядом с Национальным центром искусств) и вдохновитель борьбы с раковыми заболеваниями Терри Фокс. Одна из самых известных художественных скульптур Оттавы — девятиметровый паук «Мамаша» (фр. Maman) — выставлена перед Национальной галереей Канады (см. иллюстрацию в разделе Музеи и художественные галереи). Несколько других известных скульптурных композиций расположены на Веллингтон-стрит и на пешеходной Спаркс-стрит.

Парки

В муниципальных границах Оттавы расположено свыше 1000 парков и 650 открытых зелёных пространств (включая поля для игры в бейсбол, крикет и футбол). Размеры парков варьируются, от Зелёного пояса — гигантской лесной территории, охватывающей город, до совсем небольших местных скверов. Сайт Национальной столичной комиссии выделяет из общего числа парков парк Комиссара с его тюльпанными клумбами; парк Конфедерации, парк Мейджорс-Хилл и Лебретон-Флетс — места проведения крупных праздничных мероприятий на онтарийской стороне реки — и парк Жака Картье, выполняющий эту же роль в Гатино; природные и панорамные парки Хогс-Бэк, Ридо-Фолс и Непин-Пойнт, а также большие общественные парки — парк у озера Лими и парк Винсента Масси. В списки объектов национального исторического наследия включён небольшой (площадью один акр) огороженный парк европейского типа Мейпллоун в районе Вестборо-Виллидж, ранее представлявший собой часть одноименного поместья.

Музеи и художественные галереи

Канадский музей природы

Скульптура «Мамаша» перед Национальной галереей Канады

Официальные сайты Национальной столичной комиссии и мэрии Оттавы включают в число национальных музеев, предлагаемых для посещения жителями города и туристами:

• Канадский музей природы (построен в 1905 году как Мемориальный музей Виктории, архитектор Д. Юарт)
• Канадский военный музей
• Канадский музей науки и технологии
• Канадский музей сельского хозяйства
• Канадский музей авиации и космоса
• Национальную галерею Канады с коллекцией европейского и канадского искусства и Канадский музей современной фотографии
• Музей валюты Банка Канады
• Королевский канадский монетный двор, одновременно являющийся музеем
• Национальный центр искусств, также представляющий собой концертный и театральный комплекс

Расположенный в соседнем Гатино Канадский музей истории (прежнее имя — Канадский музей цивилизации) также традиционно входит в систему музеев Оттавы. На территории музея истории размещаются ещё две музейных экспозиции национального уровня — Канадский музей почты и Канадский детский музей. Специально для туристов предусмотрен семейный билет, дающий право на посещение 9 музеев (включая музеи истории, природы, науки и технологии, сельского хозяйства, авиации и космоса, военный музей, Национальную галерею, монетный двор и дом-музей Вильфрида Лорье) и 20-процентную скидку на посещение Национального центра искусств в течение недели. Стоимость билета в начале 2012 года составляла 35 долларов на человека или 85 долларов на семью. Постоянные жители города могут заказать трёх- и семидневные бесплатные абонементы на посещение как национальных музеев, так и Музейной сети Оттавы (см. ниже) через Публичную библиотеку Оттавы.

Отдельный интерес представляют местные музеи, объединённые под эгидой Музейной сети Оттавы. В их число входят Музей Байтауна, расположенный у нижних шлюзов канала Ридо в здании, построенном Томасом Маккеем; музей-усадьба Биллингса — старейший сохранившийся жилой дом Оттавы; усадьба Пинис-Пойнт постройки первой четверти XIX века на берегу реки Оттавы к западу от центра города; «Дифенбункер» — музей холодной войны, в который было преобразовано правительственное подземное убежище в пригороде Оттавы Карпе; парк-музей Ванье с единственной в Северной Америке городской плантацией сахарных клёнов; построенная в 60-е годы XIX века мельница Уотсона на реке Ридо в южном районе Манотик; и другие объекты. Ещё одним объектом, рекомендуемым на сайте Национальной столичной комиссии, является дом-музей десятого премьер-министра Канады У. Л. Макензи Кинга, расположенный в глубине парка Гатино.

Театры и концертные залы

Главной театральной и концертной площадкой Оттавы с 1969 года является Национальный центр искусств. Главный зал комплекса — Саутхэм-холл — рассчитан более чем на 2300 зрителей, а театральный зал вмещает 897 зрительских мест. На сценах Национального центра искусств проводят свои сезоны английский и французский драматический театры, театр балета и симфонический Оркестр Национального центра искусств, который с 1998 года возглавляет знаменитый музыкант Пинхас Цукерман. Помимо этого, центр предоставляет свои сцены для постановок варьете и бродвейских мюзиклов, а также фестивальных мероприятий. В Национальном центре искусств также ставила свои спектакли оттавская оперная труппа «Опера Лира», закрывшаяся в 2015 году.

В число популярных драматических театров Оттавы входят:

• Оттавский Малый театр (англ. Ottawa Little Theatre) — старейшая действующая театральная труппа Канады, действующая с 1913 года. Любительская труппа театра ставит в год (с сентября по май) восемь спектаклей, каждый из которых выдерживает 18 постановок; в летний сезон зал театра вместимостью 510 зрительских мест отдаётся под постановки мюзиклов. Под эгидой Малого театра проходит популярный канадский конкурс драматургов, в котором участвуют одноактные пьесы
• Большая Канадская театральная труппа (англ. Great Canadian Theatre Company), основанная в 1975 году студентами и преподавателями Карлтонского университета и с 2007 года постоянно выступающая в Театральном центре Ирвинга Гринберга в оттавском районе Хинтонберг (262 зрительских места)

Другие концертные и театральные площадки включают спортивный комплекс «Канадиен Тайер Центр», где проходят наиболее крупные шоу, Сентерпойнтский театр в Непине вместимостью около 1000 зрительских мест и Театр мэрии Камберленда. Расположенный в центре города в старом здании суда официальный городской культурный центр Arts Court предоставляет помещение театру, городской картинной галерее, танцевальным и музыкальным студиям, включая ведущий городской коллектив современного танца — Le Groupe Dance Lab. Театр Канаты играет в Доме драмы Рона Маслина (англ. Ron Maslin Playhouse), а подмостки центра франкоязычного театрального искусства в Оттаве La Nouvelle Scène, расположенного в районе рынка Байуорд, делят четыре театральных труппы. Гладстонский театр, занимающий бывшее помещение Большой Канадской театральной труппы, открылся в 2008 году. В сезоне 2011/2012 года в Гладстонском театре силами трёх трупп были представлены восемь разных пьес.

Менее официальные музыкальные площадки, предоставляющие сцену рок-группам и джаз-бэндам, включают многочисленные клубы, рестораны и пабы в Нижнем городе. Департамент туризма Оттавы выделяет из их числа расположенные в районе рынка Байуорд Fat Tuesday’s, где проходят фортепианные «поединки», и Zaphod Beeblebrox, а также Barrymore’s Music Hall на Бэнк-стрит. Также в число рекомендованных мест, где проходят «живые» концерты, включаются Le Petit Chicago и Café aux 4 jeudis на Променад-дю-Портаж на квебекской стороне реки. С 2003 года в Оттаве появился целый ряд успешных авторов и исполнителей, в числе которых лауреаты «Джуно» за лучший блюзовый альбом MonkeyJunk и популярная кантри-группа Fiftymen, но развитие местной музыки затрудняет тот факт, что большинство клубов не заинтересованы в начинающих исполнителях и коллективах, а многие совсем отказались от живой музыки.

Библиотеки

Публичная библиотека Оттавы, основанная в 1906 году на пожертвование американского филантропа Эндрю Карнеги, предлагает читателям материалы не только на государственных языках Канады, но и на других языках, включая русский. Библиотека, в коллекции которой 2,4 миллионов книг и других носителей информации, предоставляет услуги в более чем 30 отделениях по всему городу. Помимо постоянных филиалов, в распоряжении публичной библиотеки находятся два автобуса-«книгомобиля» (англ. bookmobile), обслуживающих более 20 районов по всему городу. Каждый такой район посещается раз в неделю. Автобусы доставляют читателям заказанные через Интернет материалы, а также располагают собственной коллекцией книг, журналов, аудио- и видеоматериалов. Читатели могут брать и сдавать книги в любом из отделений; Интернет-сайт библиотеки также предоставляет возможность прямого скачивания электронных книг, аудиокниг и музыки. В библиотеке любой читатель может получить карточку, позволяющую использовать фонды также ряда научных библиотек (в частности, Оттавского университета), однако такая карточка выдаётся не автоматически, а лишь по запросу читателя. Клиенты библиотеки (постоянно проживающие в Оттаве и пригородах) могут также заказать через неё бесплатные абонементы в большинство городских музеев и галерей Оттавы-Гатино, в музеи соседнего округа Ренфру, а зимой также в лыжные клубы Оттавы и Гатино.

Помимо Публичной библиотеки Оттавы, в городе действуют:

• Парламентская библиотека на Парламентском холме
• Национальная Библиотека и Архив Канады, коллекции документов которых открыты как для исследователей, так и для широкой публики
• библиотека Национального научно-исследовательского совета Канады
• библиотеки вузов и средних учебных заведений

Фестивали

Оттава, как столица Канады, со временем стала местом проведения ряда крупных национальных и международных культурных фестивалей и мероприятий. На протяжении уже 60 лет в Оттаве в середине мая проводится Канадский фестиваль тюльпанов. Начало эта традиция берёт в 1945 году, когда наследница престола Нидерландов принцесса Юлиана преподнесла в дар канадской столице сто тысяч тюльпанных луковиц в знак благодарности за убежище, предоставленное в годы Второй мировой войны. В настоящее время в рамках фестиваля высаживается свыше миллиона луковиц тюльпанов 50 сортов, из которых 300 тысяч сосредоточены в Парке комиссара, рядом с озером Доу. С 1976 года в Оттаве проходит Международный фестиваль анимационного кино — второй по размаху в мире, — а раз в два года проводится Канадский фестиваль танца.

В летний сезон в городе проходят Международный фестиваль джаза (впервые проведён в 1980 году); Оттавский Блюфест (фестиваль блюза); Международный фестиваль камерной музыки — крупнейший в мире камерный фестиваль, длящийся две недели и включающий 120 концертов; и Оттавский фестиваль фолк-музыки (все три проходят с 1994 года). С 2008 года в Оттаве проводится Фестиваль канала Ридо, посвящённый этому объекту мирового наследия ЮНЕСКО. Летние фестивали в Национальном столичном регионе включают в себя также два крупных фестиваля в Гатино — фестиваль фейерверков «Звуки света», традиционно проходящий в казино Лак-Лими, и фестиваль монгольфьеров, проводимый ежегодно с 1988 года и выпадающий на последние дни августа и первый уикенд сентября.

Ключевым событием зимнего сезона в Оттаве считается Винтерлюдия — фестиваль, проходящий во второй половине зимы (обычно в первые три уикенда февраля) в районе канала Ридо, на это время превращаемого в один из самых длинных в мире естественных катков, и в парке Жака Картье в Гатино. Винтерлюдия проводится с 1979 года под эгидой Национальной столичной комиссии и включает конкурсы снежных и ледяных скульптур и крупнейший на Североамериканском континенте зимний парк развлечений.

Средства массовой информации

Газеты, выходящие в Оттаве, распространяются на территории всей Национальной столичной области. Крупнейшими ежедневными газетами Оттавы-Гатино являются англоязычные The Ottawa Citizen и The Ottawa Sun и франкоязычная Le Droit. Также в городе распространены бесплатные газеты Metro и 24 Hours. Еженедельники и ежемесячники, выходящие в Национальной столичной области, включают:

• деловой Ottawa Business Journal
• The Hill Times, освещающую деятельность парламента и правительства и другие политические темы
• Ottawa Star
• Capital Xtra! (газету местной ЛГБТ-общины)
• местные версии Voir (еженедельника франкоязычных регионов Канады) и The Epoch Times (англоязычной газеты сторонников движения Фалуньгун в Северной Америке). Другие иммигрантские издания в Оттаве выходят на арабском, севернокитайском, персидском и итальянском языках.

В 1993-2012 годах популярностью пользовалось цветное издание Ottawa XPress, где, в частности, широко освещались события культурной жизни. Газета была закрыта в мае 2012 года.

Отдельные издания выходят на районном уровне, свои газеты также выпускают Оттавский университет, Карлтонский университет и Алгонкин-колледж. В Оттаве расположены представительства ряда общенациональных изданий.

В Оттаве расположены телевизионная студия CTV Ottawa и студия местных новостей CBC, а также офисы более чем 35 радиостанций, транслирующих местные новости, музыку, спортивные репортажи и разговорные шоу. Свои радиостанции, как и газеты, имеют три крупнейших вуза города, несколько станций ведут трансляции на французском языке, другие передают музыку определённых стилей (джаз, ретро, этническую).

Спорт

«Канадиен Тайер Центр»

«Ти-ди Плэйс Арена» — домашняя арена юниорского хоккейного клуба «Оттава 67»

Наиболее развитым видом спорта в Оттаве является хоккей с шайбой. Команда «Оттава Сенаторз» 11 раз выигрывала Кубок Стэнли — наиболее престижный приз в профессиональном хоккее — с 1903 по 1927 год, прежде чем обанкротиться в 1934 году. Клуб был возрождён в 1992 году, и с тех пор его лучшим достижением был выход в финал Кубка Стэнли 2007 года. Оттавские клубы также участвовали в двух сезонах Всемирной хоккейной ассоциации. Из любительских клубов Оттавы наиболее сильными являются «Оттава Сиксти Севенс» и представляющие город-спутник Гатино «Гатино Олимпикс». Оба клуба входят в состав Канадской хоккейной лиги (КХЛ). «Сиксти Севенс» — двукратные обладатели Мемориального кубка, основного трофея КХЛ. Крупнейшая ледовая арена Оттавы — спорткомплекс «Канадиен Тайер Центр», открытый в 1996 году и принимавший молодёжный чемпионат мира 2009 года наряду со вторым по размеру ледовым дворцом канадской столицы — «Ти-ди Плэйс Арена». В «Ти-ди Плэйс Арена» проходил также первый чемпионат мира по хоккею среди женщин.

Клуб «Оттава Раф Райдерс» представлял национальную столицу в турнирах по канадскому футболу на протяжении более ста лет — с 1876 по 1996 год. За время существования «Раф Райдерс» девять раз становились обладателями Кубка Грея — главного трофея в канадском футболе (в последний раз в 1976 году). Ещё один клуб, «Оттава Ренегейдс», представлял столицу в Канадской футбольной лиге с 2002 по 2005 год. Эти команды выступали на крупнейшем открытом стадионе города — «Ти-ди Плэйс Стэдиум», также принимавшем матчи молодёжного чемпионата мира по футболу 2007 года. После реконструкции стадиона в 2014 году в канадской столице снова появилась команда КФЛ — «Оттава Редблэкс».

На протяжении XX века в Оттаве действовали несколько профессиональных бейсбольных и футбольных клубов. В городе популярен женский футбол, сильнейшей представительницей которого до 2014 года являлась команда «Оттава Фьюри». С 2014 года мужской футбольный клуб «Оттава Фьюри» присоединился к расширяющейся Североамериканской футбольной лиге — второй по уровню профессиональной лиге европейского футбола в Северной Америке. В отсутствие профессионального баскетбола, ведущей баскетбольной командой Оттавы являются представляющие Карлтонский университет «Карлтон Рейвенз», с 2003 по 2015 год 11 раз выигравшие мужской студенческий чемпионат Канады — больше, чем любой другой университет за историю турнира. В городе действуют также клубы кёрлинга и гольфа.

Среди других крупных международных спортивных мероприятий можно отметить принимавшиеся Оттавой и Гатино в 2001 году IV Франкофонские игры (фр. Jeux de la francophonie) при участии 2300 спортсменов из 51 страны и региона (в частности, Канада была представлена двумя сборными — собственно Канады и Квебека).

Рестораны, бары, кафе

Неформальной «визитной карточкой» Оттавы является сеть высококачественных кофеен Bridgehead, первый из которых открылся в 1980-е годы в Торонто, но позже франшиза полностью переместилась в Оттаву. Кафе Bridgehead неоднократно признавались в итоге опроса читателей еженедельника XPress лучшими в Оттаве. Ещё одна популярная местная сеть ресторанов, The Works, занимала первое место в этом же опросе в категории «лучшая гамбургерная».

Большое количество оригинальных ресторанов расположено на рынке Байуорд (согласно путеводителю Frommer's Ottawa, в этом районе расположены лучшие в городе рестораны канадской, итальянской, азиатской и смешанной кухни и лучшее бистро), вдоль идущих с севера на юг Элгин-стрит, Бэнк-стрит, Престон-стрит («Маленькая Италия»), а также вдоль идущих с запада на восток Сомерсет-стрит («Чайнатаун»), Спаркс-стрит. Ранее своими заведениями славилась также Ридо-стрит, однако она постепенно приходит в упадок, превращаясь в «спальную» к востоку от Кинг-Эдвард-авеню и приобретая не слишком опрятный вид к западу от неё.

Социальная сфера

Наука и образование

Высшее и профессионально-техническое образование

Процент населения в возрасте от 25 до 64 лет с высшим образованием в Оттаве существенно выше, чем в целом в провинции Онтарио. Этому способствует не только столичный статус как таковой, привлекающий образованных государственных служащих и работников сектора высоких технологий, но и развитая система высшего и специального образования. В Оттаве расположены три университета:

• Оттавский университет, основанный в 1848 году как Байтаунский колледж, а к началу XXI века предлагающий более 300 учебных программ на десяти факультетах, являясь ведущим двуязычным университетом Северной Америки
• Карлтонский университет, основанный в 1942 году и предоставляющий свыше 200 учебных программ на 47 отделениях, в том числе в областях инженерии, высоких технологий, международных отношений, кинематографии и журналистики
• и католический Университет Святого Павла, выделенный в 1965 году из состава Оттавского университета и состоящий из четырёх факультетов — канонического права, философского, гуманитарного и теологического

Послешкольное профессиональное образование предоставляют несколько колледжей, среди которых первое место занимает Алгонкин-колледж. В этом колледже самый богатый выбор курсов среди всех колледжей Онтарио, и его студенты могут получить более ста различных специальностей. Также в Оттаве имеется крупнейший в Онтарио франкоязычный колледж, где ведётся преподавание по 70 специальностям, включая медицинские и технологические профессии, а также специальности в сферах туристического сервиса, менеджмента, средств связи и массовой информации. В университетах и колледжах Оттавы проходят обучение студенты из более чем ста стран мира.

Научно-исследовательские учреждения

В Оттаве располагается Национальный научно-исследовательский совет Канады — центральное канадское ведомство научных исследований и разработок. В целом деятельность совета ориентирована на запросы рынка и связь между исследовательскими лабораториями и потребителем. Также в Оттаве, на Сомерсет-стрит, находится штаб-квартира Королевского канадского общества, под эгидой которого объединены Академии наук и искусств Канады, представленные более чем 2000 членов. Из специализированных научно-исследовательских институтов и организаций, расположенных в канадской столице, могут быть отмечены Канадская корпорация атомной энергии (англ. Atomic Energy of Canada Limited); Агентство оборонных исследований и технологий; Канадская полярная комиссия; Геологическая служба Канады; Центральная экспериментальная ферма; Исследовательский институт Оттавской больницы (ассоциированный также с Оттавским университетом); и другие институты Оттавского и Карлтонского университетов.

Школьное образование

См. также: en:List of schools in Ottawa

В 1886 году система публичных школ Оттавы включала только две средних школы и несколько начальных. В следующие два десятилетия новые школы практически не строились, а вместо этого достраивались старые. Положение изменилось с принятием в 1921 году провинциального закона об обязательном школьном образовании до достижения 16-летнего возраста; в последовавшее за принятием этого закона десятилетие число учеников в школах Онтарио выросло на 26 %, в то время как общее число детей школьного возраста увеличилось только на 18 %. Приток новых учеников привёл к тому, что существующих помещений оказалось мало и был построен ряд новых школ; многие из этих школ, построенных в характерной для того периода манере, работают по сей день. К 1927 году было построено даже больше школ, чем требовалось, а последовавшая Великая депрессия привела к тому, что дальнейшее расширение учебного комплекса было заморожено. Между 1925 и 1935 годами в Оттаве произошло даже некоторое сокращение числа публичных школ, и только в послевоенные годы система снова начала расширяться — сначала за счёт включения в муниципальные границы Оттавы соседних городков и посёлков в 1949 году, когда число школ и учеников практически удвоилось, а затем как результат демографического взрыва 50-х и 60-х годов. В итоге к 1969 году в Оттаве насчитывалось 53 публичных школы (средних, начальных и переходных), в которых около полутора тысяч педагогов работали с 26 тысячами учеников. Рост числа учащихся и школ продолжался и в дальнейшем; помимо естественного прироста населения, важным фактором стало административное объединение Оттавы и 10 окрестных муниципалитетов в 2001 году.

В начале XXI века все дети в Оттаве, как и по всей провинции Онтарио, обязаны посещать школу с 6 до 18 лет. Все школы формально делятся по уровню обучения на элементарные (начальные, 1—8 классы, возраст 6—13 лет) и старшие (9—12 классы, возраст 13—18 лет). Помимо этого, при элементарных школах действуют две группы детского сада — старшая и младшая — для детей в возрасте 5 и 4 лет.

Кроме того, школы делятся на франкоязычные и англоязычные. Тем не менее, в англоязычных школах в обязательном порядке с 1 класса изучается французский язык (базовая программа — 100 минут в неделю в детском саду и 200 с 1-го по 8-й класс; программа «раннего погружения во французский язык» — обучение полностью на французском языке в первом классе с постепенным переходом на английский к старшим классам), а во франкоязычных — английский.

Школы в Оттаве находятся в ведении 4 органов: Школьного управления Оттавы-Карлтона (43 тысяч учащихся в начальных и 25 тысяч в старших школах), Управления публичных франкофонных школ Восточного Онтарио (12 400 учащихся в 38 школах), англо- и франкоязычного Управлений католических школ (соответственно 81 и 46 школ с 41 и 17 тысяч учащихся). Среди англоязычных младше-средних школ наиболее высокий рейтинг имеют Элмдейл, Мачмор, Хоупвелл-авеню, Девоншир, Сент-Джордж, Бродвью, Адриенн-Кларксон и Фёрст-авеню. Среди франкоязычных наиболее высокий рейтинг имеют школы Тер-де-Жён, Микаэль-Жан, Ламурё и Франкожёнес. Среди англоязычных старших школ Оттавы наиболее высокий рейтинг имеют колледж Лисгар (с физико-математическим профилем), Нипинская, католическая школа имени Пия X, школа Кентербери (с театрально-художественным профилем) и школа Хилкрест. Среди франкоязычных старших школ наиболее высокий рейтинг имеет школа Де-Ла-Саль (профиль: музыка, искусство, литература) и католический колледж Самюэль-Жене.

Кроме того, в городе действует ряд частных школ; диапазон годичной платы за обучение в большинстве частных школ Оттавы — от 8 до 20 тыс. долларов. Исключение составляют, с одной стороны, Canada eSchool (плата 450 долларов за каждый предмет, обучение онлайн) и Fern Hill School (годичная оплата начиная с 2800 долларов), а с другой — Колледж Эшбери, где годовая оплата варьируется от 20 до 48 тыс. долларов в зависимости от режима обучения.

Несколько общинных (главным образом исламских) школ получают небольшую государственную поддержку, но в целом существуют за счёт поддержки общины и относительно невысокой платы за обучение (около 300—400 долларов в месяц). В 2009 году одна из них — начальная мусульманская школа Abraar School — входила в 6 % лучших школ Онтарио. В 2013 г. её обогнала исламская школа Ахль-уль-Байт.

В Оттаве также действует англоязычная высшая школа для взрослых (англ. Adult High School), позволяющая желающим завершить среднее образование на английском языке, и франкоязычная школа Le Carrefour для взрослых (фр. École des adultes Le Carrefour), помимо диплома о среднем образовании дающая выпускникам аттестат об овладении французским как вторым основным языком.

Здравоохранение и медицина

См. также: Список больниц Оттавы

С момента своего возникновения Байтаун, а затем Оттава пережили несколько эпидемий разного масштаба и тяжести. Это происходило как в XIX веке, когда привезённый по рекам и каналу Ридо тиф заставил объединиться в борьбе с ним католических Серых сестёр и протестантов, основавших в 1847 году первую постоянную больницу города, а позднее за четыре года в город дважды приходила оспа, так и в следующем столетии. Крупнейшей эпидемией, частью всемирной пандемии, стала эпидемия гриппа в 1918 году (см. Первая половина XX века), и после неё централизованная система здравоохранения, находившаяся в муниципальном ведении, уже успешно справлялась с новыми всплесками инфекционных заболеваний. На рубеже веков в Оттаве начали функционировать родильный дом и несколько больниц, предназначенных для борьбы с такими болезнями, как оспа и дифтерия; впоследствии многие из них объединились в более крупные лечебные центры, располагающие бо́льшими возможностями и ресурсами.

В начале XXI века постоянные жители провинции Онтарио, в том числе Оттавы, имеют право на провинциальную медицинскую страховку — OntarionHealth Insurance Plan, OHIP. Аналогичная система существует в Квебеке (Régie de l'assurance maladie du Québec, RAMQ), и в число её клиентов входят жители населённых пунктов Национальной столичной области к северу от реки Оттавы. Обе программы страхования доступны после трёх месяцев в статусе постоянного жителя или гражданина, и новоприбывшим иммигрантам рекомендуется до истечения этого срока воспользоваться услугами частных страховых компаний.

В Оттаве функционирует несколько больниц общего назначения: Оттавская больница (Ottawa Hospital, три филиала в центральной и восточной частях города), больница Монфор (Montfort Hospital, также к востоку от центра), Куинсуэй-Карлтонская больница (Queensway-Carleton Hospital, на западе Оттавы) и Детская больница Восточного Онтарио (Children’s Hospital of Eastern Ontario. CHEO). Оттавская больница и CHEO входят в число крупнейших работодателей города. Среди специализированных медицинских центров Оттавы — Королевский Оттавский центр душевного здоровья (Royal Ottawa Mental Health Centre), Медицинский центр национальной обороны (National Defence Medical Centre) и Институт сердца Оттавского университета (англ. Heart Institute). Для обслуживания в больницах и поликлиниках необходимо наличие медицинской страховки, в противном случае выставляется счёт за обслуживание. Вызов скорой помощи также является платным (счёт выставляет больница, куда доставлен пациент).

По городу имеются поликлиники прямого доступа (без предварительной записи и закреплённых за пациентами лечащих врачей, так называемые walk-in clinics, многие из которых принадлежат к общей сети Appletree), «центры здоровья» (community health centres — в них оказываются централизованные медицинские услуги, например, прививки), а также семейные врачи. При мэрии действует система добольничной экстренной медицинской помощи (англ. Ottawa Paramedic Service), работники которой оказывают первую помощь при инфарктах, инсультах, травмах и трудностях с дыханием на общей площади около 2800 км². Во многих учреждениях, организациях и местах общественного пользования расположены центры дефибрилляции.

Кроме того, существует система бесплатного телефонного медицинского консультирования Ontario Telemedicine Network, известная также как Telehealth.

Департамент общественного здоровья Оттавы (англ. Ottawa Public Health) предоставляет населению программы поддержки здорового образа жизни и другие услуги, связанные со здоровьем и безопасностью. Департамент курируется Советом по здравоохранению, состоящим из членов муниципального совета и представителей общественности. Среди задач, поставленных перед Департаментом общественного здоровья:

• способствование здоровому образу жизни и предотвращение развития хронических заболеваний (сердечно-сосудистой системы, раковых и диабета), борьба с курением и пропаганда здорового питания
• защита населения от вредоносных воздействий окружающей среды (включающая санитарные инспекции предприятий общественного питания, общественных бассейнов, проверку качества водопроводной воды и воды открытых для купания природных водоёмов)
• предотвращение эпидемий и распространения инфекционных заболеваний (профилактика туберкулёза, гриппа, прививки, контроль за бешеными животными)
• снижение травматизма (включая инструктажи по безопасности на дорогах, оборудование безопасных для детей и стариков общественных мест)

Преступность

Общий уровень преступности в Оттаве достаточно низок. В комбинированном рейтинге канадских городов по уровню преступности за 2007 год, опубликованном журналом Macleans, Оттава занимала 56-е место из ста городов, с уровнем преступности на 29% ниже национального; в 2010 году столица занимала в этом списке 74-е место с уровнем преступности на 26% ниже национального. В списке 50 наиболее безопасных больших городов и столиц мира, составленном в 2011 году исследовательской фирмой Mercer, Оттава делила 17-е место с ещё четырьмя канадскими городами и Амстердамом.

Согласно опубликованной Полицейской службой Оттавы статистике, в 2011—2013 годах в городе с почти миллионным населением совершалось в среднем около 10 убийств, около 70 похищений и около 650 ограблений. В среднем за год угонялось 1120 автомобилей, фиксировалось около 1000 правонарушений, связанных с марихуаной и почти втрое меньше — с кокаином. В 2014 году уровень преступности упал ещё на 2-3 процента (в зависимости от характера преступлений).

Статистика преступлений в Оттаве

Преступление	2013 год	На 100 000 населения	В среднем за 2011—13 годы	2014 год	На 100 000 населения
Преступления против личности
Убийства	9	1,0	10	7	0,7
Покушения на убийство	6	0,6	7	9	0,9
Похищения	60	6,4	70	84	8,8
Ограбления	582	61,7	655	445	46,8
Преступления против прав собственности
Кражи со взломом	2210	234,3	2554	2043	214,7
Угоны транспортных средств	997	105,7	1123	819	86,1
Поджоги	106	11,2	140	120	12,6
Преступления, связанные с наркотиками
Марихуана	1059	112,3	1030	941	98,9
Кокаин	355	37,6	359	321	33,7
Экстази, метамфетамин, героин	15	1,6	16	11	1,1

Города-побратимы

В число городов-побратимов Оттавы входят:

• Буэнос-Айрес, Аргентина (с 1998 года)
• Пекин, Китайская Народная Республика (с 1999 года)
• Сеул, Республика Корея
• Кампобассо, Италия
• Катания, Италия
• Палермо, Италия

Оттава в искусстве и массовой культуре

Литература

В политических верхах Канады в Оттаве разворачивается действие романа Артура Хейли «На высотах твоих», изданного в 1962 году.

Кино

• Железный занавес, фильм 1948 г.
• Операция Розыск, фильм 1954 г.
• Дорога в Оттаву, англ. A Passage to Ottawa, фильм 2002 г.
• Ливерпуль (фильм, 2012)

В Оттаве снимались такие фильмы, как «Бэтмен и Робин» (1997), «Цена страха» (2002), «Путь мести» (2011), «Пентхаус с видом на север». В городе расположена студия кинокомпании Zed Filmworks

Литература

• L. D. D. Cross. [books.google.ca/books?id=mSUwf9IzFt4C&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Ottawa Titans: Fortune and Fame in the Early Days of Canada's Capital]. — Toronto: James Lorimer & Company, 2011. — 144 p. — (Amazing Stories). — ISBN 978-1-55277-856-2.
• H. R. Cummings and W. T. MacSkimming. The City of Ottawa Public Schools: A Brief History. — Ottawa Board of Education, 1971.
• [books.google.ca/books?id=D-xZXkWpWtIC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Frommer's Ottawa] / James Hale (Ed.). — Hoboken, NJ: Wiley Publishing, 2011. — 256 p. — ISBN 978-0-470-470-68158-9.
• Harold Kalman, John Roaf. Exploring Ottawa: An Architectural Guide to the Nation's Capital. — University of Toronto Press, 1983. — ISBN 0-8020-6395-0.
• [books.google.ca/books?id=_Q9Bb4EiAyoC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Ottawa — making a Capital] / Jeff Keshen, Nicole St-Onge (Eds.). — Ottawa, ON: University of Ottawa Press, 2001. — 502 p. — ISBN 0-7766-0521-6.
• [books.google.ca/books?id=gjUoa_r4LOIC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Ottawa: A Colourguide] / Carol Martin, Kevin Burns (Eds.). — Halifax, NS: Formac Publishing Company, 1997. — 200 p.
• Ottawa: A Guide to Heritage Structures. — City of Ottawa, 2000. — ISBN 0-9686507-1-6.
• L. W. Schut, E. A. Wilson. [sis.agr.gc.ca/cansis/publications/surveys/on/on58/on58-v1_report.pdf The soils of the regional municipality of Ottawa-Carleton (excluding the Ottawa urban fringe)]. — Agriculture Canada, Ontario Institute of Pedology, 1987. — Vol. 1.
• C. J. Taylor. Some Early Ottawa Buildings: Manuscript Report No. 268. — Parks Canada, 1975.
• Carolyn Ann Young. [books.google.ca/books?id=ylnGjgGExcwC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false The Glory of Ottawa: Canada's First Parliament Buildings]. — McGill-Queen's University Press, 1995. — 204 p. — (Amazing Stories). — ISBN 0-7735-1227-6.

Ссылки

• [www.ottawa.ca awa.ca] — официальный сайт мэрии Оттавы (англ.)
• [www.canadascapital.gc.ca adascapital.gc.ca] — официальный сайт Национальной столичной комиссии (англ.)
• [www.thecanadianencyclopedia.com/articles/ottawa-ont Ottawa (Ont)] — статья из Канадской энциклопедии (англ.)
• [www.globalottawa.ca/ Оттава — Городской портал]
• Путеводитель «Оттава» в Викигиде (англ.)
• [www.ontariopics.com/ru/Ottawa Фотографии Онтарио. Оттава]
• [www.hanifworld.com/OttawaViews.htm Фотографии Оттавы]
• [www.globalottawa.ca/gallery/ Фотогалерея Оттавы]

Русскоязычные ресурсы об Оттаве

• [dvorik.ca/ Русскоязычная община Оттавы]
  • [dvorik.ca/2014/12/ottawa-attractions/ Аттракционы и интересные места Оттавы]
• [russianottawa.com/ottawa.shtml Русская Оттава (не обновляется)]

Отрывок, характеризующий Оттава

Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.