Оттокар, Николай Петрович

Николай Петрович Оттокар
Дата рождения:	12 марта 1884(1884-03-12)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	18 сентября 1957(1957-09-18) (73 года)
Место смерти:	Флоренция, Италия
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР Италия Италия
Научная сфера:	история, медиевистика
Место работы:	Высшие женские историко-литературные курсы Н. П. Раева, Пермский университет, Флорентийский университет
Альма-матер:	Петербургский университет
Научный руководитель:	Гревс, Иван Михайлович

Николай Петрович Оттокар (12 марта 1884, Санкт-Петербург, Российская империя — 18 сентября 1957, Флоренция, Италия) — русский и итальянский историк-медиевист. Проректор (1917), декан историко-филологического факультета, ректор (1918–1919) Пермского университета.

Биография

Выпускник Петербургского университета, ученик И. М. Гревса.

В мае 1915 года читал лекции на Высших женских курсах Н. П. Раева.

В 1916–1922 годах работал в Пермском государственном университете, профессор кафедры всеобщей истории.

С 24 октября 1917 года был избран проректором университета.

С 1 октября 1918 года был избран деканом историко-филологического факультета. В этой должности он проработал ровно год, унаследовав её, по-видимому, от А. И. Сырцова.

Н. П. Оттокар — один из создателей музея древностей Пермского университета. В 1919 году вышла его книга «Опыты по истории французских городов в средние века».

С 1 октября 1919 года был избран исполняющим обязанности ректора (после того как их сложил с себя А. С. Безикович), а с 30 апреля 1920 года — ректором Пермского университета. С конца 1920 года Н. П. Оттокар находился в постоянных командировках: в Италии, Москве, Петрограде. Во время командировки в Петроград он защитил в Петербургском университете диссертацию на тему «Опыты по истории французских городов в средние века». Его официальными оппонентами были И. М. Гревс, О. А. Добиаш-Рождественская и Л. П. Карсавин.

В конце 1922 года эмигрировал, жил в разных городах Европы — более 30 лет прожил в Италии, работал профессором медиевистики Флорентийского университета. Скончался в 18 сентября 1957 года во Флоренции.

Исследования

Главная тема его исследований — типология западноевропейской средневекового города, происхождение и становление городских коммун во Франции и Италии. Цель его исследований — прояснение в каждом отдельном случае особенностей становления города как «публично-правовой целостности» и формирование в ходе этого процесса «городской ассоциативности» (общности): способности к коллективному действию и солидарности.

Источники и ссылки

1. [ru.philosophy.kiev.ua/edu/ref/enc/o.html#BM13015 Биография Н. П. Оттокара](недоступная ссылка)
2. Клюев А. И. Из истории одной книги: Н. П. Оттокар и его книга «Флорентийская коммуна в конце Дудженто» в контексте эпохи // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. № 34. 2011.
3. Костицын В. И. Оттокар Николай Петрович // Костицын В. И. Ректоры Пермского университета. 1916–2006]. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Перм. ун-т. Пермь, 2006. 352 с. С. 45–65.[www.psu.ru/files/docs/science/books/mono/kostitsyn_rektory_2006_1_64.pdf][www.psu.ru/files/docs/science/books/mono/kostitsyn_rektory_2006_65_128.pdf]
4. Потехина И. П. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/914.html Оттокар Николай Петрович // Сетевой биографический словарь историков Санкт-Петербургского университета XVIII-XX вв.]

Отрывок, характеризующий Оттокар, Николай Петрович

– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.