Оттон I (король Греции)

Оттон Греческий греч. Όθων της Ελλάδας<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Греции
6 февраля 1832 — 23 октября 1862
Предшественник:	титул учреждён
Преемник:	Георг I
Премьер-министр Греции
8 декабря 1837 года — 24 июня 1841 года
Предшественник:	Игнац фон Рудгарт
Преемник:	Александрос Маврокордатос
Премьер-министр Греции
10 августа 1841 года — 3 сентября 1843 года
Предшественник:	Александрос Маврокордатос
Преемник:	Андреас Метаксас
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	1 июня 1815(1815-06-01) Зальцбург, Австрийская империя
Смерть:	26 июля 1867(1867-07-26) (52 года) Бамберг, Королевство Бавария
Место погребения:	Фруэнкирхе
Род:	Виттельсбахи
Отец:	Людвиг I Баварский
Мать:	Тереза Саксен-Гильдбурггаузенская
Супруга:	Амалия Ольденбургская
Дети:	нет
Монограмма:
Награды:

О́ттон I (греч. Όθων Αʹ, 1 июня 1815, Зальцбург — 26 июля 1867, Бамберг) — первый король Греции в 1832—1862 годах из династии Виттельсбахов. Второй сын короля Людвига I Баварского. Через своего предка Иоганна II, герцога Баварского, был потомком византийских династий Комнинов и Ласкаридов.

Процарствовав 29 лет, был свергнут и вынужден был покинуть Грецию. Последние пять лет жизни провёл в изгнании, на родине, в Баварии.

Биография

Получил хорошее образование (в числе его преподавателей был Шеллинг), которое пополнил путешествиями по Германии и Италии. Отец его, поклонник Древней Греции, был единственным монархом того времени, увлекавшимся греческим восстанием; сын его унаследовал от него симпатию к греческому народу.

В семнадцатилетнем возрасте, после упразднения Греческой республики, на Лондонской конференции 1832 года, признавшей независимую Грецию под протекторатом великих держав: (Англии, России, Франции), 20 мая был избран Королём Греции (державы настояли на таком титуле — вместо «Король греков», как у последующих монархов в Греции). Державы также истребовали у его отца обещания не предпринимать действий, враждебных Османской империи.

8 августа 1832 года греческое народное собрание единогласно подтвердило это избрание. 18 февраля 1833 года торжественно вступил на престол. С ним вместе прибыли в Грецию из Баварии три регента, Армансперг, Маурер и Абель, для управления страной до его совершеннолетия. 13 июля 1835 года принял бразды правления в свои руки, однако не проявил себя достаточно самостоятельным правителем.

В 1836 году женился на принцессе Амалии Ольденбургской (умерла в 1875 году).

В 1837-1843 годах (с небольшим перерывом) возглавлял греческое правительство.

В результате антикатолического и антибаварского восстания в стране в 1843 году была принята Конституция, которая определяла, что преемником Оттона, наследником греческого престола может быть только православный.

Покровительствовал открытию университета и других учебных заведений, вообще проявлял самые добрые намерения, но не обнаружил ни самостоятельности убеждений, ни способностей государственного человека. Увлечение идеалами древнегреческой борьбы за свободу сочеталось в нем с реакционными стремлениями и духу централизации, обуявшему правящие круги Греции, хотя он даже и тут не обнаруживал самостоятельности, и попеременно поддавался влиянию боровшихся партий, сперва баварской (Армансперга), потом русской, французской и английской.

Напуганный революцией 1848 года, присягнул на верность конституции, но всё последовавшее его управление было рядом систематических её нарушений. Неоднократно проявлял замечательную доброту характера: так, в 1861 году согласился помиловать студента Друзио, покушавшегося на жизнь королевы; но эта доброта не ослабляла деспотизма. В особенности деспотические замашки обнаруживала его властолюбивая жена, имевшая на него сильное влияние. Только в вопросе престолонаследия он отстоял свою независимость.

Брак его с Амалией остался бездетным, и потому им было необходимо выбрать наследника престола; Амалия желала принца из Ольденбургского дома, он же настоял на своём брате, принце Адальберте, что вызвало семейный разлад, который долго занимал греческое общество. Свергнутый с престола революцией 1862 года, добровольно без борьбы покинул Грецию, но прямо не отрёкся от короны, и впоследствии дважды заявлял притязания на престол.

Когда Англия установила морскую блокаду Греции для предотвращения нападения греков на Турцию во время Крымской войны (1853—1856), его авторитет в глазах греков пострадал.

Вернулся на родину и жил в Бамберге.

28 мая 1835 года был награждён орденом Св. Андрея Первозванного.

См. также

• История современной Греции

Литература

• В. Водовозов. Оттон I, греческий король // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Оттон I (король Греции)

С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.