Куусинен, Отто Вильгельмович

Отто Вильгельмович Куусинен фин. Otto Wille Kuusinen<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Секретарь ЦК КПСС и член Президиума ЦК КПСС
29 июня 1957 года — 17 мая 1964 года
Член Президиума ЦК КПСС
16 октября 1952 года — 5 марта 1953 года
16 июля 1956 года — 1957 год
Предшественник:	Марк Васильевич Горбачёв
Преемник:	Павел Степанович Прокконен
Председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР
9 июля 1940 года — 16 июля 1956 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Глава правительства и министр иностранных дел Финляндской Демократической Республики
1 декабря 1939 года — 12 марта 1940 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	4 октября 1881(1881-10-04) Лаукаа, ВКФ, Российская империя
Смерть:	17 мая 1964(1964-05-17) (82 года) Москва, СССР
Место погребения:	Некрополь у Кремлёвской стены
Отец:	Вильгельм Куусинен
Супруга:	1-й брак: Сайма Дальстрём 2-й брак: Айно Туртиайнен 3-й брак: Мария Амирагова
Дети:	Шестеро детей (5 — от первого брака, 1 — от третьего)
Партия:	Социал-демократическая партия Финляндии (с 1904); КПСС (с 1918)
Образование:	Хельсинкский университет
Учёная степень:	кандидат философии
Профессия:	философ
Деятельность:	политик, государственный деятель
Награды:

О́тто Вильге́льмович (О́тто Ви́лле) Ку́усинен (фин. Otto Wille Kuusinen; 4 октября 1881 Лаукаа, Великое княжество Финляндское, Российская империя — 17 мая 1964 Москва, РСФСР, СССР) — финский, российский и советский политический деятель, писатель, теоретик марксизма, академик Академии наук СССР (20.06.1958, всеобщая история), премьер-министр и министр иностранных дел т.н. «правительства ФДР» во время советско-финской войны (1939—1940).

Первый и последний председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР в 1940—1956 годах. Герой Социалистического Труда (1961).

Биография

Родился 4 октября 1881 года в селе Лаукаа Вазаской губернии Великого княжества Финляндского в семье портного. Учился в гимназии Ювяскюля.

Окончил историко-филологический факультет Хельсинкского университета (1905). В 1904 году вступил в социал-демократическую партию Финляндии, а через два года стал её лидером. Принимал участие в Копенгагенском и Базельском Конгрессах II Интернационала.

На выборах в июле 1908 года был избран в депутаты сейма (1908—1909 и 1911—1913). В 1918 году О. В. Куусинен был уполномоченным по делам просвещения в Совете народных уполномоченных — революционном правительстве Финляндии. После поражения красных в гражданской войне в Финляндии бежал в РСФСР. Летом 1918 года опубликовал переведённый на многие языки памфлет «Финская революция, самокритика», в котором раскритиковал старое социал-демократическое рабочее движение. Куусинен перешёл к большевикам и участвовал в основании Коммунистической партии Финляндии в Москве осенью 1918 года. По его инициативе компартия готовилась к вооруженному восстанию в Финляндии. 17 мая 1919 года по решению партии нелегально (под именем Отто Вилли Брандт) проник в Финляндию с товарищем Юкка Лехтосаари (под именем Бруно Сааристо). Написал программу Социалистической рабочей партии Финляндии, писал статьи в газету финского социал-демократического союза молодёжи. В феврале 1920 года распространились слухи о его смерти. В России и в Финляндии руководители рабочего движения прочли в его честь памятные речи и даже назвали место собраний финских коммунистов в Петрограде Клубом Куусинена. Но он выжил, скрывался в Хельсинки и через Швецию вернулся в Россию в начале 1921.

В межвоенный период Куусинен работал в Коминтерне, был делегатом восьми его конгрессов. Был одним из идеологов этой организации, призывавшей к всемирной диктатуре пролетариата. В 1921—1939 годах — секретарь Исполкома Коминтерна (ИККИ). В 1922 году — кандидат в члены Президиума ИККИ, а в 1922—1939 годах — член Президиума ИККИ. В 1923—1926 годах — член Оргбюро ИККИ.

Сразу же после начала Зимней войны О. Куусинен был назначен главой правительства и министром иностранных дел «Финляндской Демократической Республики», от имени которого 2 декабря 1939 года подписал «Договор о взаимопомощи и дружбе» с Советским Союзом, несмотря на то, что его правительство не контролировало столицу Финляндии — Хельсинки.

К концу войны, в связи с отказом Правительства СССР от планов захвата территории Финляндии, правительство Куусинена было распущено. В марте 1940 года была образована Карело-Финская ССР, включившая в себя бывшую Карельскую АССР, а также земли Западной Карелии, отошедшие к СССР. 9 июля 1940 года Куусинен был избран Председателем Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР. В 1940—1958 года Куусинен по совместительству являлся также и заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

В феврале 1941 года на XVIII партийной конференции Куусинен был избран в состав ЦК ВКП(б), членом которого он оставался до смерти. В октябре 1952 года — марте 1953 года — член Президиума ЦК КПСС.

С июня 1957 года до мая 1964 года — член Президиума ЦК КПСС и секретарь ЦК КПСС. Был старейшим по возрасту среди секретарей ЦК КПСС и членов его Президиума (Политбюро).

В период «оттепели» стал членом Академии наук СССР и был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Награждён четырьмя орденами Ленина.

О. В. Куусинен был редактором учебника «Основы марксизма-ленинизма», одной из фундаментальных работ в области диалектического материализма и научного коммунизма. Эта книга стала одним из первых документов, в которых упоминается тезис о перерастании государства диктатуры пролетариата в общенародное государство, в дальнейшем ставший частью Программы КПСС 1961 года. (Ф. М. Бурлацкий вспоминал: «После статьи, в которой я написал, что у нас уже нет диктатуры пролетариата, член Президиума ЦК КПСС Куусинен Отто Вильгельмович пригласил меня написать в учебник „Основы марксизма-ленинизма“, за создание которого он отвечал, главу о переходе к общенародному государству»).

Скончался 17 мая 1964 года в Москве, тело было кремировано, прах захоронен в некрополе у Кремлёвской стены.

Личная жизнь

В 1902 году О. В. Куусинен обвенчался с Саймой-Паулиной Дальстрём. Брак распался в 1923 году. Дети, рождённые в браке с Саймой:

дочь — Хертта Куусинен (1904—1974) — была почётным председателем Коммунистической партии Финляндии, президентом Международной демократической федерации женщин;

сын — Эса (1906—1949), журналист и переводчик, жил и работал в Петрозаводске, в 1937—1939 годах подвергался репрессиям;

дочь — Рийкка (проживала в Москве, в конце жизни переселилась в Финляндию, умерла в доме престарелых в Хельсинки);

сын — Хейкки (1911—?), физик, доцент Хельсинкского университета;

сын — Танели (1913—?), (пианист, выпускник Академии имени Сибелиуса).

В 1923 году женился на Айно Туртиайнен (в 1931—1933 годах была на нелегальной работе по линии Коминтерна в США, затем — агентом советской военной разведки в Японии). В 1937 году А. Туртиайнен осуждена на 8 лет лагерей.

С 1936 года последние годы жизни О. В. Куусинен прожил в браке с Мариной Амираговой.

Память

В честь Куусинена названы улицы в Москве (улица Куусинена), Астрахани, Донецке, Харькове (ул. Куусинская), Алма-Ате.

В Петрозаводске на Советской площади установлен памятник О. В. Куусинену, имя О. В. Куусинена носил Петрозаводский государственный университет.

Литература

• [захаров.net/index.php?md=books&to=art&id=6446 Куусинен О.В. "Речь на февральском (1964 г.) пленуме ЦК КПСС"]
• Сто замечательных финнов. Калейдоскоп биографий = 100 suomalaista pienoiselämäkertaa venäjäksi / Ред. Тимо Вихавайнен (Timo Vihavainen); пер. с финск. И. М. Соломеща. — Хельсинки: Общество финской литературы (Suomalaisen Kirjallisuuden Seura), 2004. — 814 с. — ISBN 951-746-522-X.. — [www.kansallisbiografia.fi/pdf/kb_ru.pdf Электронная версия]  (Проверено 26 января 2009)
• Ульяс Викстрем «Отто Вилле Куусинен». Документальная повесть. Пер. с финского Т. Викстрем и Вл. Машина. Петрозаводск, «Карелия», 1974. — 176 с. с илл.
• Народные избранники Карелии: Депутаты высших представительных органов власти СССР, РСФСР, РФ от Карелии и высших представительных органов власти Карелии, 1923—2006: справочник / авт.-сост. А. И. Бутвило. — Петрозаводск, 2006. — 320 с.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13501 Куусинен, Отто Вильгельмович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50976.ln-ru Профиль Отто Вильгельмовича Куусинена] на официальном сайте РАН
• [kommari.livejournal.com/41533.html Отто Вилле Куусинен — финн в советском Политбюро]
• [galkovsky.livejournal.com/132651.html Договорная война. Три биографии: Куусинен]
• [www.hrono.info/biograf/bio_k/kuusinen.php БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ]

Отрывок, характеризующий Куусинен, Отто Вильгельмович

– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.