Отход Корнуоллиса
| Первый бой у острова Груа | |||
| Основной конфликт: Французские Революционные войны | |||
 Cornwallis' Retreat; First Battle of Groix | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
неопределенный | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Отход Корнуоллиса (англ. Cornwallis' Retreat) — также Первый бой у острова Груа (англ. First Battle of Groix), отход с боем (иногда называется арьергардный бой) британской эскадры Уильяма Корнуоллиса перед французским флотом адмирала Вилларе-Жуайёза, произошел 17 июня 1795, у западного побережья Франции.
Предыстория
Снабжение французских эскадр, блокированных в Бресте и Лориане, производилось в основном не по суше, а каботажными судами. Для защиты многочисленного конвоя, вышедшего из Бордо, из Бреста были отряжены 3 линейных корабля (командующий контр-адмирал Ванс). 8 июня произошло их столкновение с британской эскадрой из 5 линейных, крейсировавшей в Бискайском заливе. Британцы успели взять восемь транспортов конвоя, пока он не ушел под защиту берега. HMS Kingfisher через три дня отвел призы в порт. Когда новость достигла Бреста, Вилларе-Жуайёз, полагая что Ванс блокирован под Бель-Иль, получил приказ вывести 9 линейных кораблей (единственные готовые к выходу) на соединение с уже находящимися в море тремя. С ними вышли 2 50-пушечных и 7 фрегатов. 15 июня они соединились с Вансом у острова Груа, а на следующий день обнаружили небольшую эскадру Корнуоллиса.
Соединившиеся 12 линейных кораблей, не считая более мелких, 16 июня снова встретились с пятью британскими, которые после паузы вернулись в район крейсирования. Последовала погоня, и британский адмирал Корнуоллис оказался перед дилеммой: два его корабля были плохими ходоками, бросать их на милость французов он не хотел, а задержаться и вступить в бой при таком неравенстве сил означало рисковать всей эскадрой.
Ход боя
Наконец 17 июня произошла стычка эскадры Корнуоллиса с передовыми французскими кораблями. Корнуоллис, по всем свидетельствам, действовал крайне твердо и хладнокровно.[1] Его выручила к тому же хорошая выучка его людей, особенно артиллерии, и неэффективность стрельбы и растянутость французского флота.
Корнуоллис поставил в линию HMS Brunswick, HMS Royal Sovereign (флагман), HMS Bellerophon, HMS Triumph и HMS Mars, а французы с 13 линейными и 14 фрегатами начали погоню. Перестрелка началась с 9 утра. Французы открыли огонь по Mars, и повредили его настолько, что ближе к концу дня он свалился из линии под ветер, и попал бы в плен, не поверни ему на помощь Royal Sovereign и Triumph. Прямо перед этим находившийся под ветром фрегат HMS Phaeton делал сигналы, которые для французов вполне могли выглядеть как сообщение другому флоту, им еще не видимому. В сочетании с решительной атакой Royal Sovereign, они посеяли у противника сомнение. Французы увалились и прекратили бой.[2]
Около 6 вечера Вилларе-Жуайёз отказался от преследования. Только Mars и Triumph имели повреждения. На Triumph были побиты мачты и порваны паруса, несколько попаданий в корпус, но потерь он не имел. Как результаты (из британских кораблей только один понес потери в людях), так и действия французов говорят о неудовлетворительном состоянии их флота. Недостаток времени, проводимого в море, вылился в слабую подготовку команд, что и спасло британцев от поражения.[1][2]
Последствия
В Англии отход Корнуоллиса приобрел не меньшую известность, чем иные победы, и заслужил свою долю внимания художников и граверов.[2][3]
Силы сторон
Великобритания 
|
Франция 
| |||
|---|---|---|---|---|
| Корабль | Командир | Корабль | Командир | |
| Royal Sovereign, 100 | Вице-адмирал Уильям Корнуоллис, Капитан John Whitby |
Peuple Souverain, 118 | Вице-адмирал Луи Тома де Вилларе-Жуайёз, Капитан Jacques Angot | |
| Mars, 74 | Капитан сэр Charles Cotton | Redoutable, 74 | Контр-адмирал Кергелен, Капитан Pierre Augustin Moncousu | |
| Triumph, 74 | Капитан Erasmus Gower | Alexandre, 74 | Капитан François-Charles Guillemet | |
| Brunswick, 74 | Капитан Charles Fitzgerald | Droits de l'Homme, 74 | Капитан Cornic | |
| Bellerophon, 74. | Капитан Cranstoun | Formidable, 74 | Капитан Шарль Линуа | |
| Phaeton, 38 | Капитан Роберт Стопфорд | Fougueux, 74 | Капитан Giot-Labrière | |
| Pallas, 32 | Капитан Henry Curzon | Jean Bart, 74 | Капитан Gouardon | |
| Kingfisher, 18 | Коммандер(?) Thomas Le Marchant Gosselyn | Mucius, 74 | Капитан Larréguy | |
| Nestor, 74 | Вице-адмирал(?) Vence, Капитан Henry | |||
| Tigre, 74 | Капитан Jacques Bedout | |||
| Wattignies, 74 | Капитан Joseph René Donat | |||
| Zélé, 74 | Капитан Aved-Magnac | |||
| Brave, 42 | Капитан Thévénard | |||
| Scévola, 42 | Капитан Le Bozec | |||
| Cocarde nationale, 40 | Капитан Quérangal | |||
| Driade, 36 | (?) Gramont | |||
| Fidèle, 38 | лейтенант Bernard | |||
| Fraternité, 34 | лейтенант Florinville | |||
| Insurgente, 32 | (?) Violette | |||
| Néréide, 34 | лейтенант Briand | |||
| Proserpine, 38 | Капитан Daugier | |||
| Régénéré, 42 | Капитан Héron | |||
| République française, 40 | лейтенант Pitôt | |||
| Tribune, 40 | лейтенант Bernard | |||
| Vengeance, 40 | лейтенант Le Comte | |||
| Virginie, 40 | лейтенант Bergeret | |||
| Attalante, 16 | лейтенант Bernard | |||
| Tribune, 16 | суб-лейтенант (фр. sous-lieutenant) Dordelin | |||
| Constance, 22 | лейтенант Bouchet | |||
| Lascasad, 18 | (?) Blanzon | |||
| Papillon, 14 | лейтенант Cousin | |||
| Papillon, 12 | суб-лейтенант Menou | |||
| Large, 10 | суб-лейтенант Le Large | |||
| Printemps, 10 | (?) Faucher | |||
| Bonnet Rouge, 10 | суб-лейтенант Denis | |||
Напишите отзыв о статье "Отход Корнуоллиса"
Примечания
- ↑ 1 2 Mahan A. T., The Influence of Sea Power upon History, 1660-1783. Little, Brown & Co. Boston, 1890. Repr. of 5th ed., Dover Publications, New York, 1987. p. 177. ISBN 1-4065-7032-X
- ↑ 1 2 3 Bridport's Action, 23 June 1795, in: Fleet Battle and Blockade: the French Revolutionary War 1793−1797. Robert Gardiner, ed. Chatham Publishing, London, 1997, pp. 44-45, 47. ISBN 1-86176-018-3
- ↑ [www.nmm.ac.uk/search-results/?search_word=retreat+belle+isle Admiral Cornwallis's retreat from the French Fleet. Belle Isle, 17 June 1795]
Литература
- Fleet Battle and Blockade: the French Revolutionary War 1793−1797. Robert Gardiner, ed. Chatham Publishing, London, 1997, pp. 44-45, 47. ISBN 1-86176-018-3
- Mahan A. T., The Influence of Sea Power upon History, 1660-1783. Little, Brown & Co. Boston, 1890. Repr. of 5th ed., Dover Publications, New York, 1987. p. 177. ISBN 1-4065-7032-X
Отрывок, характеризующий Отход Корнуоллиса
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
