Отчаяние (роман Семёнова)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Отчаяние
Жанр:

роман

Автор:

Юлиан Семёнов

Язык оригинала:

русский

Дата первой публикации:

1990

«Отчаяние» — роман из цикла о работе советского разведчика Штирлица, он же Максим Максимович Исаев. Написан в 1990 году Юлианом Семёновым. В книге рассказывается о возвращении Исаева в СССР в 1948 году, его аресте, а также о событиях, происходящих в СССР в последние годы жизни Сталина.

В своей книге об отце Ольга Семёнова пишет, как Юлиан Семёнов создавал это литературное произведение: «Прав был старенький Сименон, предупреждавший, что расставание со Штирлицем будет болезненным. Никогда отцу не было так трудно писать, как в тот раз, когда он начал о нём последнюю вещь, называвшуюся „Отчаяние“. Тяжело было не только из-за приближавшегося расставания, но и из-за сюжета. …К чести отца он написал то, что написать было должно и нужно, но как же больно ему было ту безжалостную правду писать»[1].



Сюжет

Захваченный в Южной Америке Максим Максимович Исаев («Штирлиц») доставлен в Москву, во внутреннюю тюрьму на Лубянке. Его решают использовать в закулисной игре с Раулем Валенбергом некоторые руководители МГБ СССР, в частности Деканозов, Кобулов и Влодзимирский. В обмен на согласие участвовать в провокации против Валенберга Исаеву обещают личную свободу, а также свободу его любимой женщине, Александре Гаврилиной, и их сыну Александру. И Гаврилина, и Исаев-младший были в разное время арестованы МГБ, а Исаев-младший доведен пытками до сумасшествия.

Одновременно с этими событиями в СССР разворачиваются так называемые «ленинградское дело» и «борьба с космополитами». Результатом этих санкционированных Сталиным действий становятся уничтожение бывшего и нынешнего высшего партийного и государственного руководства Ленинграда (Кузнецов, Вознесенский и др.), а также кампания неприкрытого антисемитизма, сопровождающаяся арестами и расстрелами известных врачей, ученых и представителей творческой интеллигенции еврейского происхождения (Михоэлс, Шимелиович, Фефер и др.). Берия, организующий заговор против Сталина, хочет использовать Исаева как орудие мести, так как Сталин лично подписал смертный приговор Александре Гаврилиной и Исаеву-младшему. Однако замысел не удается, и Берия оставляет Максима Максимовича в тюрьме, без суда и следствия.

В марте 1953 года Сталин умирает, а спустя некоторое время Берия и его соратники арестованы и расстреляны по приговору суда. Исаева освобождают, полностью реабилитируют и вручают ему заслуженные награды, в частности, Звезду Героя Советского Союза. Максим Максимович начинает работать в Институте истории, пишет докторскую диссертацию на тему «Национал-социализм, неофашизм; модификации тоталитаризма», однако по распоряжению Суслова работа Исаева объявляется «закрытой» (то есть засекречивается), и ученая степень «доктор наук» присваивается Максиму Максимовичу без официальной защиты.

Напишите отзыв о статье "Отчаяние (роман Семёнова)"

Примечания

В связи с тем, что героями литературного произведения являются реальные исторические персонажи, некоторые детали романа не вполне точны. Л.П. Берия с 29 декабря 1945 года до 5 марта 1953 года формально не имел отношения к органам госбезопасности, однако с 18 марта 1946 года в качестве заместителя председателя Совета Министров, курировал работу МВД, МГБ и Министерства государственного контроля СССР. Подручные Берии, Деканозов и Кобулов никогда не служили в МГБ СССР. Владимир Деканозов был заместителем начальника Главного управления государственной безопасности НКВД, был одним из главных организаторов чисток армии и органов внутренних дел в начале 1939 года. Богдан Кобулов был заместителем наркома НКВД ГрузССР (1937-38), НКВД СССР (1941-43) и НКГБ (1941, 1943-45), 1 зам. министра внутр. дел СССР (1953); был одним из главных организаторов сталинских репрессий.

  1. [e-libra.ru/read/193090-yulian-semenov.html Читать онлайн — Семенова Ольга. Юлиан Семенов | Электронная библиотека e-libra.ru]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Отчаяние (роман Семёнова)

Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.