Отчество

О́тчество (в специализированной литературе также патро́ним) — часть родового имени, которая присваивается ребёнку по имени отца. Вариации патронимических имён могут связывать их носителей и с более дальними предками — дедами, прадедами и т. д.

В дофамильный период именование по имени и отчеству служило целям более точной идентификации человека, то есть выполняло ту же социальную функцию, что и современные фамилии.

Отчество — патроним, указание на имя отца. В современном русском языке имеет окончание -ович/-евич/-ич, -овна/-евна/-ична/-инична; в древности также -ов/-ев/-ин, -ова/-ева/-ина аналогично современным фамилиям (в болгарском языке это сохранилось). Отчество в составе именной формулы выполняет тройную функцию: дополняет имя, отличая его обладателя (в дополнение к фамилии) от тёзки, проясняет родство в кругу семьи (отец — сын) и выражает почтение (форма вежливости).

Образование отчеств

Видоизменение формы имени отца в отчестве может происходить разными способами. Если в русском языке для образования отчества используется суффиксальный способ, то, например, в гэльском языке оно выражается аналитически. Известные ирландские и шотландские фамилии, начинающиеся с частицы Мак, являлись первоначально отчествами: «Mac Dhòmhnaill» (именительный + родительный) — сын человека по имени Dòmhnall.

Отчества у разных народов

Употребление отчеств в том или ином виде свойственно многим культурам, но наиболее характерны среди тех народов, у которых фамилии появились совсем недавно, либо вообще отсутствуют как класс. На сегодня широкое распространение они получили в арабском, исландском, монгольском, восточнославянских и болгарском языках.

Отчества у греков

У греков, как у древних, так и у современных, отчество представляет собой имя отца в родительном падеже.

У древних греков в повседневной жизни употреблялось только индивидуальное имя, но для официальных документов использовалось и отчество. Так, полное имя Демосфена — Демосфе́нес Демосфе́нус Пэаниэ́ус (др.-греч. Δημοσθένης Δημοσθένους Παιανιεύς), то есть Демосфен сын Демосфена из филы Пэания.

В антропонимической модели современных греков, как и у древних греков, отчество находится между именем и фамилией. В Греции замужняя женщина меняет отчество на отчество мужа. У советских греков отчества были по тому же принципу, что и у болгар. Например, Александр Никос Кандараки.

Как имена, так и отчества обычно существуют в двух вариантах: официальный литературный и народный (кафаревуса и демотика). В отдельных местностях Греции имя и отчество произносят слитно. Например, литературное имя Георгиос Константину Пападас в бытовой сфере звучит как Гиоргос Коста Пападас, а имя и отчество в слитном произношении как Гиоргокоста.

Отчества у семитских народов

В арабском языке для обозначения отчества у мужчин используется частица ибн, означающая дословно сын (ибн Мухаммад = сын Мухаммада). У женщин отчество используется гораздо реже, в этом случае перед именем отца ставится частица бинт, буквально дочь.

Тот же принцип использовался и другими семитскими народами. Например, у евреев отчество образовывалось при помощи частицы бен или бар, что в переводе соответственно с иврита и арамейского также означает сын. Например, Шломо бен Давид — Шломо (Соломон) сын Давида, Шимон бар Йохай — Шимон сын Йохая.

Армянские отчества

В армянском языке отчества образуются путём прибавления к имени отца суффикса -и. Например, если человека зовут Армен, то отчество его детей будет Армени. Армянский суффикс «и» означает принадлежность к кому-то или к чему-то. Корни многих армянских фамилий произошли от имен основателей родов, и, следовательно, когда-то они были отчествами.

В повседневном общении армянские отчества обычно не употребляются.

Русские отчества

Русские отчества начали употребляться весьма рано; первое упоминание об этом относится к 945 году. Однако до XIII века частота употребления отчеств была невысокой.

Форма мужского отчества в современном русском языке с окончанием на -ович (после основ на мягкую согласную -евич) восходит к отчествам древнерусских князей и знати Московской Руси; подлые люди не имели права пользоваться такими отчествами.

Начиная с XVI века, именование с -овичем считалось особой привилегией, такое право незнатным людям даровалось лично царём и за особые заслуги. Так, в 1610 году царь Василий Шуйский, в благодарность за содействие купцов Строгановых в присоединении Урала и Сибири к Московскому государству, повелел Максиму и Никите Строгановым, их потомкам и потомкам Семёна (Иоанникиевича) Строганова писаться с -вичем и даровал особое звание именитых людей. В XVII столетии Строгановы были единственной купеческой фамилией, носившей это звание.

Отчества подлых, то есть незнатных людей, в России первоначально образовывались как краткая форма притяжательного прилагательного от соответствующего имени, например: Иван Петров сын или, в более позднем варианте, Иван Петров; Фёдор Лукин сын  — Фёдор Лукин. В определённый момент отчество могло стать наследственной фамилией, таким образом сын Ивана Петрова звался Василий Иванов сын Петров, его внук — Николай Васильев сын Петров и т. д.

Однако формы отчества на -ов/-ев употреблялись лишь в канцелярской речи, в официальных документах. В неофициальных же ситуациях, в быту, русские люди именовали друг друга и по именам и отчествам в такой форме, которая привычна нам теперь: величание на -ович, -евич, -овна, -евна, -ич, -ична, -инична не ограничивалось. Иногда оно использовалось даже вместо имени (как иногда и сейчас), когда говорящий хотел подчеркнуть особое уважение к человеку, выказать оттенок расположения, любви.

В современном русском языке отчество образуется двумя способами:

• Отчества, образованные от мужских имён второго склонения, образуются добавлением к основе суффиксов -ович/-овна, -евич/-евна: Роман — Романович, Николай — Николаевич; при этом имена, оканчивающиеся на -ий могут менять его на -ь-: Виталий — Витальевич; но: Дмитрий — Дмитриевич.
• Отчества мужчин, образованные от мужских имён первого склонения, образуются добавлением к основе суффикса -ич или -ович: Кузьма — Кузьмич , Лука — Лукич, Никита — Никитич (вариант — Никитович), Иона — Ионович.
• Отчества женщин, образованные от мужских имён первого склонения, образуются добавлением к основе суффикса -ична, если окончание было безударным,
  и -инична, если ударение падало на окончание: Ники́та — Никитична (вариант — Никитовна), но Лука́ — Лукинична.
  Однако Иона — Ионовна.

Способ образования украинских и белорусских отчеств почти не отличается от русских.

Большинство современных русских фамилий имеет патронимическое происхождение, то есть происходит от отчеств. Как в русском, так и в других славянских языках из-за морфологических особенностей языка женские фамилии, как правило, отличаются по форме от мужских.

Скандинавские отчества

В древнескандинавском языке и его живущем наследнике — исландском языке люди по традиции не носят фамилий, их место занимают отчества. Исландский закон прямо запрещает брать фамилии: «Никто не должен брать себе фамилию в нашей стране».

Мужские исландские отчества образуются добавлением -son [сон] (сын) к родительному падежу имени, женские — с добавлением -dóttir [доуттир] (дочь): например, Йоунссон и Йоунсдоуттир (сын Йоуна, дочь Йоуна), Сноррасон и Сноррадоуттир (сын Снорри, дочь Снорри, имя отца — Снорри).

Изредка встречается конструкция из двух отчеств, образованных от имени отца и имени деда (причём второе отчество выступает в родительном падеже), например Йоун Тоурссон Бьярнарсонар (Jón Þórsson Bjarnarsonar) — букв. Йоун, сын Тоура, сына Бьярни.

Помимо отчеств, дававшихся по отцу, в Скандинавии существовали и матронимы. В Швеции отчества были отменены только в 1966 году.

Примеры:

• Свен II Эстридсен (1020—1074?), король Дании — только отчество.
• Леннарт Торстенссон (1603—1651), фельдмаршал Швеции — только отчество, поздний пример для знати.
• Якоб Понтуссон Делагарди (1583—1652), фельдмаршал Швеции — фамилия и отчество.

Болгарские отчества

В болгарском языке отчества образуются путём прибавления к имени отца суффикса -ов или -ев, то есть способом, бытовавшим и в России. Например Георги Иванов Иванов — Георги сын Ивана Иванова, Ивайла Тодорова Стоянова — Ивайла дочь Тодора Стоянова.

Вайнахские отчества

У вайнахов (чеченцев и ингушей) отчество предшествует имени — Хьамидан Ваха, Ваха Хамидович — так звучало бы на русском языке.

Марийские отчества

В дохристианскую эпоху антропонимическая модель у марийцев была двучленной. Она включала имя отца (отчество), стоящее на первом месте в родительном падеже, и имя собственное, например: Изерген Ипай, Шемвуйн Васлий, Лапкасын Корак.

Монгольские отчества

Монгольское отчество представляет собой имя отца в родительном падеже, образуемом путём прибавления суффиксов -ын или -ийн. Главным идентификатором человека в быту служит личное имя, в то время как отчество фигурирует прежде всего в официальных документах и СМИ. На письме отчество, а не имя сокращается до инициала: напр., Намбарын Энхбаяр — Н. Энхбаяр. В последние годы в СМИ, особенно ориентированных на зарубежную публику, наметилась тенденция писать имя отца без суффиксов родительного падежа и иногда после личного имени на манер западной фамилии, напр., Мөнх-Эрдэнэгийн Төгөлдөp — Мөнх-Эрдэнэ Төгөлдөр.

Тюркские отчества

Образуются с помощью слов оглы (улы, уулу) для сыновей и кызы (гызы) для дочерей (слова сын и дочь (девочка) в притяжательной форме 3 лица единственного числа). Например, дети азербайджанца Салима по имени Мамед и Лейла будут зваться Мамед Салим-оглы и Лейла Салим-кызы. Для тюркских народов СССР — азербайджанцев и казахов — допускалось такое записывание отчеств в метриках (независимо от того, проживали они в своих союзных республиках или за их пределами). В 90-е годы имелась массовая тенденция именования новорождённых таким образом. Из-за некоторых неудобств (путаница с именами-фамилиями-отчествами при оформлении документов в России) популярность таких имён-отчеств (без фамилии) в последнее время значительно снизилась. В тюркских отчествах слова «оглы» и «кызы» являются элементами, образующими отчество, подобно русским -ович, евич, -овна, -евна. Поэтому по правилам сокращений до инициалов данный элемент в сокращение не вносится (пример: Ибрагимов Али Гусейн-оглы — сокращается до инициалов как Ибрагимов А. Г.).

В Голландии

В Голландии отчества существовали в прошлом и до сих пор неофициально используются у фризов. Женские отчества образовывались с помощью -dochter (дочь), мужские — с помощью -zoon (сын), в сокращённом варианте -sz или -s. Например, полное имя известного композитора было Ян Питерсзон Свелинк (Jan Pieterszoon Sweelinck), полное имя Рембрандта — Рембрандт Харменсзон ван Рейн (Rembrandt Harmenszoon van Rijn).

У лиц незнатного происхождения фамилия могла отсутствовать, и в таких случаях отчество частично играло роль фамилии и позволяло различать людей. Так, у известного мореплавателя Виллема Баренца фамилии не было, Баренц (Barents, Barentsz) или Баренцзон (Barentszoon) — отчество, означавшее сын Барента.

Со временем, когда всё население Голландии приобрело фамилии, отчества практически вышли из употребления.

В странах Пиренейского полуострова

В странах Пиренейского полуострова (Кастилия, Леон, Наварра, Арагон и Португалия) отчества существовали в средние века. Образовывались с помощью суффикса -ez (с вариантами -oz, -iz и др., в Португалии также -es) невыясненного происхождения. Самое раннее употребление отчества отмечено у короля Наварры Гарсии Иньигеса (исп. García Íñiguez, ок. 810—870 или 882), отцом которого был Иньиго Ариста.

Со временем эта система заменилась системой фамилий, которые унаследовали от отчеств одну из своих самых распространенных моделей (Альварес, Домингес, Родригес — Álvarez, Domínguez, Rodríguez и т. д.).

Случаи образования отчеств от женских имён

По русским правилам, отчество всегда образуется от мужского имени — от имени отца. Однако известно несколько случаев, когда отчество образовывалось от имени матери: сын Галицкого князя Ярослава Осмомысла (ок. 1130—1187) и его любовницы Настасьи в народе получил прозвище Олег Настасьевич. Позже он унаследовал галицкий престол.

Кроме того, в России внебрачные дети мужчин-дворян и девушек-простолюдинок (служанок, крепостных…) нередко получали фамилию, образованную от имени матери (Катериненко, Ма́шин, Надеждин…) вместо фамилий, образованных от отчеств.

См. также

• Матроним
• Русское имя
• Исландское имя
• Среднее имя

Литература

• Тупиков Н. М. Отчества в древней Руси // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Унбегаун Б.-О. Русские фамилии = Unbegaun B. O. Russian surnames. — London: Oxford University Press, 1972. / Пер. с англ. / Общ. ред. Б. А. Успенского.. — 1-е изд. — М.: Прогресс, 1989. — 443 с. — ISBN 5-01-001045-3.
• Унбегаун Б.-О. Русские фамилии = Unbegaun B. O. Russian surnames. — London: Oxford University Press, 1972. / Пер. с англ. / Общ. ред. Б. А. Успенского.. — 2-е изд., испр. — М.: Прогресс, 1995. — 448 с. — ISBN 5-01-004266-5.
• Унбегаун Б. О. [commons.wikimedia.org/wiki/File:Unbegaun_Otchestva_na_ich.pdf Отчества на -ич и их отношение к русским фамилиям] // Исследования по славянскому языкознанию. — М.: Наука, 1971. — С. 280—286.
• Чичагов В. К. Из истории русских имён, отчеств и фамилий: (Вопросы русской исторической ономастики XV—XVII вв.). — М.: Учпедгиз, 1959. — 128 с.

Ссылки

• [www.lib.ru/PROZA/USPENSKIJ_L/you_name.txt Лев Успенский. Ты и твоё имя]
• [cheshuyka.ru/rub_Istoriya-Rusi_091228174146.html Происхождение отчеств на Руси]

Отрывок, характеризующий Отчество

– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.