Оуайн ап Грифид

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Оуайн Гвинед»)
Перейти к: навигация, поиск
Оуайн ап Грифид
валл. Owain ap Gruffydd
Король Гвинеда
1137 — 1170
Соправитель: Кадваладр ап Грифид (1137 — 
1143)
Предшественник: Грифид ап Кинан
Преемник: Давид ап Оуайн
Майлгун ап Оуайн
Родри ап Оуайн
 
Вероисповедание: христианство
Рождение: ок. 1100
Смерть: 28 ноября 1170(1170-11-28)
Место погребения: Бангорский собор
Отец: Грифид ап Кинан
Мать: Ангхарад ферх Оуайн
Супруга: Гвладис ферх Лливарх,
Кристин ферх Грону

О́уайн ап Гри́фид (валл. Owain ap Gruffydd), известный также как Оуайн Гви́нед (валл. Owain Gwynedd) или Оуайн Гви́ндур (валл. Owain Gwyndwr) (ок. 1100 — 28 ноября 1170) — правитель валлийского королевства Гвинед. Иногда называется также Оуайном I Гвинедским или Оуайном I Валлийским. Иногда считается наиболее успешным правителем северного Уэльса среди всех, кто правил до его внука, Лливелина Великого. Оуайном Гвинедом (точнее, Гвинедским) его называют, чтобы отличать от его современника, правителя Поуиса Оуайна ап Грифида, известного также как Оуайн Кивейлиог. Оуайн Гвинед принадлежал к дому Аберфрау, старшей ветви потомков Родри Великого.





Ранние годы

Отец Оуайн Грифид ап Кинан был сильным правителем, которому за 62 года правления удалось сделать королевство Гвинед ведущим игроком на валлийской политической сцене. Средоточием власти его королевства был остров Англси. Мать Оуайна Ангхарад была дочерью Оуайна ап Эдвина. Оуайн был вторым из трёх сыновей Грифида и Ангхарад.

Предполагается, что Оуайн родился на Англси около 1100 года. К 1120 году Грифид был уже стар и не мог вести войска в бой, так что роль полководцев уже играли его дети: Кадваллон, Оуайн и Кадваладр. Они успешно сражались и с нормандцами, и с другими валлийскими правителями. Старший сын Грифида Кадваллон погиб в битве с войсками Поуиса в 1132 году, после чего Оуайн стал наследником гвинедского трона. Оуайн и Кадваладр вступили в союз с правителем Дехейбарта Грифидом ап Рисом и нанесли нормандцам тяжелое поражение в битве при Криг-Маур возле Кардигана в 1136 году. После этого Кередигион был присоединён к владения Грифида ап Кинана.

Восшествие на трон и ранние войны

После смерти Грифида в 1137 году Оуайн унаследовал его владения, но был вынужден их разделить со своим братом Кадваладром. В 1143 году Кадваладр оказался замешан в убийстве правителя Дехейбарта Анарауда ап Грифида, и Оуайн послал своего сына Хивела, чтобы тот лишил Кадваладра всех земель на севере Кередигиона. Хотя позже Оуайн и Кадваладр примирились, Оуайн остался единовластным правителем большей части северного Уэльса. В 1155 году Кадваладр отправился в изгнание.

Оуайн воспользовался гражданской войной в Англии между сторонниками Стефана и Матильды, чтобы отодвинуть восточную границу Гвинеда как можно дальше. В 1146 году он захватил замок в Молде, а в 1150-м — замок Рудлан и подошёл к границам Поуиса. Правитель Поуиса Мадог ап Маредид с помощью Ранульфа, графа Честерского дал ему сражение при Коулсхилле, но Оуайн одержал победу.

Война с Генрихом II

В 1154 году на английский трон вступил Генрих II. В 1157 году он вторгся в Гвинед при поддержке Мадога ап Маредида и брата Оуайна — Кадваладра. Вначале Генриха преследовали неудачи: он чуть не погиб в стычке возле Бэзингверка, а посланный им флот высадился на Англси, но потерпел поражение. Тем не менее, Оуайн был вынужден заключить с Генрихом договор и уступить ему Рудлан и другие земли на востоке.

В 1160 году умер Мадог ап Маредид, что позволило Оуайну вернуть восточные земли. В 1163 году в союзе с Рисом ап Грифидом, правителем Дехейбарта, он выступил против англичан. В 1165 году Генрих вновь вторгся в Гвинед, но отправился не обычным путём вдоль северного берега, а вышел из Освестри и направился через Бервинские холмы. Навстречу ему выступили союзные войска валлийских правителей, во главе которых стоял Оуайн. Тем не менее большого сражения так и не произошло, так как тяжёлые погодные условия и трудности со снабжением заставили Генриха отступить. В отместку английский король приказал искалечить нескольких валлийских заложников, среди которых были два сына Оуайна.

Более Генрих не вторгался в Гвинед, и Оуайну удалось восстановить свои завоевания на востоке. В 1167 году он вернул себе Рудлан после трёхмесячной осады.

Споры с церковью и наследники

Последние годы жизни Оуайна прошли в спорах с архиепископом Кентерберийским Томасом Беккетом из-за назначения нового епископа Бангорского. Когда эта кафедра освободилась, Оуайн добился того, чтобы на неё выбрали его протеже Артура Бардсейского. Архиепископ отказался принять это решение, и Артур прошёл хиротонию в Ирландии. Спор продолжился, и официально кафедра продолжала пустовать ещё долгое время после смерти Оуайна. Кроме того, Оуайн вынужден был бороться с архиепископом Кентерберийским и папой римский из-за того, что они отказывались признать его брак со второй женой Кристин, которая была его двоюродной сестрой, что не позволялось каноническим правом. Оуайн умер в 1170 году, и, хотя он был отлучён от церкви, его похоронили в Бангорском соборе. В «Хронике принцев» (Brut y Tywysogion) отмечено, что скончался он «после бесчисленных побед, непобеждённый с юности».

Считается, что по заказу Оуайна было написано пропагандистское «Житие Грифида ап Кинана», его отца. После смерти Оуайна разразилась война между его сыновьями. Оуайн был женат дважды. Первой его женой была Гвладис верх Лливарх ап Трахайарн. У них родилось два сына: Майлгун ап Оуайн Гвинед и Иорверт Друйндун, отец Лливелина Великого. От Кристин у Оуайна родилось три сына, включая Давида и Родри. Кроме того, у Оуайна было несколько незаконных сыновей, которые по валлийским законам также имели право на престол, если бы отец их признал.

Наследники

Оуайн назначил своим преемником любимого сына Рина, однако в 1147 году тот скончался, что повергло отца в большое горе. После этого наследником стал Хивел, но после смерти Оуайна он был изгнан в Ирландию сыновьями Кристин Давидом и Родри. Позже он вернулся в Уэльс с ирландской армией, но был убит в сражении при Пентрайте. Давид и Родри поделили Гвинед между собой, но внук Оуайна Лливелин Великий вновь объединил страну.

Дети

См. также

Напишите отзыв о статье "Оуайн ап Грифид"

Литература

  • John Edward Lloyd. A history of Wales from the earliest times to the Edwardian conquest. London: Longmans, Green & Co., 1911.
  • K.L. Maund (ed.). Gruffudd ap Cynan : a collaborative biography. Boydell Press, 1996. ISBN 0-85115-389-5

Ссылки

  • Jones Pierce, Thomas [wbo.llgc.org.uk/en/s-OWAI-GWY-1100.html Owain Gwynedd] (англ.). Welsh Biography Online. The National Library of Wales. Проверено 14 февраля 2010. [www.webcitation.org/65eu1ykXu Архивировано из первоисточника 23 февраля 2012].
Предшественник:
Грифид ап Кинан
Правитель Гвинеда
1137–1170
Преемник:
Давид ап Оуайн
Майлгун ап Оуайн
Родри ап Оуайн

Отрывок, характеризующий Оуайн ап Грифид

Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?