Оук

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Оук (остров)»)
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

</tt>

</tt>

Оук
англ. Oak Island
44°31′00″ с. ш. 64°17′57″ з. д. / 44.51667° с. ш. 64.29917° з. д. / 44.51667; -64.29917 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.51667&mlon=-64.29917&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 44°31′00″ с. ш. 64°17′57″ з. д. / 44.51667° с. ш. 64.29917° з. д. / 44.51667; -64.29917 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.51667&mlon=-64.29917&zoom=9 (O)] (Я)
АкваторияАтлантический океан
СтранаКанада Канада
РегионНовая Шотландия
Оук
Оук
Площадь0,57 км²
Наивысшая точка11 м
Население (2012 год)0 чел.

Остров Оукангл. Oak Island — Дубовый Остров) — остров в графстве Луненберг (возле Западного побережья провинции Новая Шотландия, Канада) — прославлен легендой о якобы хранящемся на нём сокровище.





Общие сведения

Остров Оук — один из 360 мелких островов, составляющих архипелаг, расположенный в бухте Махон у Западного побережья Новой Шотландии. Величина острова составляет 57 га (140 акров). Максимальная высота над уровнем моря — 11 м (35 футов). Остров когда-то был покрыт дубовыми деревьями, из-за которых собственно и получил своё название.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2925 дней]

Так называемая Денежная шахта была обнаружена в XVIII веке, но с тех пор многократные попытки найти якобы скрытые в ней сокровища неизменно заканчивались ничем. Остров является частным владением, въезд на него требует специального разрешения.

История кладоискательства на острове

Открытие Денежной шахты

Источники сильно расходятся в том, как была найдена знаменитая Денежная шахта, с которой собственно и началась слава острова. Более «романтичная» версия, рассказывает, что 16-летний Дэниел Макгинесс и его друзья Энтони Воган и Джон Смит в 1795 году, намереваясь поиграть в пиратов, неожиданно для себя обнаружили на юго-восточной оконечности острова старый дуб, с одной из веток которого свисал корабельный блок с полуистлевшим от времени обрывком каната и куском рыбацкой снасти. Прямо под дубом любознательные подростки обнаружили вход в шахту, засыпанную чуть ли не доверху землей.

По другой версии всё началось с двоих стариков-матросов, по слухам, вышедшим в отставку с одного корабля — Джона Макгинесса и Роберта Летбриджа. Джон Макгинесс занимался разведением свиней и выращиванием овощей, жил отшельником, упорно отказываясь покинуть остров, хотя сын и невестка постоянно приглашали его к себе. Особое доверие старик питал к своему восьмилетнему внуку Дэниелу, и по воспоминаниям последнего, однажды выпив ямайского рома, заявил, что «когда он помрет, внук станет самым богатым человеком в Новой Шотландии».

Макгинесс по всей видимости, утонул в 1805 году во время рыбной ловли, и внук получил его хижину практически в полное владение. Однажды, играя в пиратов, юный Дэниел обнаружил в дедовском сундуке несколько старых карт, где был обозначен остров, покрытый непонятными значками и зашифрованными надписями. Не в силах расшифровать обозначения, Дэниел обратился за помощью к Роберту Летбриджу, жившему тут же неподалеку. Тот якобы заинтересовался находкой и пообещал помочь, но той же ночью в хижине начался пожар и старый Летбридж погиб в огне, вместе с ним сгорели все записи старика Макгинесса, с которых дети не догадались заранее снять копии. Копаясь на пепелище, мальчикам якобы и удалось обнаружить вход в шахту под каменными плитами, покрывавшими пол.

На стенах шахты были неизвестно кем и когда сделаны непонятные значки. Юные кладоискатели немедленно принялись углублять найденное отверстие, но на глубине около 3 метров обнаружили перекрытие, состоящее из толстых дубовых бревен. Перекрытие удалось пробить, но сокровищ под ним не оказалось, а шахта уходила вниз на неизвестную глубину.

Родители мальчиков не проявили никакого интереса к кладоискательству, впрочем, вдова Летбриджа вспомнила о хранившемся у неё камне с зашифрованной надписью.

Дэниел Макгинесс и его друзья вернулись к раскопкам уже в зрелом возрасте, когда в 1813 году ферму Летбриджей купил некий Джо Селлерс, капитан Британских ВМС в отставке. В сотрудничестве с ним, Макгинессу, Вогану и Смиту пришлось углубиться в Денежную шахту на глубину порядка 28 м, проходя раз за разом перекрытия из древесного угля, кокосовой мочалки, и плотной глины. Под одним из них, сделанном из корабельной шпатлевки нашёлся ещё один камень с зашифрованной надписью. Камень этот пропал в 1912 году, но с него была заблаговременно снята копия, позже предположительно расшифрованная таким образом: «На глубине 40 футов под этим камнем закопаны 2 миллиона фунтов стерлингов».

Существует и другой вариант — первый камень, переданный вдовой Летбридж, прочитывается по-латыни как «Вход в шахту искать на норд-норд-вест от основного ориентира», а второй, найденный собственно в шахте, — «Золото опущено на расстоянии 160+180 футов отсюда». Что-то доказать не представляется возможным, так как надписи слишком коротки.

Работы в это время продолжались. Четверо кладоискателей в тот момент не интересовались расшифровкой надписи, но торопились копать, чтобы вынуть сокровище, лежащее буквально под ногами. Им пришлось столкнуться с новыми трудностями. В шахту проникала вода, и буквально в тот день, когда стальной щуп сумел определить на глубине порядка 30 м нечто небольшое и твердое, шахта чуть не до краев заполнилась непонятно откуда взявшейся морской водой.

После кропотливых изысканий оказалось, что Денежная шахта является всего лишь одной из частей гигантского гидротехнического комплекса, со стороны бухты Контрабандиста на северной оконечности острова, к ней подведены как минимум несколько водоотводных туннелей, которые постоянно заполняли нижние уровни морской водой, препятствуя таким образом добраться до содержимого. Ещё несколько лет прошло в попытках закупорить туннели и наконец 23 августа 1813 года (как указывает чудом сохранившийся дневник Джо Селлерса) на поверхность была извлечена некая дубовая бочка.

Следы кладоискателей после этого теряются. Официально о находке чего-либо заявлено не было, дальнейшая судьба основных героев этой истории также неизвестна. Исключение составляет Энтони Воган, чьи следы удалось разыскать в Лондоне (Великобритания), где ему принадлежали огромные поместья в Канаде и Англии, а сын Энтони Вогана, Сэмюэль, на одном из аукционов купил своей жене драгоценности на сумму около 50 тыс. фунтов стерлингов (при пересчете на современные цены — около 200 тыс. долларов).

Синдикат Труро

История Денежной шахты продолжается в 1848 г., когда двое жителей городка Труро, расположенного на западном побережье Новой Шотландии — Джек Линдсей и Брендон Смарт, неизвестными путями попавшие на остров, обнаруживают в хижине Джо Селлерса случайно забытый им дневник.

Немедленно появляются желающие продолжить раскопки, справедливо полагающие, что ради одного бочонка, даже полного золота, никто не стал бы строить столь головоломное сооружение. Основателями Синдиката Труро выступают те же Линдсей и Смарт в содружестве с неким Джеймсом МакКалли, искателем приключений из Бостона.

Интересно, что главным штейгером и руководителем работ синдиката становится некий Уильям Селлерс, однофамилец одноногого моряка. Работы продолжаются в течение 20 лет, причём производятся они бессистемно и весьма безграмотно с точки зрения геологии, в результате чего ни закупорить туннели, ни откачать воду до конца не удаётся.

Чуть позднее, в октябре 1856 года, сведения о раскопках на острове Оук проникают на страницы газет. Первой сообщает об этом «Ливерпульская хроника» (Liverpool Transcript), затем новость подхватывает «Газета Новой Шотландии» (The Novascotian) и «Британский колонист» (British Colonist). История Денежной шахты становится достоянием общественности.

В 1863 году компания меняет название и превращается в «Ассоциацию Острова Оук» («The Oak Island Association»). Количество нанятых для работы людей постоянно возрастает, доходя до двух сотен, закупается новейшая на тот момент техника, но только в 1865 году Селлерс наконец докладывает руководству, что под очередным перекрытием из дубовых бревен обнаружены сундуки, наполненные мягким металлом.

Впрочем, в результате неграмотного бурения, как считается официально, сундуки провалились на глубину 70 м и там окончательно застряли. В дальнейшем история приобрела откровенно криминальный характер. Селлерс, по свидетельству рабочих, снял и спрятал в карман нечто, прилипшее к буру, после чего ночью сбежал с острова и неизвестно на какие деньги (впрочем, считается, что прикарманить ему удалось достаточно крупный бриллиант) попытался сколотить собственную компанию и откупить у Синдиката Труро право на разработку Денежной шахты.

Это ему не удалось, однако же в июне 1865 г. компания неожиданно свернула работы и ночью, в спешке, все руководители исчезли с острова, оставив в Денежной шахте труп Уильяма Селлерса. Доказать причастность Синдиката к его гибели, впрочем, не удалось, так как свидетели в один голос твердили, что Селлерс давно сошёл с ума на почве кладоискательства и мог вполне самостоятельно свалиться в открытую шахту. Доказать, что дирекция Синдиката сумела что-то найти и поднять на поверхность, также не удалось.

Прочие кладоискатели

Следующую попытку добраться до сокровищ Денежной шахты предприняла компания «Галифакс» во главе с промышленником Клифтоном Риггсом. Впрочем, Риггс пробыл на острове одно лето 1867 года, сумел найти выход второго водоотводного туннеля на глубине 34 м, но все попытки его закупорить окончились неудачей.

Следующая экспедиция прибывает на Оук в 1896 году. При сверхглубоком бурении затопленной шахты им удается на глубине 70 м нащупать «сундуки», потерянные Синдикатом Труро, причем бур поднимает на поверхность обрывок пергамента с буквами «w» и «i», но, опять же, эта находка остается без последствий.

В начале XX века почва в районе Денежной шахты напоминала болото, изрытое ходами и глубокими штреками, так что очередная экспедиция потратила довольно много времени, чтобы найти вход в шахту. Она называлась «Компанией по поиску затерянных кладов» и была основана в 1909 году с уставным капиталом в 250 тысяч долларов. Эту компанию стоит упомянуть, так как в состав её директоров входил будущий президент США Франклин Делано Рузвельт. Будучи в то время адвокатом в Нью-Йорке, он вложил в поиски сокровищ 5 тысяч долларов, но, как и многие другие, вынужден был через два года уехать с острова с пустыми руками.

Гилберт Хедден и Уильям Чэпел

В 1931 году за дальнейшую разработку Денежной шахты берётся Уильям Чэпел. Ему удается дойти до глубины 50 м (163 фута), пробурив новый штрек к юго-западу от основного ствола шахты. На отметке 39 м (127 футов) ему попадаются топор, часть якоря и кирка. Последнюю удалось определить как изготовленную в Корнуолле. Однако же, сами находки не доказывали ничего, на острове побывало столько экспедиций, что найденное могло принадлежать любой из них.

Гилберт Хедден, инженер и специалист по стали, работавший в одном из крупных стальных концернов в Нью-Йорке, в 1928 году наткнулся на заметку в местной газете, рассказывающей об истории Денежной шахты, и сам загорелся идеей кладоискательства. Впрочем, как специалист, он представлял себе в достаточной мере трудности, связанные с поиском утонувшего клада. В течение нескольких лет Хедден готовился. Шесть раз он посетил остров, сам осмотрел окрестности шахты и собрал всю возможную информацию о работе предыдущих экспедиций. Ему удалось откупить юго-восточную часть острова, и он продолжил бурение с отметки, где остановился Чэпел. Сохранилось письмо Хеддена королю Георгу VI о положении дел на острове. Впрочем, и в этот раз ничего стоящего внимания найдено не было.

Семья Ресталл и Роберт Данфилд

В 1955 году на острове работает компания под названием «Техасский нефтепромышленный синдикат». Путём сверхглубокого бурения ей удается установить, что под островом находятся обширные карстовые полости, заполненные морской водой.

В начале 1960 года кладоискательскую гонку продолжило семейство Ресталлов, однако им пришлось прервать свои работы после того, как четыре человека (среди них — глава семьи Роберт Ресталл, его сын и двое спасателей) задохнулись в одном из штреков от выброса метана — или по другой версии — утонули.

В 1965 году Роберт Данфилд привёз на остров 70-тонный бульдозер (за что получил в среде кладоискателей презрительную кличку «Бульдозерист») и сумел углубиться в шахту до отметки 41 м (134 фута), расширив её отверстие до 30 м (100 футов), а заодно разворотив все вокруг, так что от первоначального ландшафта не осталось и следа. Впрочем, в отличие от своих предшественников, он поставил дело несколько грамотнее в научном отношении, старательно просеивая землю в поисках возможных археологических и прочих находок. Для транспортировки оборудования к отверстию шахты была проложена дорога, остатки которой сохраняются до сих пор.

«Альянс Тритон» и открытие Дэниела Блэнкеншипа

Дэниел Блэнкеншип был изначально партнёром «Бульдозериста» Данфилда, но после того как поиски закончились ничем, вместе со своим компаньоном Дэвидом Тобиасом в 1967 году основал компанию «Тритон Альянс Ltd» и откупил большую часть острова для продолжения раскопок. Несколько лет он тщательно готовился, постаравшись раздобыть всю возможную информацию о самом острове и работах на Денежной шахте, включая копии обоих камней, покрытых шифрованной надписью. Именно Блэнкеншипу принадлежат попытки дешифровки (впрочем, и сейчас остающейся под вопросом). Однако в результате своих изысканий Блэнкеншип сделал вывод, что бурить Денежную шахту бессмысленно, и заложил шпур под названием 10Х к северо-западу. Сокровища он ожидал обнаружить на глубине 85 м (160 футах, указанных в тексте). На глубине 65 м бур упёрся в скальное основание острова, но бурение продолжалось и, наконец, была найдена подводная пещера. По рассказу самого Блэнкеншипа, опущенные под воду камеры зафиксировали отрубленную человеческую кисть, размытое изображение черепа, столь же размытые очертания сундуков, деревянных частей и нескольких инструментов. Впрочем картинки получились очень плохого качества, и окончательно установить, что на них изображено, не удалось. В конечном итоге шурф обрушился, копать пришлось ещё раз, но работы остановились из-за отсутствия средств и разногласий между партнёрами. Судебные тяжбы продолжались до 2000 года, причём неизвестно кем была пущена и подхвачена печатью утка, что Блэнкеншип, спустившись в шурф, увидел там нечто, заставившее его в панике бежать с острова. Позже он был убит при ограблении магазина, и это тоже было приписано «проклятию острова».

Нынешнее положение дел

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В 2005 году часть острова, принадлежавшая ранее Дэвиду Тобиасу, ушла с торгов за 7 млн долларов. Туристическое агентство острова Оук предложило его канадскому правительству, но получило отказ. В апреле 2006 года остров был куплен Мичиганской группой специалистов по глубинному бурению. Точная сумма сделки остается в тайне.

В 2013 году поиски клада были продолжены двумя братьями — Риком и Марти Лагина. Результаты их работы были показаны в документальном телесериале «Проклятие острова Оук» на канале History[1].

Гипотезы о принадлежности клада

Пиратский тайник

Это самая распространенная гипотеза о происхождении возможных сокровищ Денежной шахты. Её однозначно придерживались первооткрыватели — Дэниел Макгиннес и его друзья. При этом называются имена Уильяма Кидда, или Эдварда Тича по прозвищу «Черная Борода».

Первый из них действительно сумел поживиться богатствами Великого Могола, захватив в качестве добычи индийский корабль, за что был лишен каперской лицензии и повешен. Однако, сокровища, цена которых должна исчисляться очень большой цифрой, так никогда и не были найдены.

Второй «претендент» — Чёрная Борода прославился тем, что якобы похоронил свои многочисленные клады на разных островах Атлантики, методично расправляясь со всеми посвященными в тайну. Ему приписывают изречение «Только дьявол и я знаем, где находятся клады. Кто из нас останется последним, тот ими и воспользуется».

Ярым защитником «пиратской» теории был один из кладоискателей начала XX века — Уильям Хедден. Дело в том, что ему попалась в руки книга Гарольда Тома Уилкинса «Капитан Кидд и его Остров Скелета», причем приведенная в ней карта якобы повторяла очертания острова Оук.

Однако, в последнее время «пиратская» теория все больше ставится под сомнение. Во-первых, большинство из пиратов были неграмотны и никак не обладали познаниями в гидротехническом и горном деле без которых не могла быть сооружена Денежная шахта и связанный с ней комплекс.

Во-вторых, эксперты подсчитали, что подобные работы потребовали бы при знаниях и инструментах XVIII века полугодового труда порядка 100 человек.

И последнее — столь сложные тайники противоречили самой пиратской психологии, в основе которой было жить одним днем, так как следующий мог уже не наступить.

Сокровища французской короны

Ещё более сказочной представляется теория, связанная с пропажей знаменитых драгоценностей Марии-Антуанетты. Известно, что после революции их никто уже не видел, причем до настоящего времени лишь единичные образцы находятся в музеях или частных коллекциях.

Легенда об отправке драгоценностей короны подальше от мятежного Парижа, появилась во время революции, когда бывший духовник короля признался во время допроса, что якобы слышал разговор между королём и королевой, планировавшими спрятать драгоценности на случай, если им придется бежать из революционной столицы.

Долгое время местонахождение сокровищ Французской короны связывалось с судном «Телемак», затонувшим 4 января 1790 года в устье Сены. Однако подъём и осмотр корабля, осуществленные уже в XX веке, не дали ничего.

Отсюда, видимо, и родилась легенда, что Мария-Антуанетта сумела передать ценности некоей преданной служанке или фрейлине, которой удалось бежать в Лондон, и далее, примкнуть к солдатам и офицерам Французского флота, оставшимся верными королю.

Действительно, флот поднял мятеж в пользу королевы, однако, после поражения, было решено спрятать драгоценности там, где их никто не стал бы искать. Таким местом, якобы оказался остров Оук.

Этой теории придерживался Франклин Рузвельт, будущий президент США, но стоит сказать, что история драгоценностей Французской короны представляет собой откровенный домысел, не подтверждённый никакими свидетельствами и ничем кроме невнятных слухов.

К тому же, семейство Макгиннесов и Летбриждей в то время уже находились на острове, и строительство шахты должно было происходить чуть не перед глазами юного Дэниела. В настоящее время теорию поддерживает очень незначительное количество исследователей, указывающих на то, что французский флот обладал достаточными силами и в отличие от пиратов, имел превосходных специалистов, способных устроить практически недоступный тайник. Также указывается, что сама технология строительства напоминает французские гидротехнические сооружения того времени.

Военно-морская казна

Ещё одна теория связывает сокровища Денежной шахты с испанцами, возможно спасшимися с некоего судна, бурей прибитого к острову Оук или — что чаще упоминается в литературе — с английскими войсками во время Войны за Независимость США. По этой теории, некое судно, везшее жалование для войск, вынуждено было повернуть назад или, застигнутое флотом повстанцев, спрятать золото, чтобы оно не попало в руки армии Вашингтона. Джон Годвин, отстаивающий эту возможность, указывает также, что стиль постройки напоминает французские гидротехнические постройки того времени, и следовательно, в Денежной шахте лежит казна крепости Луисбург, вывезенная перед самым её захватом англичанами во время англо-французской войны за канадские территории. Остается открытым вопрос, зачем было прятать казну вместо того, чтобы доставить её в метрополию, и если даже возникла острая необходимость укрыть её от врагов, было ли время у экипажа для того, чтобы рассчитать и соорудить столь сложный комплекс.

Остров Оук и Уильям Шекспир

Пожалуй, самой экзотической в этом списке служит теория, выдвинутая сторонниками того, что подлинным автором шекспировских пьес был Фрэнсис Бэкон (т. н. «антистратфордианцами»). На основании того, что в Денежной шахте были найдены следы ртути, что немедля заставило вспомнить запись в дневнике Бэкона, говорившую что «для сохранности документов нет лучшего средства чем ртуть». Антистратфордианцы немедля заявили, что в Денежной шахте хранятся неопровержимые доказательства, будто автором шекспировских пьес является именно Бэкон. Теория вызвала в основном насмешки. В настоящее время приверженцев почти не имеет.

Скепсис

Однако же, с самого начала исследований Денежной шахты не перестают звучать голоса, выражающие сомнения в том, что она представляет собой гидротехнический комплекс, а не природное явление, принятое за тайник разгоряченными искателями сокровищ.

Основой для сомнений служит то, что ни фотографий, ни зарисовок первоначального положения не осталось. Какой шахта и окружающий ландшафт были ранее, до того, как нетерпеливые кладоискатели разворотили все вокруг, достоверно неизвестно, и мы вынуждены полагаться лишь на воспоминания первых участников событий.

Основные доводы скептиков таковы:

Искусственное или естественное образование?

Приверженцы этой точки зрения полагают, что Денежная шахта представляет собой на самом деле вполне естественную депрессию земной коры, причем такое явление вполне характерно для побережья Новой Шотландии. Также известны многочисленные карстовые пещеры, обязанные своему происхождению многолетней работе грунтовых вод.

Подобная депрессия может иметь вид неглубокой ямы с рыхлой почвой, из чего создается неправильное впечатление, будто здесь недавно прошлись лопатой. Поваленные деревья, постепенно оказывающиеся под землей, вполне могут создать эффект «платформ» или «перекрытий», найденных в Денежной шахте. Также указывается факт, что в 1949 году во время рытья колодца в близлежащей бухте Махон был найден похожий провал с рыхлой, как будто недавно раскопанной землей. Рабочие затем вспоминали, что «на глубине около 2 футов лопаты наткнулись на слой плоских камней. Несколько глубже нашлись пихтовые и дубовые стволы, наваленные без всякого порядка, некоторые из них обуглились. Сразу пришло в голову, что мы наткнулись на ещё одну Денежную шахту».

Естественный гидротехнический комплекс

В 1850 году кладоискатели наткнулись на слой кокосовой мочалки, располагавшийся ниже уровня воды в т. н. Кузнечной Бухте. Это и привело к домыслам, что найден гидротехнический комплекс, обеспечивающий затопление Денежной шахты и тем самым сохранность её загадочного содержимого. Действительно, в Канаде кокосы не растут, и тем самым якобы поддерживалась версия об искусственном происхождении шахты и всего с ней связанного.

Однако не стоит забывать, что за прошедшие столетия мимо острова Оук проходили многие сотни судов, в том числе из южных морей, где кокосовое волокно издавна используется для изготовления верёвок и корабельного такелажа.

В начале XX столетия образец часть найденного в бухте материала была отправлена в Смитсоновский Институт (США), где было окончательно подтверждено, что он представляет собой кокосовую губку. Радиоуглеродный анализ (1960 г.) показал для волокон кокоса возраст около 600—800 лет, но это лишь свидетельствует о том, что пальма, из которой добыто волокно, была срублена в 1200-1400 году. При этом нет никаких свидетельств, когда волокно было доставлено на остров.

Как известно, остров Оук расположен в той области, где ледник оставил множество холмов и подземных карстовых полостей, которые постоянно заполняясь водой, затапливали вход в Денежную шахту, создав тем самым впечатление сооружённого человеческими руками гидротехнического комплекса.

В 1995 году по приглашению Дэвида Мунгара, бизнесмена из Бостона, группа ученых из одного из океанографических институтов США (WHOI) провела исследование острова и, в частности, окрестностей Денежной шахты. Заключение специалистов было категорическим — перед нами комплекс, созданный природой, в частности, система подводных карстовых пещер. Постоянное затопление шахты они объяснили как результат приливных взаимодействий.

Свойство человеческой памяти приукрашать события

Мнение о том, что Денежная шахта содержит некие сокровища, основано, как считают скептики, на голословных утверждениях.

Никто не видел карт острова, якобы сгоревших вместе со старым Летбриджем, и неизвестно, действительно ли они существовали. Т. н. шифрованный камень пропал, осталась лишь снятая с него Дэниелом Макгинессом копия. Дешифровка столь короткого текста математически не может быть подтверждена и носит во многом гадательный характер. Опять же, находка такого камня и вообще все обстоятельства начала работ на шахте слишком уж напоминают пиратские романы и повести, в частности, «Золотого жука» Эдгара По.

Возможно, на формирование легенды оказали воздействие неясные слухи о пропавших сокровищах французской короны и циркулировавшие в то время истории о скрытых масонских сокровищах.

Дневник Джо Селлерса, якобы найденный в его хижине, вполне мог быть сфабрикован для того, чтобы привлечь капиталы и потенциальных партнеров — такие случаи известны в истории кладоискательства.

Фотографии, сделанные Дэниелом Блэнкеншипом в 1971 году, слишком размыты, и при желании на них можно разглядеть всё, что угодно.

Напишите отзыв о статье "Оук"

Литература

  • [www.4ygeca.com/oakisle.html А. В. Бирюк Загадка острова Оук]
  • [www.livescience.com/history/051107_oak_island.html Хедер Уиппс Продается: Остров с таинственной Денежной шахтой (на англ.яз)]
  • 100 великих кладов. Москва, «Вече», 2007 г.
  • «The Secrets of Oak Island», Joe Nickell, Skeptical Inquirer, March/April 2000.
  • Microfiche of the original Liverpool Transcript articles
  • Unnamed author. «Correspondence.» Liverpool Transcript, 15 August 1857.
  • McCully, J.B. «The Oak Island Diggings.» Liverpool Transcript, October 1862
  • Patrick. «Response to the Oak Island Folly.» The Novascotian, 30 September 1861
  • Unnamed author. «The Oak Island Folly», The Novascotian, 29 August 1861
  • A Member. «A History of The Oak Island Enterprise.» British Colonist (in 3 chapters published on 2, 7, and 14 January, 1864)
  • DesBrisay, Mather, A History Of Lunenburg County (1895)
  • Snow, Edward Rowe. True Tales of Buried Treasure, (Dodd and Mead, 1951) ASIN B000OI2EFC
  • The History Channel, Decoding the Past: The Templar Code, video documentary, November 7, 2005, by Marcy Marzuni
  • Doyle, Lynn C. «Nova Scotia’s Treasure Island.» MacLean’s 1 June, 1931
  • Ellerd, Kerry. «Finding Buried Treasure: It’s an Expensive Business.» Montreal STAR February 6, 1971
  • Howlett, A. «Mystery of Captain Kidd’s Treasure.» World Wide Magazine October, 1958
  • Lamb, Lee. Oak Island Obsession: The Restall Story (Dundurn Press, 2006) ISBN 978-1-55002-625-2
  • Godwin, John. This Baffling World. (Bantam, 1971)
  • Leary, Thomas P. The Oak Island Enigma: A History and Inquiry Into the Origin of the Money Pit. (T.P. Leary, 1953)
  • Loe, Erland, and Amundsen, Petter. Organisten (Cappelen, 2006)
  • Sora, Steven. The Lost Treasure of the Knights Templar (Inner Traditions/Destiny, 1999). ISBN 0-89281-710-0
  • This section follows Nickell, section «Man-made or Natural?».
  • Bowdoin, H. L. 1911. Solving the mystery of Oak Island. Collier’s Magazine, August 18. Cited and discussed in Harris 1958, 110—120; O’Connor 1988, 63-66.
  • Faribault, E. Rudolph. 1911. Summary Report of Geological Survey Branch of the Department of Mines. Quoted in Furneaux 1972, 110.
  • Atlantic Advocate. 1965. Article in October issue, cited in Crooker 1978, 85-86.
  • Preston, Douglas. 1988(thoughts taken form a Novel fiction body of work called «Riptide»). The Smithsonian. June. 53-6
  • French, Carey. «Treasure Island? Fabled Booty Eludes the Fortune Hunters.» Globe & Mail 19 November, 1983

Фильмография

  • «Острова сокровищ. Золото Дубового острова» (англ. The Secrets of Treasure Islands. Gold Oak Island) — документальный фильм, снятый Discovery в 1993 г.

Примечания

  1. [www.history.com/shows/the-curse-of-oak-island History Channel. The Curse of Oak Island]

Ссылки

  • [www.oakislandmoneypit.com Oak Island Money Pit: The Last Great Unsolved Mystery] (англ.)
  • [www.vokrugsveta.ru/vs/article/5056/ Необыкновенная история острова Оук]. Вокруг света № 4 (2583) Апрель 1974. (рус.)
  • [www.4ygeca.com/oakisle3.html Бирюк А. В. Тайна острова Оук] (рус.)


Отрывок, характеризующий Оук

– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.