Оуэн, Ричард

Ричард Оуэн
англ. Richard Owen
Место рождения:	Ланкастер
Научная сфера:	зоология, палеонтология
Награды и премии:	Медаль Волластона (1838) Бейкеровская лекция (1844) Королевская медаль (1846) Медаль Копли (1851) Медаль Линнея (1888)

Систематик живой природы

Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Owen». Страница на Викивидах

Сэр Ричард Оуэн (англ. Richard Owen; 20 июля 1804, Ланкастер — 18 декабря 1892, Лондон) — английский зоолог и палеонтолог. Рыцарь-командор ордена Бани (1884). В 1888 году награждён почётной Медалью Карла Линнея за продолжение линнеевских традиций в современной биологии.

Биография

Ричард Оуэн родился 20 июля 1804 года Ланкастере.

Получил медицинское образование в Эдинбургском университете. Занимал кафедру физиологии в Английском королевском хирургическом колледже и в Royal Institution; читал палеонтологию в School of mines.

С 1856 года заведовал естественно-историческим отделением Британского музея.

Сэр Ричард Оуэн умер 18 декабря 1892 года в городе Лондон.

Научный вклад

Издал целый ряд научных работ, касающихся, главным образом, истории развития позвоночных животных. Если заключения самого Оуэна по этому вопросу не вполне непоколебимы, то, во всяком случае, сами исследования долго будут иметь большую цену. Обширные исследования в области сравнительной анатомии доставили Оуэну славу одного из знаменитейших анатомов; первостепенное значение имели также труды его над ископаемыми остатками позвоночных, сопровождаемые блестящими реконструированиями ископаемых животных по частям скелета (так, Оуэн восстановил строение новозеландских моа по бедренной кости).

К числу его наиболее важных исследований относятся сравнительно-анатомические исследования зубов, скелета, мозга позвоночных, исследование скелета современных и ископаемых копытных, установление факта развития сумчатых без образования последа и отсюда деления млекопитающих на плацентарных и беспоследных, исследования над ископаемыми птицами, над современными и ископаемыми пресмыкающимися и земноводными, исследование анатомии наутилуса (Nautilus), анатомии плеченогих (Brachiopoda).

Помимо частных сравнительно-анатомических и палеонтологических исследований, Оуэн знаменит тем, что к его работам восходит современное употребление понятий гомология, аналогия и архетип в сравнительных исследованиях в биологии.

Библиография

Наиболее крупные работы Оуэна:

• «Archetype and homologies of vertebrate skeleton» (Л., 1848),
• «British fossil reptilia of the cretaceous period» (1851),
• «Comparative anatomy, invertebrat e animals» (1855),
• «Comparative anatomy, vertebrate animals» (1855),
• «Crocodilia and Ophidia of the London clay» (1859),
• «Description of the extinct gigantic Sloth» (1843),
• «Fossil reptilia of the wealden» (1853—57),
• «History of the British fossil mammalia and birds» (1846),
• «History of the British fossil reptiles» (1849),
• «On the classification of mammalia» (1859),
• «Memoir on the Megatherium» (1861),
• «Odontography» (1845, 2 изд., 2 т.),
• «On forms of the skeleton and the teeth» (1865),
• «Palaeontology» (1871, 7 изд.),
• «Principles of comparative osteology» (1855),
• «Anatomy of vertebrates» (1866—68, 3 т.),
• «Descriptive and illustrated catalogue of the fossil reptilia of South Af r ica» (1876),
• «On the fossil mammals of Australia and on the extinct marsupials of England» (1877, 2 т.),
• «Memoirs of extinct wingless birds of New Zealand» (1878).

Значительная часть перечисленных работ изданы отдельным сборником под заглавием: «History of British fossil reptils» (Л., 1884).

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51626.ln-ru Профиль Ричарда Оуэна] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Оуэн, Ричард

– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.