Офицерское собрание

Не следует путать с Домом офицеров — термином для обозначения военного учреждения культуры Министерства обороны, в военном округе (группе войск), на флоте и в гарнизоне вооружённых сил России, советского и современного периодов.

Офицерское собрание — общество офицеров воинской части (полка, отдельного батальона, корабля) в вооружённых силах России имперского периода, своеобразного рода клуб офицерского состава формирований армии и флота, являлось самостоятельной постоянно действующей общественной организацией войсковой единицы (единицы сил — кают-компания).

На немецком языке офицерское собрание называется Offiziers-Versammlung.

Для офицеров нескольких частей войск (сил), управлений и заведений, имеющих офицерские собрания, на основании правил Положения 1884 года об офицерских собраниях (устраиваемых в отдельных частях), с разрешения командующих войсками в военных округах, квартирующих совместно (то есть в одном месте, гарнизон) учреждались военные собрания.

Также название зданий, сооружений, домов где в своё время размещались военные или офицерские собрания.

В современный период России словосочетание офицерское собрание включается в название всевозможных организаций.

История

Офицерский корпус России являлся особым сословием в Российской Империи. Начало зарождения офицерских собраний для воспитания, общения, отдыха, сближения, развлечения и сплочения офицерских коллективов относится ко второй половине XVIII века. В 1779 году в Новгородском пехотном полку, который дислоцировался в городе Тихвин, был образован своеобразный клуб штаб- и обер-офицеров полка. Через три года, в 1782 году, военный клуб появился и в городе Санкт-Петербург, столице Российской Империи. Инициативу по организации общественных офицерских организаций поддержали на флоте Империи, учредив на общественных началах, в 1786 году, Кронштадтский морской клуб. Проявляя заботу и понимая важность научного образования и воинских (флотских) коллективов, в начале XIX века, по указанию военного министерства, в некоторых местах создаются военные библиотеки и «офицерские ресторации». В частности, они были организованы в гарнизонных войсках, где военная служба совмещалась с ведением хозяйства для содержания личного и конного состава полков. Для гарнизонных частей был разработан специальный устав, в котором серьезное внимание уделялось организации бытовых вопросов, самообразованию, развлечениям, несению службы офицерами этих частей.

В 1869 году при Военном министерстве была создана особая комиссия, для изучения и обобщения опыта устройства и работы офицерских клубов, собраний, библиотек в некоторых частях и гарнизонах Петербургского, Варшавского, Виленского и Финляндского военных округов.

4 ноября 1874 года приказом по военному ведомству был введен Устав офицерских собраний. А при военном министре Д. А. Милютине, в 1884 году приказом по военному ведомству было введено в действие «Положение об офицерских собраниях в отдельных частях войск».

К концу XIX века создание офицерских собраний в частях и на кораблях армии и флота практически завершилось.

Руководство и членство

В офицерское собрание, то есть в общество офицеров воинской части (полка, отдельного батальона, корабля) в вооружённых силах имперского периода России входили:

• действительные члены офицерского собрания (все штаб- и обер-офицеры, служащие в части, состояли обязательно);
• временные члены офицерского собрания (могли быть военные врачи и военные чиновники, занимающие в части штатные должности, офицеры, состоящие в запасе, и другие);
• гости офицерского собрания (могли быть как военнослужащие, так и гражданские лица, но они вводились в офицерское собрание только по рекомендации членов офицерского собрания).

Семейства членов офицерского собрания и гостей допускали только в особо назначенные для того дни и часы.

Вольноопределяющиеся в офицерское собрание не допускались.

Общие собрания действительных членов офицерского собрания ежегодно избирали:

• распорядительный комитет, для заведования хозяйственной частью, как правило из трех членов;
  • хозяина собрания (он же заведующий столовой);
  • библиотекаря;
• и других лиц, если к тому встречалась надобность.

Предназначение

Офицерское собрание было предназначено для достижения следующих целей:

• взаимного сближение членов офицерского общества и поддержку между ними правильных товарищеских отношений;
• развитие в среде офицеров военного образования;
• доставление им развлечения в свободное от службы время;
• удешевление жизни офицеров.

В офицерских собраниях должны были соблюдаться все требования воинской дисциплины.

Состав

В состав офицерского собрания входили члены офицерского собрания (см. выше) и средства офицерского собрания.

Средства офицерского собрания составлялись из суммы:

• членских взносов;
• денег, поступающих за игры и тому подобное;
• из суммы, отпускаемой от казны на улучшение общественного быта офицеров.

Для пособия офицерским собраниям в найме помещений, в смету Главного штаба вносятся особые суммы, в 1888 году достигшие 236 210 рублей.

При офицерских собраниях для достижения этих целей по предназначению, по мере возможностей учреждались:

• библиотека;
• столовая;
• фехтовальный зал;
• гимнастический зал;
• стрельбище;
• и тому подобное;

проводились (устраивались) следующие мероприятия:

• танцевальные вечера;
• музыкальные вечера;
• домашние спектакли;
• лекции;
• сообщения;
• разборы и решения тактических задач;
• и прочие мероприятия.

В офицерских собраниях были запрещены (воспрещались):

• маскарады;
• азартные игры;
• карточные игры не на наличные денежные средства (Подпрапорщикам, эстандарт-юнкерам и подхорунжим всякого рода игры в офицерском собрании были воспрещены).

Дислокация

Как правило, офицерское собрание, размещалось в казарменных зданиях, а если оно не могло быть там устроено, то на средства офицерского собрания нанимались помещения (здания, дома, комплекс зданий) в городах по месту дислокации полков, на престижных улицах и площадях, в центре города. Ниже представлены статьи о зданиях офицерских собраний:

• Здание офицерского собрания (Зеленогорск)

ВС СССР

Деятельность офицерских собраний дореволюционного типа была прекращена в 1918 году в связи с отменой чинов (офицерских званий).

В формированиях Вооружённых Сил СССР офицерские собрания начали возрождаться (с другими задачами) в годы Великой Отечественной войны и в послевоенные годы. Известна, в частности, директива командующего Закавказским фронтом генерала армии И. В. Тюленева от 6 октября 1943 года, учреждающая офицерские собрания «во всех отдельных батальонах, полках, учебных заведениях и военных учреждениях».

Офицерское собрание в/части в Советской армии представляло собой заседание всего офицерского состава, обычно в клубе части. Из числа наиболее авторитетных офицеров выбирался президиум и секретарь, который протоколировал ход собрания. Целью данного сбора была выработка коллективного решения по текущим проблемам в части. Повестка собрания доводилась до присутствующих командиром части или одним из его заместителей. В общем, порядок такого собрания сильно походил на партийное собрание, но отличался присутствующим контингентом — на офицерском собрании присутствовали только офицеры, тогда как на партийном — все коммунисты, независимо от званий. К сожалению, офицерские собрания в дальнейшем ввели в перечень обязательных мероприятий и постепенно они превращались в простую формальность.

Вновь интерес к офицерским собраниям дореволюционного варианта в Советской Армии появился с началом перестройки. 20 мая 1989 года Министром обороны СССР утверждается Временное положение об офицерском собрании в Вооруженных Силах СССР, а 14 декабря 1990 года — уже постоянное Положение об офицерском собрании в ВС СССР. Но из-за скоро последовавшего распада СССР сколько-нибудь значительную роль в жизни ВС СССР советские офицерские собрания сыграть не смогли.

ВС России

С постепенным сломом советской системы в вооружённых силах отошли в небытие и офицерские собрания в ВС России.

См. также

• Дом офицеров
• Офицерская стрелковая школа
• Офицерская кавалерийская школа
• Офицерская артиллерийская школа
• Офицерская воздухоплавательная школа
• Офицерские заемные капиталы
• Старшинство в чине офицеров в Российской империи
• Офицерская линейка
• Культурный центр Вооруженных Сил Российской Федерации

Литература

• Положения, приложение к XX книге, Свод военных постановлений, СПб., издательство 1897 года;
• Положение об офицерском собрании в Вооруженных Силах Российской Федерации, Приложение к приказу Министра обороны Российской Федерации № 147, от 1992 года;
• Н. Печень, Возрождение из забвения, — Москва (М.): 1993 год. — с. 50 — 63;
• А. Назаров, От клуба офицеров к офицерскому собранию // Ориентир, 2000 год, № 11. — с. 73 — 75;
• Ю. Маковейчук, Старые добрые офицерские собрания //Ориентир, 2002 год, № 4. — с. 74 — 77;
• Новые требования к офицерскому корпусу // Вестник военной информации, 2003 год, № 2. — с. 6 — 9;
• Н. Бородин, кандидат исторических наук, доцент, Офицерское собрание в Российской Армии: история, традиции и пути повышения его роли в современных условиях //Ориентир, 2004 год, № 5. — с. 68 — 71;

Ссылки

• [www.ofitserskoesobranie.ru/ сайт Центра патриотического воспитания молодежи «Офицерское собрание».]
• [www.1ofsobranie.ru/ Сайт предприятия.]
• [oficeri.ucoz.ru/index/russkoe_oficerskoe_sobranie/0-4 Сайт общероссийской общественной организации «Русское Офицерское Собрание».]
• [www.redstar.ru/index.php/component/k2/item/7618-ofitserskoe-sobranie-vozrozhdenie-traditsij сайт «Красной звезды».]
• [www.shtab.su/publ/vospitatelnaja_rabota/ogp/oficerskoe_sobranie_v_rossijskoj_armii/11-1-0-463 Сайт Документация Вооруженных Сил России.]
• [books.google.ru/books?id=RM6zMY_P7G8C&pg=PA18&lpg=PA18&dq=%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B8%D0%B9+%D0%BB%D0%B5%D0%B9%D1%82%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D1%82+%D0%A0%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D1%83,+%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D1%80+%D0%B1%D0%B0%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%B8,+%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BB+%D0%BD%D0%B0%D0%BC+%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D1%8B+%D0%B2%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BE%D0%BC+%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8E+%D0%BF%D1%80%D0%BE+%D1%82%D0%BE,+%D0%BA%D0%B0%D0%BA+%D0%B5%D0%B3%D0%BE+%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D0%B8+%D0%B2+%D0%BE%D1%84%D0%B8%D1%86%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5+%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5.&source=bl&ots=ePQBl6v3Y6&sig=moxNd6GPF1-oFNfbNwHixu8o5TI&hl=ru&sa=X&ei=qArDUfnUEciE4ATQzICADQ&ved=0CCgQ6AEwAA#v=onepage&q=%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B8%D0%B9%20%D0%BB%D0%B5%D0%B9%D1%82%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D1%82%20%D0%A0%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D1%83%2C%20%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D1%80%20%D0%B1%D0%B0%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%B8%2C%20%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BB%20%D0%BD%D0%B0%D0%BC%20%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D1%8B%20%D0%B2%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BE%D0%BC%20%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8E%20%D0%BF%D1%80%D0%BE%20%D1%82%D0%BE%2C%20%D0%BA%D0%B0%D0%BA%20%D0%B5%D0%B3%D0%BE%20%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D0%B8%20%D0%B2%20%D0%BE%D1%84%D0%B8%D1%86%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5%20%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5.&f=false А. П. Чехов, Пээгель Юхан, Я погиб в первое военное лето.]

Отрывок, характеризующий Офицерское собрание

Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]