Орден Канады
Поделись знанием:
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
(перенаправлено с «Офицер ордена Канады»)
| Орден Канады | |||
| I степени | |||
|---|---|---|---|
| |||
| II степени | |||
| |||
| |||
| Оригинальное название |
Order of Canada / Ordre du Canada | ||
| Девиз |
«Desiderantes meliorem patriam» | ||
| Страна | |||
| Тип | |||
| Статус |
вручается | ||
| Статистика | |||
| Дата учреждения | |||
О́рден Кана́ды (англ. Order of Canada, фр. Ordre du Canada) — высшая гражданская награда Канады.
Содержание
История
Орден учреждён 17 апреля 1967 года королевой Великобритании и Канады Елизаветой II по случаю празднования столетия государства (1 июля 1967) и предназначен для награждения граждан Канады и иностранных граждан.
Первое награждение произведено 7 июля 1967 года. Среди первых награждённых были Уайлдер Пенфилд и Морис Ришар.
Сувереном ордена является королева. Награждение производит генерал-губернатор Канады.
Степени
Орден делится на три степени:
- Компаньон ордена Канады (англ. Companions of the Order of Canada (C.C.)) — этой степенью награждают за наивысшие заслуги перед Канадой и человечеством. В течение года возможно не более 15 награждений, при этом количество Компаньонов ограничено 165 здравствующими лицами — гражданами Канады. По состоянию на февраль 2007 года было 164 здравствующих Компаньона и 4 почётных Компаньона.
- Офицер ордена Канады (англ. Officers of the Order of Canada (O.C.)) — награждают за высокие заслуги перед Канадой и человечеством. В течение года возможно не более 64 награждений. По состоянию на 29 сентября 2005 года насчитывалось 1006 здравствующих Офицеров ордена.
- Член ордена Канады (англ. Members of the Order of Canada (C.M.)) — награждают за отличную службу в или для определённого сообщества, группы или сферы деятельности. В течение года возможно не более 136 награждений. По состоянию на 29 сентября 2005 года насчитывалось 1964 здравствующих Члена ордена.
Всего за 40 лет было награждено более 5000 человек[1].
Знаки ордена
Знак ордена представляет собой стилизованную шестиконечную белую снежинку в золотом (для Членов ордена — серебряном) обрамлении с изображением британской короны на верхнем «лепестке», красного (для Компаньонов), золотого (для Офицеров) и серебряного (для Членов ордена) кленового листа в центре и латинской надписью «Desiderantes meliorem patriam» («Желающие лучшего Родине») по красному кругу, окаймляющему центр.
Кавалеры ордена имеют право прибавлять при официальном написании своих фамилий буквы «СС» («компаньон»), «ОС» («офицер») или «СМ» («член») и носить на повседневной одежде миниатюры знака ордена.
Способы ношения ордена
Знак Компаньона и Офицера ордена носится на шейной ленте мужчинами и на специальном банте женщинами. Знаки Членов ордена носятся на ленте на груди мужчинами и на банте женщинами.
Награждения иностранных граждан
Иностранцы считаются Почётными Компаньонами, Офицерами или Членами ордена. В течение года возможно не более 5 награждений.
По состоянию на 2008 год насчитывается 16 иностранцев, удостоенных ордена.
Почётные компаньоны
- Нельсон Мандела — бывший президент ЮАР (1998)
- Королева-мать Елизавета (2000)
- Фрэнк Гери — архитектор (2002)
- Бутрос Бутрос-Гали — 6-й генеральный секретарь ООН (2004)
- Вацлав Гавел — 10-й президент Чехословакии и 1-й президент Чехии (2004)
- Принц Карим Ага-хан IV — 49-й имам исмаилитов (2005)
Почётные Офицеры ордена
- Джон Кеннет Гэлбрейт — американский экономист.
- Джеймс Хиллер — создатель электронного микроскопа (1997)
- Шарль Дютуа — руководитель Монреальского симфонического оркестра (награждён в 1997, вручён в 2002)
- Таня Моисеевич — английский театральный дизайнер (2003)
- Стив Нэш — профессиональный баскетболист (2007)
- Бернар Пиво — журналист и деятель культуры Франции (2008)
- Шарль Азнавур — певец и актёр (2008)
Почётные члены ордена
- Фрэнсис Кабо — американский садовод и растениевод (2005)
- Саломея Бей — американская актриса, музыкант (2005)
Изображения
- 3 Order of Canada grades.JPG
Знаки трёх степеней ордена
Напишите отзыв о статье "Орден Канады"
Примечания
- ↑ [www.gg.ca/document.aspx?id=14175&lan=eng Appointments to the Order of Canada. June 30, 2011]
Ссылки
- [www.gg.ca/document.aspx?id=72 Орден Канады на сайте Генерал-губернатора Канады] (англ.) (фр.)
- [archive.gg.ca/honours/search-recherche/index_e.asp?results=1&TypeID=orc&pg=1&npp=25 База данных награждённых орденом Канады] (англ.) (фр.)
- [www.canadarussia.com/passport/?issue=18-19&page=24 Почётные знаки в Канаде]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Орден Канады
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
