Уфут-фьорд

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Офотфьорд»)
Перейти к: навигация, поиск

Уфут-фьорд (норв. Ofotfjorden) — узкий залив в Норвежском море в 200 км севернее Полярного круга. Является 12-м по длине фьордом в Норвегии, длиной 78 км, и 18-м по глубине — максимальная глубина 553 метра. Вдоль берегов этого фьорда расположен крупный город Нарвик. Этот фьорд в английском языке и многих исторических документах обычно называется «Нарвик фьорд».





География

Фьорд является самым длинным в фюльке Нурланн и 4-м по длине в Северной Норвегии. Коммуны Хьельсунн и Эвенес расположены на северном берегу, Нарвик — на восточной, лежащей глубоко внутри части фьорда, коммуна Балланген — на южном берегу. Лёдинген и Вестфьорд расположены на западе-юго-западе от Уфут-фьорда.

Ответвления фьорда


Несколько небольших ответвлений фьорда отделяются от основного фьорда. С северо-запада, по часовой стрелке, такие как: Рамсунн (узкий пролив соединяющийся с крупным Хьельсуннетом), Боген (довольно широкий залив), Херьянген (самый широкий из ответвлений), Румбакен (трасса Е6 пересекает его по мосту Румбак), Бейсфьорд (трасса Е6 пересекает его по мосту Бейсфьорд), Скьомен (самый длинный из ответвлений, пересекается трассой Е6 по мосту Скьомен) и Балланген. В устье Уфут-фьорда, на южной стороне, находится другой фьорд, узкий Эфьорд, который простирается к юго-востоку (трасса Е6 пересекает его по мосту Эфьорд).

Фауна

Уфут-фьорд имеет богатую морскую фауну, с огромным количеством сельди, зимующей во фьорде, что привлекает сюда косаток. Воды фьорда являются самым северным местом обитания омаров. Наиболее распространённый вид рыбы, встречающийся здесь в течение всего года — треска, в частности сайда. Макрель встречается с июля по середину сентября. Сейчас в окрестностях фьорда широко распространены орланы-белохвосты и выдры. Чайки встречающийся здесь в течение всего года, летом прибывают много мигрирующих птиц, особенно таких как кулики и серые цапли.

Окрестности

Фьорд окружён горами высотой до 1 500 м, и даже 1 700 м в Скьомене, где расположен ледник Фростисен (норв. Frostisen). На северном берегу вокруг аэропорта Харстад/Нарвик расположена большая низменность, несколько небольших низменностей имеется возле фьорда и в узких долинах (например, полуостров Нарвик, где расположены гавани и центр города Нарвик). Горы до высоты 500 м покрыты лесами, самым распространённым деревом является берёза, также широко встречаются сосны и осины. Почва вокруг фьорда в основном состоит из двух твёрдых минералов, гнейса и гранита, а также мягкого известняка. В Баллангене находится доломитовый карьер.

Морские битвы

В Битве при Нарвике во Второй мировой войне, Уфут-фьорд являлся местом действия нескольких битв, поэтому на его дне, особенно в бухте Нарвика, покоится много кораблей. Затопленный немецкий миноносец «Georg Thiele» до сих пор остается видимым с железной дороги между станциями Страумснес и Румбак. Эти места очень популярны для погружений. Однако, некоторые из этих затопленных кораблей являются памятниками войны и, следовательно, находятся под защитой закона.

Напишите отзыв о статье "Уфут-фьорд"

Ссылки

  • [www.bismarck-class.dk/tirpitz/miscellaneous/tirpitz_bogen_then_and_now/tirpitz_bogen_then_and_now.html Снимки кораблей Тирпиц и Адмирал Хиппер в бухте Богена]
  • [www.xray-mag.com/pdfs/xray05/xray05_part4.pdf Затонувшие корабли Нарвика - погружения к затонувшим кораблям на территории Нарвика (pdf)]  (англ.)

Координаты: 68°25′ с. ш. 17°01′ в. д. / 68.417° с. ш. 17.017° в. д. / 68.417; 17.017 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=68.417&mlon=17.017&zoom=14 (O)] (Я)


Отрывок, характеризующий Уфут-фьорд

Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.