Кольцевая рифма

Кольцева́я (опоя́санная, охватная) ри́фма — это рифма по расположению рифмующихся стихов, соответствующая схеме: абба, то есть созвучны первая и четвёртая, вторая и третья строки соответственно, например:

Любовь и дружество до вас (a)

Дойдут сквозь мрачные затворы, (Б)
Как в ваши каторжные норы (Б)

Доходит мой свободный глас. (a)

— А. С. Пушкин («Во глубине сибирских руд»)

Кольцевая рифма часто применяется в катренах сонетов:

Как конквиста́дор в панцире железном (a)

Я вышел в путь и весело иду, (Б)
То отдыхая в радостном саду, (Б)

То наклоняясь к пропастям и безднам. (a)

— Н. С. Гумилёв («Сонет»)

Для русской народной поэзии опоясывающая рифмовка не характерна. В авторской русской поэзии она возникает на исходе силлабического периода в XVIII веке, например, у Антиоха Кантемира:

Скучен вам, стихи мои, ящик, десять целых (a)

Где вы лет тоскуете в тени за ключами! (Б)
Жадно воли просите, льстите себе сами, (Б)

Что примет весело вас всяк, гостей веселых... (a)

— А. Кантемир («Письмо II к стихам своим»)

Четверостишие с опоясывающей рифмовкой составляет вместе с двумя другими четверостишиями (с перекрёстной и парной рифмовкой) и заключительным двустишием онегинскую строфу.

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le9/le9-7042.htm Опоясанная рифма] — статья из Литературной энциклопедии 1929—1939

Отрывок, характеризующий Кольцевая рифма

– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.