Охлябинин, Иван Петрович
| Иван Петрович Охлябинин | |
 «В тот же месяц прислали из Ругодива воеводы (...) князя Ивана Петровича Охлябинина (...) с донесением возвестить величие Божье, как Милосердный Бог оказал милость Свою нащему государю над Ругодивом и Вышгородом» | |
| Принадлежность | |
|---|---|
| Звание | |
| Сражения/войны | |
Биография
В 1558 году князь Иван Петрович Охлябинин ходил «к Новугороду немецкому и к Юрьеву» в передовом полку первым головой у боярина и воеводы князя Андрея Михайловича Курбского. После взятия Ругодива (Нарвы) был послан главными воеводами к царю с известием о занятии этого города.
В 1560 году участвовал в походе русской рати на Феллин (Вильянди) вторым головой в большом полку у боярина и воеводы князя Ивана Фёдоровича Мстиславского, затем осаждал замок Венден (Кесь), а после взятия города был послан среди других голов «по рижской дороге…к трема городкам».
В 1564 году князь Иван Петрович Охлябинин был послан из Полоцка «в литовскую землю» третьим воеводой большого полка, после чего уже в Литве был определён в сторожевой полк вторым воеводой. Участвовал в Оршанской битве и был взят в плен. В 1566 году был освобождён из литовского плена и вскоре был уже отправлен командовать сторожевым полком «по крымским вестем» под Калугу.
В сентябре того же 1566 года князь И. П. Охлябинин упоминал среди голов в свите царя в его походе «против своего недруга литовского короля» в Великий Новгород. В 1569 года — второй воевода в Великих Луках, затем был переведён в Калугу командовать «из опришнины» полком левой руки, откуда ходил в Тулу в связи с угрозой нападения крымских татар. В октябре 1570 года — второй воевода сторожевого полка в Тарусе.
В 1572 году участвовал в походе царя Ивана Грозного на Ливонию, а осенью был отправлен вторым воеводой большого полка в карательный поход «на изменников на казанских людей на луговую черемису и на горную». Весной 1573 года стоял «на берегу» вторым воеводой с полком левой руки. Весной 1574 года был отправлен первым воеводой в Пронск и служил там ещё и в 1575 году.
В 1576 году князь Иван Петрович Охлябинин был первым воеводой на реке Тихая Сосна, отбивая нападения ногайцев и крымских татар в Печерниковых Дубравах. В октябре того же 1576 года был назначен первым воеводой в Пронск. Потомства не оставил.
Напишите отзыв о статье "Охлябинин, Иван Петрович"
Примечания
- ↑ Охлябинин, Иван Петрович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1902. — Т. 12: Обезьянинов — Очкин. — С. 476.
Литература
- Богуславский В. В. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2005.
- Экземплярский А. В. Ярославские князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Отрывок, характеризующий Охлябинин, Иван Петрович
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
