Охман, Николай Петрович

Николай Петрович Охман
Дата рождения	9 (22) декабря 1908(1908-12-22)
Место рождения	с. Великие Трояны, Балтский уезд, Подольская губерния, Российская империя ныне (ныне — в Благовещенский район, Кировоградская область, Украина)
Дата смерти	3 июня 1977(1977-06-03) (68 лет)
Место смерти	Волгоград, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Сухопутные войска
Годы службы	1930—1966
Звание	генерал-майор
Часть	в годы Великой Отечественной войны: 990-й стрелковый полк 230-й стрелковой дивизии 395-й гвардейский стрелковый полк 2-й гвардейской стрелковой дивизии 57-я отдельная стрелковая бригада 316-я стрелковая дивизия 34-я гвардейская мотострелковая бригада
Сражения/войны	Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии

Николай Петрович Охман (1908—1977) — советский военный деятель. Участник Советско-финской и Великой Отечественной войн. Герой Советского Союза (1945). Генерал-майор.

Биография

Николай Петрович Охман родился 9 (22) декабря 1908 года в селе Великие Трояны Балтского уезда Подольской губернии Российской империи (ныне село Благовещенского района Кировоградской области Украины) в крестьянской семье. Немец. Окончил семь классов сельской школы и Грушкинскую агрошколу. До призыва на военную службу работал агрономом в колхозе.

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии Н. П. Охман был призван 18 сентября 1930 года. В армии закончил школу младших командиров, затем военное училище. Участник Советско-финской войны 1939—1940 годов. Был награждён медалью «За отвагу». После окончания Зимней войны служил в Одесском военном округе.

В первые дни Великой Отечественной войны Николай Петрович участвовал в формировании подразделений Резервной армии. В июле 1941 года он был назначен заместителем командира 990-го стрелкового полка 230-й стрелковой дивизии Резервной армии (с 25 августа 1941 года — 6-й армии) Южного фронта, которая заняла оборону на Днепропетровском плацдарме. В боях с немецко-фашистскими захватчиками и их румынскими союзниками майор Н. П. Охман с 16 августа 1941 года. Участвовал в оборонительных боях на Днепре, затем в составе Юго-Западного фронта — в Донбассе. В январе 1942 года майор Н. П. Охман участвовал в Барвенково-Лозовской наступательной операции, в мае 1942 года — в Харьковской операции. После расформирования 6-й армии Николай Петрович был направлен в Северную группу войск Закавказского фронта, где принял под командование 395-й гвардейский стрелковый полк 2-й гвардейской стрелковой дивизии 37-й армии.

Гвардии майор Н. П. Охман участник битвы за Кавказ с сентября 1942 года. Его полк, державший оборону в районе села Заюково и горы Хара-Хора, нанёс значительный урон противнику, однако в ходе Нальчикско-Орджоникидзевской операции в середине октября 1942 года попал в окружение. Благодаря умелым действиях командира и хорошо поставленной разведке в конце октября полк не только прорвал кольцо окружения в районе сёл Герпегеж и Кашхатау, но и обеспечил выход из окружения штаба армии, 295-й стрелковой дивизии и 11-й дивизии НКВД у села Бабугент. В ходе осенних боёв полк гвардии майора Охмана уничтожил более 550 солдат и офицеров противника. Во время контрнаступления Северной группы войск в ходе операции его полк разгромил крупный укреплённый узел немецкой обороны в селе Хазнидон, а затем освободил осетинские сёла Толдзгун и Новый Урух. В ходе наступательных боёв 395-й гвардейский стрелковый полк уничтожил более 200 солдат и офицеров противника, большое количество военной техники и вооружения, а также захватил важные штабные документы. В ходе наступления Закавказского фронта в январе 1943 года Николай Петрович участвовал в освобождении Нальчика, Ессентуков и Черкесска.

24 января 1943 года Северная группа войск Закавказского фронта была реорганизована в Северо-Кавказский фронт 2-го формирования. В его составе Николай Петрович участвовал в Краснодарской наступательной операции, в ходе которой немецкие войска были отброшены на Таманский полуостров. Во время операции 22 февраля 1943 года он был переведён на должность командира 57-й отдельной стрелковой бригады 11-го стрелкового корпуса 9-й армии, которой он командовал до сентября 1943 года. 27 сентября 1943 года Николай Петрович, ставший к этому времени полковником, был назначен на должность командира 316-й стрелковой дивизии 9-й армии Северо-Кавказского фронта.

В ходе Новороссийско-Таманской операции осенью 1943 года 316-я стрелковая дивизия под командованием полковника Н. П. Охмана последовательно прорывая глубоко эшелонированную и сильно укреплённую оборону противника, освободила станицу Курчанская, город Темрюк и станицу Голубицкая, завершив освобождение Таманского полуострова. За прорыв «Голубой линии» и освобождение города Темрюк личному составу 316-й дивизии была объявлена благодарность Верховного главнокомандующего, а дивизии присвоено почётное наименование «Темрюкская».

17 ноября 1943 году 316-я стрелковая дивизия полковника Охмана была спешно переброшена на 1-й Украинский фронт, где вошла в состав 11-го гвардейского стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии и принимала участие в Киевской наступательной операции. После отражения немецкого контрудара под Киевом Николай Петрович участвовал в освобождении Правобережной Украины (Житомирско-Бердичевская, Корсунь-Шевченковская, Ровно-Луцкая и Проскуровско-Черновицкая операции). 22 апреля 1944 года, сдав дела начальнику штаба полковнику В. Н. Ермолаеву, Николай Петрович уехал на учёбу на курсы усовершенствования офицерского состава при Военной академии Генерального штаба. После их окончания, полковник Охман в конце 1944 года получил назначение на должность командира 34-й гвардейской мотострелковой бригады 12-го гвардейского танкового корпуса 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта. Перед началом Висло-Одерской операции корпус был передан в состав 2-й гвардейской танковой армии.

Висло-Одерская стратегическая наступательная операция началась 12 января 1945 года. 34-я гвардейская мотострелковая бригада гвардии полковника Н. П. Охмана особо отличилась в ходе её составной части — Варшавско-Познанской наступательной операции 1-го Белорусского фронта. 16 января 1945 года 2-я гвардейская танковая армия была брошена в прорыв. Мотострелковая бригада гвардии полковника Охмана, действуя в авангарде наступающих частей армии, первой вышла к реке Бзура, и форсировав её, заняла плацдарм на северном берегу реки, обеспечив переправу двух корпусов армии. Развивая наступление, 34-я гвардейская мотострелковая бригада очистила от противника польские города Любень, Радзеюв и разгромила крупный гарнизон противника в городе Иновроцлав. Выйдя на заданные рубежи южнее города Шнайдемюль (Пила), бригада захватила переправы через реки Нетце (Нотець) и Кюддов (Гвда) в районе городов Черникау (Чарнкув) и Шнайдемюль, и отразив несколько контратак превосходящих сил противника, удержала их до подхода 12-го гвардейского танкового корпуса.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года гвардии полковнику Николаю Петровичу Охману было присвоено звание Героя Советского Союза. На завершающем этапе войны Николай Петрович участвовал в Восточно-Померанской и Берлинской стратегической наступательной операции. Боевой путь он завершил в Берлине. По воспоминаниям однополчан, за отличие при штурме Берлина Николай Петрович был второй раз представлен к званию Героя Советского Союза, но в последний момент его наградной лист был отозван.

После войны полковник Н. П. Охман продолжил службу в вооружённых силах СССР. В 1947 году он окончил курсы усовершенствования офицерского состава при Военной академии бронетанковых и механизированных войск Красной Армии имени И. В. Сталина, в 1953 году — Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. С 1961 по 1966 год генерал-майор Н. П. Охман служил военным комиссаром в городе Волгограде. После увольнения в запас в 1966 году Николай Петрович жил в Волгограде. 3 июня 1977 года он скончался. Похоронен в Волгограде.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (06.04.1945).
• Два ордена Ленина (06.04.1945; ??).
• Три ордена Красного Знамени (22.01.1943; 09.10.1943; ??).
• Орден Суворова 2 степени.
• Орден Кутузова 2 степени (10.01.1944).
• Два ордена Красной Звезды.
• Медали, в том числе:
  • медаль «За отвагу» (1940);
  • медаль «За оборону Кавказа».

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Медаль за бій, медаль за труд. — К, 1978. — 224 с.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=46545281 Представление к званию Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6AydlNUlZ Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=18410626 Орден Красного Знамени (02.02.1943)]. [www.webcitation.org/6AydkZgch Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=46198084 Орден Красного Знамени (09.10.1943)]. [www.webcitation.org/6Aydm7pWl Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=19866057 Орден Кутузова 2-й степени]. [www.webcitation.org/6AydnxXyO Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7311 Охман, Николай Петрович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/5402813f.shtml Охман Николай Петрович на www.az-libr.ru]. [www.webcitation.org/6AydqAZ13 Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
• [oblast.kr.ua/catalog/o/987-oxman-mikola-petrovich-22-12-1908-s-veliki-troyani.html Охман Микола Петрович]. [www.webcitation.org/6AydrLzSf Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
• [iremember.ru/pulemetchiki/vorobeychik-marat-naumovich/stranitsa-2.html Воспоминания пулемётчика 34-й гвардейской мотострелковой бригады Воробейчика Марата Наумовича]. [www.webcitation.org/6AyduXbeE Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
• [genosse.su/mneniya/hessen/52-v-pamyat-o-nikolae-ohmane.html В память о Николае Охмане (Сайт советских немцев «Genosse»»)]. [www.webcitation.org/6CytG0jZY Архивировано из первоисточника 17 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Охман, Николай Петрович

– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]