Охота (фильм, 2012)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Охота
Jagten
Жанр

драма

Режиссёр

Томас Винтерберг

Продюсер

Мортен Кауфманн
Сиссе Граум Йоргенсен
Томас Винтерберг

Автор
сценария

Тобиас Линдхольм
Томас Винтерберг

В главных
ролях

Мэдс Миккельсен
Томас Бо Ларсен
Александра Рапапорт
Анника Веддеркопп

Оператор

Шарлотта Бруус Кристенсен

Композитор

Николай Эгелунд

Кинокомпания

Nordisk Film
Zentropa

Длительность

115 мин.

Бюджет

20 млн крон

Страна

Дания Дания

Год

2012

К:Фильмы 2012 года

«Охота» (дат. Jagten) — датский художественный фильм, психологическая драма режиссёра Томаса Винтерберга. Премьера ленты состоялась 20 мая 2012 года на 65-м Каннском кинофестивале, релиз в России — 21 февраля 2013 года. Актёр Мэдс Миккельсен, исполнивший в картине главную роль, удостоился на смотре приза за лучшую мужскую роль.

«Охота» стала одним из фаворитов каннского жюри[1]. Новое творение Винтерберга было восторженно встречено мировыми кинокритиками, часть из которых отмечала, что это лучший фильм режиссёра со времён «Торжества». Картина была выдвинута на премии BAFTA и «Золотой глобус» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке», а Дания отправила её представить страну на премии «Оскар» в аналогичной категории.





Сюжет

Недавно разведённый 40-летний воспитатель в детском саду Лукас (Мэдс Миккельсен) проживает в небольшой датской деревушке. Его сын-подросток Маркус (Лассе Фогельстрём) предпочитает жить с отцом, a не с матерью, которая, на его взгляд, всё осложняет. Лукас настолько привлекателен, что в него влюбляется даже одна из его воспитанниц, маленькая Клара (Анника Веддеркопп), младшая дочь близкого друга Лукаса, Тео (Томас Бо Ларсен). Будучи «отвергнутой», Клара мстит предмету своей любви. Смышлёная девочка, под влиянием порнографических фото, которые она ненароком увидела на iPad старшего брата, убеждает директора детсада Грету (Суссе Вольд (англ.)), что Лукас её домогался, когда та вернулась за забытым в его классе портфелем. Грета немедленно сообщает сначала родителям девочки о случившемся, а затем уже и всем взрослым, которые водят своих детей в этот садик — слезы кажущейся невинной девочки оказывают влияние на всех. Лукас, который даже не понимает, что за ребёнок обвинил его в подобных действиях, моментально становится изгоем в обществе. Все, кроме Маркуса и его крёстного отца Брууна (Ларс Ранте (англ.)), начинают сомневаться в невиновности Лукаса[2].

В ролях

Актёр Роль
Мадс Миккельсен Лукас Лукас
Томас Бо Ларсен Тео Тео
Александра Рапапорт Надя Надя
Анника Веддеркопп Клара Клара
Лассе Фогельстрём Маркус Маркус
Суссе Вольд Грета Грета
Анна Луиза Хассинг Агнес Агнес
Ларс Ранте Бруун Бруун
Оле Дюпон землевладелец / адвокат землевладелец / адвокат

Создание

Идея разработки подобного проекта возникла у Винтерберга после каннского триумфа ленты «Торжество». Режиссёр начал получать множество сценариев, прежде всего семейных драм и трагедий. Однажды на пороге его дома появился близкий знакомый, датский психолог. В его архиве с давних пор хранились интересные случаи «о фантазиях, которые замещают реальные воспоминания». Он заявил, что Винтерберг обязательно должен выбрать один из них и сделать по его мотивам фильм[3].

Спустя несколько лет, после развода с супругой, режиссёр ещё раз просмотрел папку с материалами психолога и нашёл подходящий случай. Он намеревался создать полнометражный фильм, в котором рассказал бы полностью вымышленную историю, главный герой которой был бы совершенно невиновным[3].

По признанию Винтерберга они со сценаристом Тобиасом Линдхольмом поначалу воображали главного героя подобием персонажа Роберта Де Ниро в «Охотнике на оленей»[1]. После утверждения на роль Миккельсена появился «христианин, твердо уверенный в том, что люди сами по себе хороши, что нужно вести себя максимально цивилизованным образом»[1].

Съёмки стартовали в декабре 2011 года в датской административной области Зеландия и продлились семь недель[4]. К окончанию съёмочного процесса Винтерберг был не уверен в финальной сцене, поэтому он снял несколько эпизодов, после чего долго спорил с коллегами, какой лучше выбрать[5].

Критика

Последователь Ларса фон Триера, Винтерберг снимает фильм в той же документальной манере, что и своё «Торжество», чтобы придать происходящему правдоподобие. Нелепая история, которая может случиться с каждым, подчёркивает беззащитность человека в любом обществе. Каким бы цивилизованным оно ни было — первобытные инстинкты всё равно берут своё, и в этот момент начинается «охота».

Сергей Сычёв, «Filmpro»[6]

Премьера «Охоты» состоялась на 65-м Каннском кинофестивале, где сразу же после окончания фильма в зале прогремели бурные овации. Часть журналистов рассчитывала на победу картины в основной конкурсной программе, но «Золотую пальмовую ветвь» забрала «Любовь» Михаэля Ханеке[6].

Сразу два авторитетных кинокритика назвали «Охоту» лучшим проектом Винтерберга со времён «Торжества»: Дэвид Руни из The Hollywood Reporter и Питер Брэдшоу, представляющий газету The Guardian[7][8]. Бойд Ван Хоэй, репортёр газеты Variety, отметил, что в «Охоте» проявляются темы, ранее затронутые во французской драме «Вина» (англ.) и датской «Обвиняемый»[2].

Актёрская работа Мэдса Миккельсена заняла отдельное место в отзывах обозревателей. По мнению Дэвида Руни, фильм движется благодаря разрушительному перевоплощению Миккельсена в беспорочного мужчину, чья жизнь находится под угрозой уничтожения[7]. Впечатлительный, уязвлённый, выжатый и подведённый к краю безумия Лукас в исполнении актёра — полностью опустошённый персонаж[7]. Выделяется реакция Питера Брэдшоу[8]:

Выдающаяся игра Мэдса Миккельсена. Актёр полностью убедителен и правдоподобен, он в центре этого прекрасного фильма. Мэдс, наиболее известный в мире по роли злодея в „Казино «Рояль»“, просто показал, какой он изумительный артист.

Хоэй писал, что Миккельсен, ранее известный по воплощению ледяных и жестоких образов, впечатляет в «Охоте», сыграв мягкого мужчину, ищущего выход из ловушки[2].

Сам Винтерберг отзывался о собственном фильме так: «Это фильм про паранойю родительства. Будучи сам отцом, я понимаю агрессивность родителей в желании защитить своего ребенка, понимаю страх, как бы с твоим ребенком чего не случилось. Папа маленькой девочки, которая стала причиной скандала, верит безоговорочно детской фантазии, потому что думает, что он знает свою дочь. Девочка ведь не то чтобы сознательно врет, она говорит вещи типа „у воспитателя есть пенис“. Лгуньей она становится, когда пытается фантазировать дальше, чтобы соответствовать ожиданиям взрослых, задающих ей наводящие вопросы»[5].

Награды и номинации

  • 2012 — 3 приза 65-го Каннского кинофестиваля: лучшая мужская роль (Мэдс Миккельсен), приз экуменического жюри (Томас Винтерберг), приз за технические достижения (оператору Шарлотте Бруус Кристенсен) и участие в основной конкурсной программе.[9]
  • 2012 — премия Европейской киноакадемии за лучший сценарий (Томас Винтерберг, Тобиас Линдхольм) и 4 номинации: лучший европейский фильм, лучшая режиссёрская работа (Томас Винтерберг), лучшая мужская роль (Мэдс Миккельсен), лучший монтаж (Анна Эстеруд, Янус Биллесков Янсен).[9]
  • 2012 — премия британского независимого кино за лучший международный независимый фильм.[9]
  • 2012 — приз «Выбор зрителей» на международном кинофестивале в Ванкувере.[9]
  • 2012 — приз зрительских симпатий на Гентском кинофестивале.[9]
  • 2013 — номинация на премию BAFTA за лучший фильм на иностранном языке.[9]
  • 2014 — номинация на премию «Независимый дух» за лучший международный фильм.[9]
  • 2014 — номинация на премию «Золотой глобус» за лучший фильм на иностранном языке.[9]
  • 2014 — номинация на премию «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке.[9]
  • 2014 — 7 премий «Робер[en]»: лучший датский фильм, лучший режиссёр (Томас Винтерберг), лучший актёр (Мэдс Миккельсен), лучшая актриса второго плана (Сюссе Вольд), лучший оригинальный сценарий (Томас Винтерберг, Тобиас Линдхольм), лучший монтаж, приз зрительской аудитории.[9]

Напишите отзыв о статье "Охота (фильм, 2012)"

Примечания

  1. 1 2 3 [ria.ru/interview/20120523/655744448.html Томас Винтерберг: зрители приучены к подозрительности] (рус.). РИА Новости (23 мая 2012). Проверено 27 июля 2012.
  2. 1 2 3 Бойд Ван Хоэи. [www.variety.com/review/VE1117947581?refcatid=2531 The Hunt] (англ.). Variety (19 мая 2012). Проверено 27 июля 2012.
  3. 1 2 Катя Чен. [www.trud.ru/article/23-05-2012/276494_tomas_vinterberg_lars_fon_trier_po-prezhnemu_sochinjaet_bystree_menja.html Томас Винтерберг: «Ларс фон Триер по-прежнему сочиняет быстрее меня»] (рус.). Труд (23 мая 2012). Проверено 27 июля 2012.
  4. Наталья Рощина. [www.arthouse.ru/news.asp?id=14730 ПРЕДВКУШЕНИЯ-2012: "Охота" Томаса Винтерберга] (рус.). Arthouse.ru (14 декабря 2011). Проверено 22 ноября 2012.
  5. 1 2 [www.odnako.org/blogs/show_18612/ Томас Винтерберг: Я бы на месте героя начал драться гораздо раньше] (рус.). Однако (29 мая 2012). Проверено 27 июля 2012.
  6. 1 2 [filmpro.ru/journal/16477731 Первые прогнозы из Канн] (рус.). Фильм Про. Проверено 27 июля 2012.
  7. 1 2 3 Дэвид Руни. [www.hollywoodreporter.com/review/hunt-cannes-review-thomas-vinterberg-326887 The Hunt: Cannes Review] (англ.). The Hollywood Reporter (19 мая 2012). Проверено 27 июля 2012.
  8. 1 2 Питер Брэдшоу. [www.guardian.co.uk/film/2012/may/20/the-hunt-jagten-film-review Cannes 2012: The Hunt (Jagten) — review] (англ.). The Guardian (20 мая 2012). Проверено 27 июля 2012.
  9. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.imdb.com/title/tt2106476/awards?ref_=tt_ql_op_1 Награды фильма] (англ.). IMDb.

Ссылки

  • [www.magpictures.com/thehunt/ Официальный сайт фильма]
  • «Охота» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.allmovie.com/movie/v564345 Охота] (англ.) на сайте allmovie

Отрывок, характеризующий Охота (фильм, 2012)

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.