Очерки событий из российской истории, сочинённые и гравированные профессором живописи Ф. Бруни
Поделись знанием:
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
«Очерки событий из российской истории, сочинённые и гравированные профессором живописи Ф. Бруни» — альбом, исполненный по заказу Общества Поощрения Художников и изданный в 1839 году. Автором пояснительного текста был М. Резвый.[1]. Фёдор Антонович Бруни создал десять гравюр для этого альбома. Работу над серией художник начал в Риме в январе 1826 года[2]. Сюжеты он взял из «Истории государства российского» Николая Михайловича Карамзина[3], описывающего Российскую историю, начиная со времён скифов, славян до времён Ивана Грозного и Смутного времени.
Альбом состоит из двух тетрадей по пять рисунков и посвящён императору Николаю I. Текст приложен на десяти отдельных листах. Рисунки размещены на больших листах в длину, гравированы в очерках, с легкими тенями. Медные доски с гравированными самим Бруни рисунками были переданы бывшему казначею Общества Поощрения Художников Савину, для вырезания на них подписей; после смерти Савина они пропали[4]. Ф. А. Бруни написал ещё 18 работ для этой серии, но они остались неизданными[4].
Гравюры из альбома
| № | Название | Описание | Иллюстрация |
|---|---|---|---|
| Рисунок самого Бруни, сидящего на стуле и читающего книгу, которая лежит у него на коленях. Справа открытая папка и бюст Карамзина. | 
| ||
| 1 | Призвание варяжских князей | Художник изобразил момент, когда славянские послы явились к варяжским князьям. Рюрик, Синеус и Трувор в норманских доспехах слушают предложение славянского посла.
См. также: Призвание варягов
|
|
| 2 | Гибель русского флота под Царьградом | См. также: Поход руси на Царьград (860)
|
|
| 3 | Прибытие в Киев епископа | См. также: Крещение Руси
|
|
| 4 | Смерть Аскольда и Дира | 
| |
| 5 | Поход Олега в Царьград по реке Днепру | См. также: Русско-византийская война 907 года
|
|
| 6 | Олег прибивает щит свой к вратам Царьграда | Бруни показал момент триумфа русских войск. На гравюре изображена городская стена Византии. Олег, окружённый своими воинами, стоит перед её вратами. Двое из его сподвижников прибивают щит победителя. С правой стороны греческие воины спокойно взирают на своё унижение[1]. | 
|
| 7 | Кончина Олега | На гравюре изображён старый Вещий Олег у могилы своего коня, кости которого только что отрыты. Князь наступил на череп, вылезшая из которого змея уже обвилась вокруг его ноги. Ужас выражен на лицах людей, окружающих князя. Юноша с мечом и человек с заступом пытаются убить змею, но уже слишком поздно. | 
|
| 8 | Действие греческого огня при осаждении Константинополя Игорем | См. также: Русско-византийская война 941—944 годов
|
|
| 9 | Мщение Ольги против идолов древлянских | См. также: Месть Ольги древлянам
|
|
Гравюры, не вошедшие в альбом
| № | Название | Описание | Иллюстрация |
|---|---|---|---|
| 1 | Первый воинский подвиг Святослава II | ||
| 2 | Убиение Игоря древлянами | См. также: Смерть Игоря Рюриковича
|
|
| 3 | Молодой киевлянин извещает Претича об опасности Киева, осажденного печенегами | ||
| 4 | Свидание Святослава с имп. Цимисхием | ||
| 5 | Крещение Ольги | См. также: Крещение Ольги в Константинополе
|
|
| 6 | Крещение Руси | См. также: Крещение Руси
|
|
| 7 | Владимир, пылая мщением убить Бориславу, бросает меч свой при трогательном действии своего сына | ||
| 8 | Первые христианские мученики в Киеве | ||
| 9 | Убиение Бориса | 
| |
| 10 | Любический съезд князей под председательством Владимира Мономаха | ||
| 11 | Нестор летописец | ||
| 12 | Ослепление Василька Теребовльского | 
| |
| 13 | Убиение Андрея Боголюбского | ||
| 14 | Плен Игоря Северского | ||
| 15 | Игорь Северский и Всеволод Трубчевский на Каяле-реке | ||
| 16 | Битва на Сале, где Владимир Мономах разбил половцев | ||
| 17 | Гибель Олега, растоптанного конями Владимира | ||
| 18 | Избиение половецкого посольства при Мономахе |
Напишите отзыв о статье "Очерки событий из российской истории, сочинённые и гравированные профессором живописи Ф. Бруни"
Примечания
- ↑ 1 2 [dlib.rsl.ru/viewer/01003542894#page18 Очерки событий из российской истории, сочиненные и гравированные профессором живописи Ф. Бруни]. — СПб.: Общество поощрения художников, 1839. — С. 17—18. — 24 с.
- ↑ Герои и злодеи русской истории. — СПб.: Государственный Русский музей, 2010. — С. 25. — 541 с.
- ↑ Герои и злодеи русской истории в искусстве XVIII—XX веков. — СПб.: Государственный Русский музей, 2010. — С. 56. — 256 с. — ISBN 978-5-93332-355-6.
- ↑ 1 2 [www.biografija.ru/show_bio.aspx?ID=13420 Бруни Федор Антонович] // Биографическая энциклопедия.
Литература
- Верещагина А. Г. Бруни Ф. А. — Л.: Художник РСФСР, 1985.
Отрывок, характеризующий Очерки событий из российской истории, сочинённые и гравированные профессором живописи Ф. Бруни
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
