Очко (баскетбол)
Поделись знанием:
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Очки (англ. points) — показатель в баскетболе, который используются для определения победителя в игре. За штрафной бросок команде начисляется одно очко, за попадание из-за дуги (ФИБА: 6,75 м, НБА: 7,24 м) — 3 очка , все остальные броски оцениваются в 2 очка. В НБА попадание из-за дуги было официально утверждено только в сезоне 1979—1980 годов, а в соревнованиях под эгидой ФИБА и того позднее — в 1984 году, хотя впервые оно было введено ещё в АБА в сезоне 1967—1968 годов. Команда, набравшая большее количество очков, объявляется победителем матча. Ведётся статистика игрока и команды по очкам за игру (англ. points per game (PPG)). Данный показатель указывает на эффективность баскетболиста при игре в атаке.
Содержание
Рекорды НБА
- Наибольшее количество набранных очков за карьеру: Карим Абдул-Джаббар (38 387 очков) [1]
- Наибольшее количество очков в среднем за игру: Уилт Чемберлен и Майкл Джордан (30,1 ОИ) [2]
- Наибольшее кол-во очков за игру НБА: Уилт Чемберлен 100 очков (2 марта 1962 года). [3]
- Наибольшее количество набранных очков в среднем за игру в сезоне: 50,4 Уилт Чемберлен (1961/62) [3]
- Наибольшее количество набранных очков за сезон: 4029 Уилт Чемберлен (1961/1962) [3]
- Наибольшее кол-во очков за половину игры НБА: 59 Уилт Чемберлен [3]
- Наибольшее кол-во очков за четверть игры НБА: 37 Клей Томпсон [4]
- Наибольшее кол-во очков за овертайм: 17 Стефен Карри
- Наибольшее количество набранных очков в среднем за игру в карьере (плей-офф): Майкл Джордан (33,4)
- Наибольшее количество набранных очков за карьеру (плей-офф): Майкл Джордан (5987)
- Наибольшее количество набранных очков за игру в плей-офф: Майкл Джордан (63, 20 апреля 1986 года против «Бостон Селтикс» — 2OT)
- Наибольшее количество набранных очков в финале плей-офф: Элджин Бэйлор (61, 14 апреля 1962 года против «Бостон Селтикс»)
- Наибольшее количество набранных очков в половине матча, в финале Плей-офф: Майкл Джордан (35, 3 июня 1992 года)
См. также
- Список 50 лучших снайперов в истории НБА
- Подбор (баскетбол)
- Перехват (баскетбол)
- Передача (баскетбол)
- Блок-шот
Напишите отзыв о статье "Очко (баскетбол)"
Примечания
- ↑ [www.nba.com/statistics/default_all_time_leaders/AllTimeLeadersPTSQuery.html?topic=4&stat=1 Nba.Com Líderes]
- ↑ [www.nba.com/statistics/default_all_time_leaders/AllTimeLeadersPPGQuery.html?topic=4&stat=0 Nba.Com Líderes]
- ↑ 1 2 3 4 [www.nba.com/history/records/regular_points.html NBA.com: Regular Season Records: Points]
- ↑ [www.nba.com/2015/news/01/24/klay-thompson-record-quarter.ap/index.html?ls=iref:nbahpts Thompson scores NBA-record 37 points in quarter | NBA.com]
Ссылки
- [www.basketball-reference.com/leaders/pts_career.html Лидеры НБА по очкам за карьеру на сайте Basketball-Reference.com] (англ.)
Отрывок, характеризующий Очко (баскетбол)
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
