Ошеров, Сергей Александрович

Сергей Александрович Ошеров

Серге́й Алекса́ндрович Оше́ров (14 февраля 1931, Москва — 28 апреля 1983, там же) — советский филолог и переводчик с древних и новых европейских языков.

Биография

В 1947—1952 годах учился на классическом отделении филологического факультета МГУ, в 1955—1958 годах — в аспирантуре (там же).

В 1959 году защитил диссертацию на тему «Римский исторический эпос эпохи республики и его традиции в „Энеиде“ Вергилия».

В 1960—1971 годах работал редактором в издательстве «Художественная литература», редактировал переводы с греческого, латинского, итальянского и немецкого языков.

В 1972 году был принят в члены Союза писателей СССР в секцию переводчиков. Первые стихотворные переводы из Катулла и Горация С. А. Ошеров сделал, будучи ещё студентом университета.

Более 15 лет заняла его работа над новым переводом «Энеиды» Вергилия (перевод был издан в 1971 году в серии «Библиотека всемирной литературы»). Перевёл «Нравственные письма к Луцилию» и полный корпус трагедий Сенеки, а также трагедию неизвестного автора «Октавия». Ему принадлежит также ряд научных работ и докладов.

Жена — И. А. Барсова, музыковед.

Литература

• Барсова И. А. Ступени. К восьмидесятилетию Сергея Александровича Ошерова. — М.: изд-во «МХТ», 2011.

Ссылки

• [www.litagent.ru/clients/author/1051 Ошеров Сергей Александрович] на litagent.ru
• Георгий Чистяков. [tapirr.narod.ru/ekklesia/chistyakov/na_putyah/dver_vergily.htm Дверь к Вергилию. К 15-летию со дня кончины Сергея Ошерова.]

Отрывок, характеризующий Ошеров, Сергей Александрович

За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.