Ошибка хайндсайта

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

Ошибка хайндсайта (англ. hindsight bias; в русскоязычной литературе распространено написание "хиндсайт") (другие названия: феномен "я знал это с самого начала" / "я так и знал" / "Так я и знал!" (англ. I-knew-it-all-along), суждение задним числом, ретроспективный детерминизм, ретроспективное искажение) — это склонность воспринимать события, которые уже произошли, или факты, которые уже были установлены, как очевидные и предсказуемые, несмотря на отсутствие достаточной первоначальной информации для их предсказания. Ошибка хайндсайта может приводить к искажению процессов памяти, в частности, процессов восстановления и воспроизведения прошлого опыта, приводя к ложным теоретическим заключениям. Таким образом, этот эффект может становиться причиной серьёзных методологических проблем на этапах анализа и интерпретации результатов экспериментальных исследований. Шаблон:Ссылки

История

Ошибка хайндсайта, хотя и носившая первоначально другое название, стала объектом психологических исследований в 1970-х годах. Однако, само явление не было новым, и к тому времени уже существовало множество описаний этого феномена в трудах историков, философов, физиков, а также в произведениях художественной литературы. В 1973 году Барух Фишхофф посетил семинар, на котором Пол Э. Мил высказал идею о том, что клинические врачи, как правило, переоценивают свою возможность предсказания исхода того или иного медицинского случая, заявляя, что заранее знали результат. Б. Фишхофф, психолог по образованию, усмотрел возможности психологического исследования в объяснении этих наблюдений.

В начале 1970-х годов исследование эвристик и предубеждений было популярной областью психологического знания, которую возглавляли Даниэль Канеман и Амос Тверски. Опираясь на разработанные Д. Канеманом и А. Тверски идеи об эвристике доступности и эвристике репрезентативности, Б. Фишхофф вместе с Рут Бейт организовал первое экспериментальное исследование ошибки хайндсайта. Участники исследования должны были оценить вероятность нескольких возможных исходов предстоящего визита американского президента Ричарда Никсона в Пекин и в Москву. Спустя некоторое время после возвращения Никсона испытуемых попросили воспроизвести вероятности, которые они приписали каждому возможному исходу на первом этапе исследования. Оказалось, что испытуемые сильно переоценивали указанные ими вероятности уже произошедших событий.

В 1975 году Б. Фишхофф разработал ещё один метод исследования ошибки хайндсайта, который затем получил название «гипотезы пресмыкающегося детерминизма». В рамках этого метода испытуемым даётся небольшой рассказ с четырьмя возможными исходами, причём, они также получают информацию о том, какой исход произошёл в действительности. Затем испытуемых просят оценить вероятность возникновения каждого из возможных исходов. Независимо от того, какой исход назывался исследователями произошедшим в действительности, испытуемые оценивали вероятность возникновения такого исхода значительно выше всех других возможных исходов.

Развившись из эвристик А. Тверски и Д. Канемана в гипотезу пресмыкающегося детерминизма, а затем в ошибку хайндсайта, данный феномен имеет на сегодняшний день множество практических приложений, и до сих пор активно исследуется психологами.

Феноменология

По мнению Хартмута Бланка и его коллег, все существующие в литературе описания ошибки хайндсайта можно свести к трём самостоятельным процессам: эффекту неизбежности, эффекту предсказуемости и искажениям памяти. Все три феномена представляют собой различные возможные проявления ошибки хайндсайта, которые могут встречаться как по отдельности, так и все вместе.

Первый феномен — эффект неизбежности — отражает ретроспективное увеличение субъективной вероятности, или воспринимаемой неизбежности, того или иного исхода. Другими словами, когда человек узнаёт о том, чем закончилось событие, этот исход начинает казаться ему более вероятным, или неизбежным, чем до того, как он приобрёл это знание. Это явление было названо в работах Б. Фишхоффа «пресмыкающимся детерминизмом» (англ. creeping determinism).

Второй феномен — эффект предсказуемости: люди склонны верить в то, что они всё знали заранее или были способны предсказать, чем закончится то или иное событие. Б. Фишхофф назвал этот эффект «я знал это с самого начала» (англ. I-knew-it-all-along).

Наконец, третий феномен — искажение памяти. После получения ответа на какой-либо вопрос (например, «Какова длина реки Дунай?») или после получения информации об исходе какого-либо события имеющиеся в памяти знания искажаются, подстраиваясь под полученную информацию о правильном ответе.

В литературе феномен хайндсайта чаще всего связывается с эффектом предсказуемости, за которым следует эффект неизбежности и процессы искажения памяти.

Х. Бланк отмечает, что данные феномены не отражают одно и то же явление, так как, во-первых, в основе каждого из них лежат различные психологические процессы. Так, в основе эффекта неизбежности лежат процессы каузальной атрибуции, а именно процессы создания и модификации причинно-следственных моделей события. Во время суждения задним числом люди выстраивают и добавляют новые причинно-следственные связи таким образом, чтобы произошедший исход казался предопределённым заранее. Эффект предсказуемости, в свою очередь, связан с метакогнитивными процессами, такими как представления человека о том, в какой степени он был способен предвидеть некоторый исход. Например, пьяные водители могут задним числом признавать, что после шести стаканов виски вероятность попадания в автомобильную аварию очень высока, однако, они также будут уверены в том, что сами были не в состоянии, будучи пьяными, предвидеть такую возможность. Наконец, искажения воспоминаний управляются различными процессами памяти, особенно такими, как привязка ("подгонка") воспоминаний к реальному исходу события и переструктурирование изначальных предположений.

Кроме того, как отмечает Х. Бланк, все три формы хайндсайта различаются по тем функциям, которые они выполняют. Эффект неизбежности, учитывая его зависимость от каузальных представлений, выполняет функцию удовлетворения потребности в контроле. Каузальные модели, конструирующие причинно-следственные связи, делают события более управляемыми и потенциально предсказуемыми в субъективном восприятии индивида. Более того, эффект неизбежности может также помогать справляться с разочарованием от нежелательных исходов («У меня не было шанса»). Эффект предсказуемости, в свою очередь, служит функции самоутверждения (например, способствует восприятию себя как осведомлённого человека, в том числе и в глазах окружающих). Кроме того, субъективная предсказуемость (или непредсказуемость) выполняет функцию самозащиты (поддержания позитивной личностной идентичности) в случае восприятия негативного исхода, за который человек может нести ответственность. Например, владельцы упавших в цене акций считают, что не были способны предсказать неудачу заранее. Искажения памяти, согласно некоторым авторам, могут рассматриваться как побочный продукт процессов обновления знаний и, таким образом, могут косвенно влиять на функцию обновления знаний.

Факторы и эффекты

Роль возраста

Исследование эффекта хайндсайта у детей представляет собой особую трудность, поскольку вербальные методы, используемые в экспериментах на взрослых, слишком сложны для детского восприятия. Были разработаны экспериментальные процедуры, включающие визуальную идентификацию, для изучения этого феномена на детской выборке. Процедура начинается с предъявления ребёнку размытого изображения, которое становится более чётким с течением времени. В одних случаях испытуемый знает, каким будет финальный объект, а в других — нет. В тех случаях, когда ребёнок знает о том, что изображено на картинке, его просят оценить, сколько времени понадобится другим детям его возраста на то, чтобы угадать, что изображено на картинке. Из-за влияния ошибки хайндсайта оцениваемое время обычно гораздо ниже, чем реальное время угадывания, так как испытуемые при вынесении оценки опираются на полученную от исследователя информацию.

Результаты этих исследований показывают, что дети подвержены эффекту хайндсайта так же, как и взрослые. В основе ошибки хайндсайта, как у взрослых, так и у детей, лежит одно и то же ограничение познания. Это ограничение проявляется в зависимости человека от имеющихся у него актуальных знаний во время попытки вспомнить или рассуждать о более наивном (относительно доступной информации) положении, независимо от того, является ли это размышление о собственном наивном положении или о положении другого человека. Это ключевое ограничение, лежащее в основе ошибки хайндсайта, может объяснять и другие особенности и детерминирующие факторы детского познания.

Роль удивления

Переживание удивления может частично объяснять те случаи, когда ошибки хайндсайта не происходит. Удивление влияет на процесс восстановления в памяти ожиданий тех или иных событий (результатов), которые были у человека до того, как эти события произошли. Первоначальное удивление запускает процесс осмысления. Если процесс осмысления остаётся незавершённым и сенсорная информация не была обнаружена и закодирована, это состояние переживается как удивление, что приводит к уменьшению эффектов ошибки хиндсайта. Таким образом, в ситуации недостаточного осмысления возникает явление «обратной ошибки хайндсайта».

Искажения памяти

Ошибка хайндсайта имеет сходство с другими явлениями искажения памяти, такими как эффект дезинформации и ложные воспоминания автобиографической памяти. Все три варианта искажения памяти являются результатом трёхэтапнго процесса. Особенности каждого процесса для трёх случаев могут различаться, но все они заканчиваются той или иной психологической манипуляцией или изменением воспоминаний. Первый этап различается для трёх феноменов, однако во всех трёх случаях на первом этапе присутствует некое событие: событие, которое произошло (эффект дезинформации); событие, которого не было (ложные автобиографические воспоминания); утверждение, сделанное человеком о событии, о котором он помнит (ошибка хайндсайта). Второй этап состоит в увеличении информации, которую получает человек после того, как событие произошло. В случае ошибки хайндсайта, новая информация достоверна и в открытом виде представлена человеку, в то время как дополнительная информация в других случаях искажения памяти является ложной и предъявлена человеку в двусмысленном и, возможно, манипулятивном виде. Третий этап включает восстановление в памяти («вспоминание») первоначальной информации. Человек, подверженный ошибке хайндсайта или эффекту дезинформации, должен вспомнить первоначальную информацию, в то время как человек с ложными автобиографическими воспоминаниями создаст воспоминания о событиях, которых на самом деле не было.

Попытки уменьшить ошибку хиндсайта

Исследования показывают, что человек склонен совершать ошибку хайндсайта даже в том случае, когда он осведомлён о существовании этого эффекта и у него есть стремление его преодолеть. Полностью преодолеть эффект хайндсайта невозможно, однако существуют способы его ослабления. Один из них — рассмотрение возможных альтернативных объяснений события и открытость к различным точкам зрения.

Единственная возможность снизить эффект хайндсайта в экспериментальных условиях — заставить испытуемого подумать об альтернативных вариантах объяснения, которые могут быть правильными. В результате испытуемый ставит под сомнение правильную (уже подтвердившуюся) гипотезу и заявляет, что мог бы выбрать другую альтернативу. Учитывая тот факт, что попытки исследователей найти способы устранения ошибки хайндсайта потерпели неудачу, некоторые авторы считают, что в основе данного эффекта лежит комбинация мотивационных и непроизвольных процессов познавательной реконструкции.

Отрывок, характеризующий Ошибка хайндсайта

Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.