Ошибка (Доктор Хаус)

Ошибка The Mistake
Эпизод сериала «Доктор Хаус»
Основная информация
Номер серии	Сезон 2 Эпизод 8
Режиссёр	Дэвид Семел
Автор сценария	Питер Блейк
Дата показа	29 ноября 2005
Приглашённые актёры
Сила Уорд (Стейси Уорнер) Эллисон Смит (Кейла МакГинли) Райан Хёрст (Сэм МакГинли)
Хронология серий
◄ Охота Обман ►

«Ошибка» (англ. «The Mistake») — восьмой эпизод второго сезона сериала «Доктор Хаус».

Сюжет

После смерти пациентки Стейси должна поговорить с Чейзом и Хаусом, чтобы найти правильные слова, которые они должны сказать на больничной комиссии. Большую часть серии Чейз и Хаус рассказывают о том случае.

Молодая мать, Кейла, готовит своих дочек к выступлению на сцене детсада. Вдруг у нее начинаются очень сильные боли в животе. Через день после этого она вместе с братом идет в больницу, где ее осматривает Форман. Он замечает воспаление радужной оболочки. Чейз предполагает Болезнь Бехчета, Хаус дает распоряжение проверить гениталии. После проверки Чейз обнаруживает язву и дает ей преднизон, антацид и сделал на руке проверку на патергию, которая должна проявиться через 24 часа. На следующий день Кейла снова приходит в больницу. Она оторвала его от телефонного разговора и показала тест. Он был положительный, также она сказала, что у нее все еще болит живот. Чейз выписал ей более сильные лекарства. Кейла хотела сказать еще что-то, но промолчала. Вскоре женщину привозят на скорой, её начало рвать кровью и она потеряла сознание на работе. Чейз находит у нее два прободения. Хирурги зашили их, но содержимое желудка попало в брюшную полость и начался перитонит. Вследствие формирования инфекционно-токсического шока у пациентки развилась стойкая гиповолемия и крайне сильная централизация кровообращения, что привело к повреждению печени и почек. Причиной развития осложнений язвенной болезни желудка стала халатность врача Чейза, поскольку при осмотре он не расспросил пациентку о характере стула. Кэмерон и Чейз сообщают брату Кейлы, что ей нужно делать трансплантацию печени. Тем временем у женщины начинаются сильные боли в животе, Чейз находит тромб.

Печень совсем отказывает, донора нет. Сэм, брат пациентки, хочет отдать ей половину свои печени. Однако никакой хирург не сделает пересадку так быстро. Через шантаж Хаус договаривается о трансплантации. После нее, при осмотре, Чейз замечает инфекцию. Команда думает, что это стрептококк. Тем временем в кабинет заходит Сэм и Хаус, по красноватости лица и самодельной татуировке, узнает, что у него гепатит C. Сэм спрашивает, что это он фактор ухудшения состояния Кейлы. Хаус отвечает положительно, но считает, что у его сестры не гепатит, а рак. После анализов и тестов у Сэма подтверждают рак, который не проявлялся много лет. Но у Кейлы он проявился быстрее через иммунодепрессанты. Кейлу уже не спасти, но Сэм нашел ей печень на черном рынке и убедил Кейлу сделать новую пересадку. Перед самым отъездом Чейз сказал ей, что это все равно не поможет. Кейла вскоре умирает. Через некоторое время Сэм приходит к Чейзу на проверку. Он говорит, что из-за недостатка денег он с дочерьми Кейлы едет в другой штат. Чейз знает, что это он виноват в смерти его сестры и говорит Сэму, что когда она приходила к нему он не осмотрел ее как следует через похмелье и головную боль. После рассказа этой истории Чейз, Хаус и Стейси идут к кабинету Кадди, где она зачитывает им иск в суд и требование выплатить моральную компенсацию в $10 миллионов. Хаус знает, что у Чейза не было похмелья и идет с ним в другую комнату где Чейз рассказывает ему, что на самом деле он был расстроен из-за новости о смерти отца.

Больничная комиссия решает устранить Чейза на неделю от работы и записать выговор в личное дело. Также комиссия решает, что месяц за деятельностью Хауса будет следить другой врач, которого назначит Кадди. Она выбирает Формана.

Ссылки

• «Ошибка» (англ.) на сайте Internet Movie Database

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ошибка (Доктор Хаус)

– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.