Ошки

Монастырь
Ошки груз. ოშკი
Фотография 2007 год и план собора.
Страна	Турция
Конфессия	Грузинская православная церковь Грузинская православная церковь
Епархия	Тао-Кларджетская Епархия
Тип	Трёхапсидное купольное здание
Основатель	Адарнасэ II или Адарнасэ III
Дата основания	963—973
Состояние	полуразрушенное

Ошкский кафедральный собор святого Иоанна Крестителя (груз. ოშკის წმინდა იოანე ნათლისმცემლის სახელობის ეკლესია) или Ошк ванк (арм. Օշկ վանք) — грузинский православный собор, один из важнейших архитектурных и религиозных центров в исторической области Тао-Кларджети, первый из четырёх Великих Кафедралов. Построенный во второй половине X века, на сегодняшний день из всего монастырского ансамбля сохранены лишь кафедральный храм, семинирия и малые церкви. Находится на территории северо-восточной Турции (Эрзурум). Ряд источников называют монастырь армянским. Принадлежность монастыря оспаривается армянской стороной.

Благодаря существующим в храме надписям на грузинском языке известно, что церковь была построена владетелями Тао-Кларджети из династии Багратиони — Багратом Эриставт-эриставом и Давидом III Курапалатом, а архитектором был Григол, изображённый на одном из столпов южной галереи.

Ошки являлся важнейшим центром знаний древней Грузии. Именно здесь, в 978 году, был создан бесценный памятник древнегрузинской литературы — «Ошкский кодекс», являющийся полным переводом Библии на грузинский язык.

Храм построен на специальной субструкции, в которой находятся могилы. План Ошкского храма крестообразен и имеет форму тетраконха. Тетраконх является крестообразной фигурой, три стороны которой (Южная, Северная и Восточная) оканчиваются полукруглыми апсидами, а четвёртая сторона (Западная) более длинная и не имеет апсида.

История

Этимологически название Ошки связано с одним из картвельских языков - зано-чанским. Слово Ошки связано с мегрельским словом Шка - означающим середину, место по середине.

Ошкская надпись сообщает, что храм построен в царствование и на средства куропалата Адарнасэ и по почину и заботами эриставт-эристава Баграта и магистра Давида. Броссе считает, что имеется в виду Адарнасэ II и его сыновья в том случае, по мнению Мария Броссе, постройка датируется 888—923 гг. По мнению же академика Джавахишвили, надпись имеет в виду Адарнасэ III и его детей, и тогда время возведения Ошки относится к 958—961 гг.

Монастырский комплекс построен в историческом промежутке между 963-973 годами и посвящён Святому Иоанну Крестителю. Он включает в себя церковь, трапезную и помещение для переписки рукописей. Церковь является одной из самых больших крестово-купольных храмов в регионе, и сохраняла своё значение до конца XV века.

Надписи

В Ошкском храме встречается огромное количество надписей на грузинском языке. С точки зрения надписей, Ошкский храм является одним из наиболее богатых грузинских храмов построенных Давидом Курапалатом. Все надписи относятся к 963 — 1036 годам. Большая часть надписей относится к раннему периоду постройки (963 — 966 года), и является хвалой и описанием ктиторской деятельности властелинов Тао-Кларджети того времени — Давида и Баграта. Кроме того, существует ряд более поздних надписей, например надпись рассказывающая об обновлении крыши храма византийскими императорами Василием II и Константином VIII. Вахтанг Джобадзе отмечает, что данная надпись датируется 1020 — 1028 годами. Вторая надпись упоминает Баграта эриставт-эристава и Василия II и датируется 1025 годом. Наиболее поздняя надпись датируется 1036 годом и является частью фресковой живописи.

Все надписи на внешних стенах Ошки исполнены на грузинском языке, шрифтом Мргвловани, ряд из них окрашены краской сингури (груз. სინგური). Почти все надписи интерьера различаются цветовой гаммой, однако надписи в нише на юго-западном столпе нанесены на ровной поверхности камня краской сингури. Все надписи в Ошки имеют свой номер и ряд из них изучены. Надписи № 3,4,5,8,9 и 10 изучены Вахтангом Джобадзе, а надписи № 1,2,6 и 7 изучены Марием Ивановичем Броссе и Эквтиме Такаишвили.

Надпись № 1

Первая надпись в храме исполнена краской сингури и нанесена над входом, с южной стороны. Сохранилось 12 строчек. Надписи нанесены шрифтом Мргвловани. Их оригинал можно увидеть на иллюстрации справа. Впервые данная надпись была изучена Марием Броссе. Как отмечает Вахтанг Джобадзе, данная надпись даёт очень много информации о храме. В надписи содержатся имена ктиторов — Баграта Эриставт-Эристава и Давида Курапалата и имя архитектора — некоего Григола. В данной надписи содержится информация о ежегодных тратах монастыря — 20 000 драм, и натуральном налоге — 5.000 писоси (груз. ფისოსი) вина и 250 гриви (груз. გრივი) зерна. Из надписи следует, что при строительстве были задействованы 50 строителей, кузнецов и плотников. Всего же при строительстве участвовали 80 человек. Из надписи известно также о 30 быках, переносящих камни, и 30 ослах.

1. მოწყალებითა ღ(მრ)თისაჲთა რ(ომე)ლი სცავს ყ(ოვე)ლთა მოშ(ი)შთა მ(ი)სთა და წარმოჳმართ(ე)ბს მოყოჳარეთა სახელისა მისისათა ყ(ოვე)ლთა ს(ა)ქმ(ე)
2. თა კ(ე)თ(ი)ლთა ამის წ(მი)დისა ს(ა)მ(ე)ბ(ი)სა სარწმოჳნოვებ(ი)თა და მ(ეო)ხ(ე)ბ(ი)თა წ(მი)დისა დ(ე)დოფლისა ჩ(უე)ნისა ღ(მრ)თ(ი)სმშობ(ე)ლისაჲთა მ(ა)დლითა წ(მი)დ(ა)ჲსა ძ(ე)ლისაცხოვრებისაჲ
3. თა შეწ(ე)ვნითა და მეოხ(ე)ბ(ი)თა დიდებოჳლისა ნათლი[ს]მცემლისაჲთა და ყ(ოვე)ლთა წმიდაჲთაჲთა რ(ომელ)ნი საოჳკოჳნითგ(ა)ნ სათნო ეყ(უ)ნ(ე)ს ღ(მერ)თსა ამათ ყ(ოვე)ლთა
4. წმიდათა სადიდებ(ე)ლ(ა)დ და საქებ(ე)ლ(ა) იწყ(ე)ს ღ(მრ)თივ გოჳრგოჳნოს(ა)ნთა მ(ე)ფ(თ)ა ჩ(უე)ნთა შ(ე)ნ(ე)ბ(ა)დ ამის წმიდისა ს(ა)ყდრისა რ(ა)თა ამას შ(ი)ნა აღესროჳლებოდიან დღესა
5. სწაოჳლნი და შეიმკვებოდიან ჴსენებ(ა)ნი წმიდათანი ვ(ითარც)ა წერილ არს ჴსენებასაწმიდათასა ეზიარებოდ(ე)თ ამათ ყ(ოვე)ლთა წმიდათა სოჳრვილითა
6. ამათ დიდეოჳ[ლ]თა მ(ე)ფ(ე)თა ჩ(უე)ნთა ოჳშოჳრვ(ე)ლ ყ(უ)ნენ საფას(ე)ნი წარმავ(ა)ლნი წარ[ო]ჳვალისა მ(ი)სთოჳის რ(ა)თა ყ(ოველ)ნი წმიდანი შემწ(ე)დ მოიგნენ და ღმერთმან შ(ეე)წ(იე)ნ ორთავე
7. ცხოვრებ(ა)თა ძ(ე)თა ღ(მრ)თ(ი)ვ კოჳრთხეოჳლისა ადარნასე კოჳრაპალატისატა ბ(ა)გრ(ა)ტ ერისთავთა ერისთ(ა)ვმ(ა)ნ დავით მაგისტროსმ(ა)ნ სამებამ(ა)ნ წმიდამან
8. სამნივე დაიფარენ მორჯოჳენითა თ(ჳ)სითა და ა(დი)დ(ე)ნ ორთავე ცხორებ(ა)თა და მე გრიგოლ ღირს მყო ღ(მრერთმა)ნ მსახოჳრებ(ა)სა ამას მ(ა)თსა ღ(მრ)თისა მიმართ და მე ვიყ
9. ავ სა[ქ]მესა ზ(ედ)ა-მ[დ]გომი და არწმოჳნა ღ(მერთმა)ნ გონებასა მ(ა)თსა ერთ-გოჳლობაჲ ჩ(ე)მი მ(ო)ნისა მ(ა)თისაჲ ესე იყო გალატოზთა და მოქმედთა მიზდი და აზავერთა მექოჳიშე
10. თაჲ რ(ომე)ელ წელიწადსა წარეგების დრამაჲ :კ: ათასი ღოჳინოჲ ფ(ისო)სი :ჭ: რკინაჲ ლიტრი :ნ: ხოჳარბალი გრივი :ს:მ:ი: გალატოზი და ხო[ჳ]როჲ და მჭედელი რ(ომე)[ლმა]რადის შ(უ)რებო
11. და ჲ:ი: ჴ(ა)რი რ(ომ)ელ ქვასა კრ(ე)ბდა :ლ: ჯორი და სხ(უ)აჲ აზავერი რ(ომე)ლ გრიგოჳლ-წმიდით სპონდიკსა კრ(ე)ბდა :ლ: სხოჳაჲ აზავერი რ(ომე)ლ [-] [კრ(ე)]ბდა :ჲ: [-]
12. ჲდა [-] [ყი]ერი და მოქმედი :პ:

Архитектура

Фрески

Ошкский храм был украшен фресками через 75 лет после создания, в 1036 году, что подтверждается одной из надписей. К сожалению, от этих фресок сохранились лишь остатки. Большая часть оставшихся фресок расположена в алтаре. Сами фрески были созданы на монументальные темы. Над алтарём был изображён Спаситель, справа и слева находились архангелы. На сегодня сохранились лишь фрагменты, часть стопы спасителя, кварцхльбек трона и одежды архангелов. Ниже, на восточной стене, была изображена богоматерь. Справа и слева он неё стоят апостолу Пётр и Павел с надписью «წ~ჲ პ~ე, წ~ჲ პავლე». (груз. Ц~и П~е, Ц~И Павле - Цминдаи Петре, Цминдаи Павле.) За ним были изображены остальные апостолы. Возле апостола Петра сохранилась надпись — «თქუენ ხართ ნათელი სოფლისა…» (с груз. — «Прозревшего народа вы...»). Там же расположена ленточная надпись, на которой содержится дата украшения храма. Справа от храма изображён святой Яков, а возле него надпись:

«წჲ
ჲაკობ
ძმაჲ
ო~ჲ»

Над центральным окном была изображена святая Екатерина, с надписью груз. „წ~ჲ ეკატერინე“(Ц~и Экатерине) и святой Степан с надписью :

«წჲ
სტ
ფ
ნე
პირვ
ლი
მწ
მე»

С обеих сторон окна были изображены отцы церкви. Подле центрального окна, справа, изображён Пётр Александрийский с надписью :

Асомтаврули (Существующая)	Мхедрули (Восстановленная)
	«წჲ პე ალქს ადრიე ლი»

Малые церкви

Фактически у всех больших грузинских храмов имелись малые церкви. Две подобные церкви сохранились и в Ошки. залового типа. Длина зала 5.11 метров, а ширина — 3.43 метра. Церковь облицована серым, обработанным камнем. Западная стена покрыта щебнем. Единственная дверь расположена на востоке, а окна на востоке, западе и юге. В полукруглом алтаре расположены 2 нишы. Над южным окном, украшенным архивольтом, в стене вырезан крест. Вход в церковь украшен архивольтами, а в верхних кольцах изображены кресты. Крыша церкви каменная. Внутренние стены церкви облицованы, однако не украшены.

Вторая малая церковь имеет аналогичную структуру, расположена к югу от храма. Размеры церкви 6.11 м × 3.1 м, толщина стен — 0.74 м. Вторая церковь сохранилась хуже, чем первая. Столпы целы, хотя крыша уничтожена. Западная стена церкви полностью разрушена. Вход в церковь расположен на юге, а выход — на западе.

Ошкские стелы

В стене переделанного в мечеть Ошки существовали два треугольных камня с надписью на асомтаврули. После изучения надписи стало известно, что строительство храма было начато 25 марта в 963 года. В В 2003 году грузинскими учёными были обнаружены 2 стелы, уникальные из-за размеров и рельефов.

На первой стеле (Высота 157 сантиметров) изображён молящийся Давид III и Богоматерь никопейского стиля. На второй стеле (Высота 130 сантиметров) снизу изображён молящийся Баграт эриставт-эристав, а сверху Иоанн Креститель. Вокруг обоих фигур красной краской нанесены письмена на асомтаврули. На стеле Давида III читаем -

დიდებულმცა არს მეფობა დავითისი. მიანიჭენ მას სიმრთელით დღეგრძელობა და მტერთა მიმართ მძლეობა Да здравствует царствование Давида. Да будет оно длинно и да победит он врагов своих.

Церковь Святого Иоана Крестителя

Церковь представляет собой трёхапсидное купольное здание (с треугольными в плане нишами и 2-этажными приделами)а, крыша над двумя плечами которого провалилась. Однако барабан и покрытый черепицей купол все ещё стоят на четырёх мощных столбах. Интересной особенностью архитектуры сооружения является то, что базилика лежит в плоскости юг-север, а не восток- запад, как обычно. Местами, на стенах, сохранились фрески с текстом и изображениями святых. С остальной, почти всей поверхности — церковь высока, фрески и штукатурка сбиты ударами топора, следы этих размеренных ударов покрывают стены как чешуя. К северо-востоку от собора — руины библиотеки, семинарии, трапезной, хозяйственных помещений. В некоторых местах стены сооружения пронизаны трещинами, стволы деревьев подменяют колонны, а на крыше растет кустарник, но в целом, что церковь неплохо сохранилась, особенно по сравнению с другими грузинскими храмами Эрзурумского вилайета.

Убранство

Слепые арки монастыря, которые занимают немаловажное место в его дизайне, тянутся вдоль южной, восточной и северной стен. Арки делят стены в соответствии с общим архитектурным ритмом. Центральная часть главного фасада украшена барельефами.

Барельефам, расположенным высоко над центральной аркой, предоставлено почетное место на южном фасаде, который является главным фасадом церкви. Они чётко выделяются из плоской поверхности. Орёл сжимающий в когтях добычу, вероятно, символизирует победу, и вся скульптурная композиция — это триумф небесной силы представленной Архангелами Михаилом и Гавриилом.

Литература

• Шалва Амиранашвили. Архитектура Ошки и художественный анализ // История грузинского искусства = ოშკის ხუროთმოძღვრული და მხატვრული ანალიზი. ძეგლის დათარიღება. — Тбилиси, 1971. — P. 75-76.
• В. Беридзе. Ошки // Древняя грузинская архитектура = ძველი ქართული ხუროთმოძღვრება. — Тбилиси. — С. 50-51: 131-132.
• Эквтиме Такаишвили. Ошкский Монастырь // Археологическая экспедиция в Южную Грузию. — 1917. — P. 32-38.
• Анна Каландадзе. Ещё один тысячелетний… (груз.) = კიდევ ერთი ათასწლოვანი. — Тбилиси: Друг памятника. — გამ. 10-11. — გვ. 57.. Сборник стихотворений поэтессы Анны Каландадзе посвящённых Ошки.
• Иване Джавахишвили. К вопросу о надписях в Ошки и их датировке // ტაძრის წარწერებისა და მათი ამოკვეთის თარიღის დადგენის შესახებ // Изучение грузинской письменности, или палеография = ქართული დამწერლობათმცოდნეობა ანუ პალეოგრაფია. — Тбилиси, 1949. — С. 169-171.
• Т. Барнавели. Несколько надписей из южных провинций Грузии (груз.) = რამდენიმე წარწერა სამხრეთ საქართველოს ისტორიული პროვინციებიდან. — Тбилиси: Мацнэ, 1970. — გამ. 1. — გვ. 155-160.
• Н. Босташвили. 2 документа из экспедиции 1917 года (груз.) = ბოსტაშვილი ნ. ახალგანთავისუფლებულ მიწა-წყალზე სამხრეთ საქართველოს 1917 წლის სამეცნიერო ექსპედიციის ორი დოკუმენტი. — Тбилиси, 1990. — გამ. 11. — გვ. 152-155.
• Художественное и архитектурное описание храма // Ошки - Древнегрузинская архитектура; Вспомогательное пособие = ოშკი //ძველი ქართული ხუროთმოძღვრება (დამხმარე სახელმძღვანელო) // ტაძრის ხუროთმოძღვრული და მხატვრული დახასიათება. — Тбилиси, 1987. — С. 42-43.
• Ирина Цицишвили. История памятника и архитектурные особенности // История грузинского искусства = ძეგლის ისტორია და ხუროთმოძღვრული დახასიათება. ტაძრის ამგებებად მოხსენიებულნი არიან: ბაგრატ ერისთავთ-ერისთავი და დავით მაგისტროსი. ტექსტს ახლავს ძეგლის ფოტო. — Тбилиси, 1995. — С. 83.
• З. Схиртладзе. Изображение церквей и монастырей в средневековом грузинском искусстве (груз.) = ეკლესია-მონასტერთა გამოსახულებები შუა საუკუნეების ქართულ სახვით ხელოვნებაში//ოშკის ტაძრის მოხატულობისა და მის შესახებ არსებული სამეცნიერო ლიტერატურის მიმოხილვა. — 1992. — გამ. 1-2. — გვ. 11-22.
• Ошки // Большая Грузинская Энциклопедия = ოშკი //ქართული საბჭოთა ენციკლოპედია. — 1984. — Т. VII. — С. 620.
• В. Беридзе. Исследования истории Грузии // Грузинское искусство раннефеодальной эпохи = ადრეფეოდალური ხანის ქართული ხელოვნება //საქართველოს ისტორიის ნარკვევები. — Тбилиси, 1973. — Т. II. — С. 641-642.
• Х. Мосулашвили. Композиционные формы Ошки // Структура грузинского памятника = ქართული ძეგლის სტრუქტურა: IV-XIII სს. გუმბათოვანი არქიტექტურა. — Тбилиси, 1983. — С. 74-78;138-139.
• Н. Аладашвили. Галереи южного столпа Ошки (груз.) = ოშკის ტაძრის სამხრეთ გალერეის სვეტი. — Тбилиси, 1988. — გამ. 9. — გვ. 74-78.

• 15.ალადაშვილი ნ. შუა საუკუნეების ქართული მონუმენტური და მცირე სკულპტურის ურთიერთდამოკიდებულების საკითხი //სახვითი და დეკორატიულ-გამოყენებითი ხელოვნება.-თბ.,1988.-გვ.8-9.

ოშკის ტაძრის რელიეფები და დეკორატიული გაფორმება.

• 16.დიდი ხუთეული ტაოთა: ოშკი //გივიაშვილი ი. კოპლატაძე ი. ტაო-კლარჯეთი.-თბ.,2004.-გვ.156-174.

თორთუმის ხეობაში, სოფ.ოშქვანში აგებული სხვადასხვა დანიშნულების ნაგებობებისაგან (სამლოცველოები, სატრაპეზო, სემინარია, სკრიპტორიუმი, ეპისკოპოსის რეზიდენცია, იოანე ნათლისმცემლის სახელობის ჯვარგუმბათოვანი ტრიკონქის ტიპის ტაძარი და სხვა) შემდგარი ოშკის მონასტრის ისტორია, მშენებლობის ეტაპები, ვ.სილოგავას მიერ ოშკში აღმოჩენილ სტელებზე გამოსახული რელიეფების კომპოზიციების თეოლოგიურ-მხატვრული დახასიათება, ხუროთმოძღვრული აღწერილობა, ცნობები ხელნაწერთა შესახებ. მოხსენიებულნი არიან: ვ.ჯობაძე, ე.მეტრეველი. ძეგლის ძალიან დაზიანებულია. ტექსტს დართული აქვს მდიდარი ფოტომასალა.

• 17.გუგუნავა ალ. მოგზაურობა ისტორიულ სამხრეთ საქართველოში.-თბ.,1996.-გვ.29-30.

ტეტრაკონქის ტიპის, ჯვარ-გუმბათოვანი ტაძრის -ოშკის ხუროთმოძღვრული დახასიათება, მორთულობის, რელიეფური დეტალების, ტაძარში მიმდინარე სასულიერო და საგანმანათლებლო საქმიანობის შესახებ. მოხსენიებულნი არიან ტაძრის დამფუძნებლები: ბაგრატ ერისთავთ-ერისთავი, დავით მაგისტროსი (დავით III დიდი კუროპალატი), გრიგოლ ოშკელი (X ს.), სტეფანე დეკანოზი (X ს.), იოანე ჩირაი (X ს.), ექვ.თაყაიშვილი. ტექსტს დართული აქვს ძეგლის ფოტოები (გვ.37-39).

• 18.სილოგავა ვ. გამოკვლევა ოშკის ტაძრის ქტიტორთა რელიეფების და აშენების თარიღის შესახებ ახლად აღმოჩენილი ეპიგრაფიკული ძეგლების მიხედვით //საქართველოს მეცნიერებათა აკადემიის მაცნე :ისტორიის…სერია.-1977.-N1.-გვ.129-142.

კალიფორნიის უნივერსიტეტის პროფესორის ვ. ჯობაძის მიერ ოშკის მონასტრის მთავარი ტაძრის ქტიტორთა რელიეფებისა და აშენების თარიღისადმი მიძღვნილი გამოკვლევის განხილვა.

• 19.ოშკის ტაძარი //ქართული წარწერების კორპუსი.I.: აღმოსავლეთ და სამხრეთ საქართველო (V—X სს.).-თბ.,1980.-გვ.57; გვ.302-305.

ოშკის სამონასტრო კომპლექსის შესახებ არსებული სამეცნიერო ლიტერატურის მიმოხილვა, ტაძრის წარწერების პალეოგრაფიულ-ენობრივი ანალიზი, დაზიანების ხარისხის განსაზღვრა და შესრულების სავარაუდო თარიღი. მოხსენიებულნი არიან: ექვ.თაყაიშვილი, გ.ჩუბინაშვილი, ვ.ჯობაძე. მოცემულია საილუსტრაციო მასალა (ტაბ.113).

• 20.ჯობაძე ვ. ოშკის ტაძარი.-თბ.,1991.

საზღვარგარეთ მოღვაწე ქართველი მეცნიერის, ხელოვნებათმცოდნისა და არქეოლოგის, ვ.ჯობაძის გამოკვლევა ოშკის ქტიტორული რელიეფებისა და ტაძრის დათარიღების, ასევე, მოხატულობის (ვედრების ოთხი თემა) შესახებ.

• 21.მაკალათია ს. მესხეთ-ჯავახეთი.-თბ.,1918.-გვ.22.

ოშკის ტაძრის მოკლე დახასიათება.

• 22.ალექსიძე ნ. ხოშტარია დ. ახალი ცნობები ტაო-კლარჯეთის სიძველეთა შესახებ//ლიტერატურა და ხელოვნება.-1991.-N1.-გვ.117-161.

ოშკის სამონასტრო კომპლექსის დეტალური დახასიათება.

• 23.ტაო-კლარჯეთის ძეგლების ფოტოთეკა //ეროვნული კულტურული მემკვიდრეობის პროგრამა. საანგარიშო კრებული.-1998.-გვ.113-114. ტექსტი ქართულ და ინგლისურ ენებზე.

ოშკის ტაძრის არქიტექტურა, მოხატულობა.

• 24.ალადაშვილი ნ.ტაო-კლარჯეთის ხუროთმოძღვრულ ძეგლთა ფიგურული სკულპტურა //ქართული ხელოვნების ისტორიის ინსტიტუტის XXII სამეცნიერო სესია 1967 წლის 22 და 23 ივნისს. თეზისები.-თბ.,1967.-გვ.8.

ოშკის ეკლესიის რელიეფების ანალიზი.

• 25. ციციშვილი ირ. ქართული ხელოვნების ისტორია.-თბ.,1995.-გვ.108-109.

ოშკის ეკლესიის სატრაპეზოს მოკლე დახასიათება.

• 26.ჯობაძე ვ. ადრე შუა საუკუნეების ქართული მონასტრები ისტორიულ ტაოში, კლარჯეთსა და შავშეთში.-თბ.,2007.-გვ.109-163.

X საუკუნის ტაო-კლარჯეთის მოკლე ისტორიული მიმოხილვა, ოშკის ტაძრისა და მიმდებარე ნაგებობების ვრცელი ხუროთმოძღვრულ-მხატვრული დახასიათება, სამშენებლო ტექნიკის თავისებურებანი, ფასადები და მათი შემკულობა, საქტიტორო რელიეფის, ნადირობის სცენების, დეკორაციული ქანდაკებების აღწერილობა, წარწერების დეტალური -პალეოგრაფიული და ენობრივი ანალიზი. ტექსტს ერთვის ტაძრის გეგმა, ილუსტრაციები (გვ. 263—264)და ტაბულები (გვ.269-271).

• 27.წმიდა იოვანე-თორნიკე სვინგელოზი-ოშკიდან ათონამდე. ოშკი //საქართველოს სულიერი საგანძური.წ.I.-თბ.,2005.-გვ.112-117.

ცნობები იოანე-თორნიკესა (ერისთავი)და მისი ძმის, იოანე ვარაზვაჩეს(ორივე ჩორდვანელთა გვარის წარმომადგენელია)შესახებ. X საუკუნის სამონასტრო ცენტრის ხურომოძღვრული დახასიათება, მორთულობის ანალიზი; ოშკი, როგორც კულტურულ-საგანმანათლებლო ცენტრი. მოხსენიებულნი არიან: გრიგოლ ოშკელი, სტეფანე დეკანოზი, იოანე ჩირაი, ოშკის ბიბლიის გადამწერი-მიქაელ ვარაზვაჩეს ძე, სტეფანე მწერალი, გიორგი გელასის ძე; პლატონ იოსელიანი, სამეგრელოს მთავარი დავით დადიანი. ტექსტი ქართ. და ინგლ. ენებზე. დართულია ძეგლის ფოტოები.

• 28.განვითარებული ფეოდალიზმის პერიოდის არქიტექტურა (X—XIV სს.):ოშკის ტაძარი //ციციშვილი ირ. ქართული არქიტექტურის ისტორია.-თბ.,1955.-გვ.59-60.

X საუკუნის ტაძრის ხუროთმოძღვრული აღწერილობა და მოკლე ისტორია. ტექსტს ახლავს საილუსტრაციო მასალა (ტაბ.XXI. ნახ.2, 11,12,14; XXI. ნახ.1-10).

• 29.ოშკი //ეროვნული კულტურული მემკვიდრეობის პროგრამა: საანგარიშო კრებული.-თბ.,1998.-გვ.223 ტექსტი ქართ. და ინგლ. ენებზე.

ოშკის მოკლე ხუროთმოძღვრულ-მხატვრული დახასიათება. ერთვის საილუსტრაციო მასალა. 30.პრივალოვა ეკ. ზოგი რამ ტაო-კლარჯეთის მოხატულობის შესახებ //სვეტიცხოვლობისადმი მიძღვნილი პირველი სამეცნირო კონფერენცია 11-13 ოქტომბერი, 1995: საქართველოს ეკლესიის, ქართული სასულიერო მწერლობის, და ქრისტიანული ხელოვნების ისტორიის საკითხები.-თბ.,1998.-გვ.314-336. ოშკის, იშხანის, ოთხთა ეკლესიისა და ხახულის მოხატულობის ვრცელი ანალიზი. მოპხსენიებულნი არიან: ექვ. თაყაიშვილი, ნიკოლ და მიშელ ტიერები, დ. უინფილდი, ნ. ალექსიძე, დ. ხოშტარია. ტექსტს ერთვის ძეგლების ფოტოები.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Ошки

Отрывок, характеризующий Ошки

– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.