О’Доэрти, Брайан
| Брайан О'Догерти | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Жанр: |
художник, живописец, скульптор, мастер инсталляции, художественный критик |
| Стиль: | |
Брайан О’Догерти (Brian O’Doherty, Ирландия, живёт и работает в США) — ирландский концептуальный художник, скульптор, критик и писатель.
Брайан О’Догерти появился на нью-йоркской арт-сцене в 1960-х. Он родился в Ирландии, получил медицинское образование (закончил Тринити Колледж в Дублине и Медицинскую школу Кембриджа), провел год, работая в онкологической больнице. В 1957 он эмигрировал в США, в 1961 переехал в Нью-Йорк, где вскоре привлек к себе внимание на растущей концептуальной арт-сцене как художник и критик, работал редактором «Art in America» и художественным критиком NBC.
Брайан О’Догерти является автором многочисленных текстов по искусству, включая книгу «American Masters» и «Inside the White Cube: Ideologies of the Gallery Space». Также он написал романы «The Strange Case of Mademoiselle P.» (1992) и номинированный в 2000 на Букеровскую премию «The Deposition of Father McGreevey»(1999).
Творчество
В своем творчестве Брайан О’Догерти исследует границы восприятия, языка, серийных систем, идентичности. Также он изобрел ряд персонажей, наиболее известный из которых — Патрик Айрленд. Этот псевдоним художник взял в знак протеста против Кровавого воскресения в Дерри в 1972. 20 мая 2008 в знак признания прогресса развития мира в Ирландии Брайан О’Догерти торжественно похоронил своё альтер эго — Патрика Айрленда — в Ирландском музее современного искусства в Дублине.
Понятие идентичности является неотъемлемой частью творчества Брайана О’Догерти. Известный не только как художник, но и как писатель и критик, телеведущий, режиссёр и педагог, он использует различные идентичности. В «Five Identities» художник изобразил все свои альтер эго на фотографии: кроме Патрика Айрленда на снимке присутствуют Уильям Магинн (William Maginn), Мэри Джозефсон (Mary Josephson), Зигмунд Боде (Sigmund Bode) и сам Брайан О’Догерти.
Начиная с его первого «рисунка в пространстве» в 1973, Брайан О’Догерти начал эксперименты с деконструкцией галерейного пространства. Эти упражнения послужили основой для теоретического трактата «Inside the White Cube» (1976). Для этих инсталляций художник закрашивал стены в разные цвета и натягивал шнуры в пространстве галереи.
Лабиринт был важной темой в работе Брайана О’Догерти с 1967, когда он впервые начал изучать его в рисунках, скульптурах, инсталляциях. Многие концептуалисты, включая Роберта Морриса, использовали тему лабиринта, привлеченные ассоциациями с древней мифологией и нефункциональными архитектурными формами. Для работы «In the Wake (of)…» (1963-64) Брайан О’Догерти черпал вдохновение из романа-лабиринта Джеймса Джойса «Поминки по Финнегану»
В период между 1967 и 1970 Брайан О’Догерти создавал «огамическую скульптуру». В древнем ирландском огамическом письме он нашёл идеальную серийную систему, которая позволяла ему объединять концепцию, язык и минимализм. На вертикальных скульптурах из полированного алюминия или оргстекла он вытравливал три слова «ONE, HERE, NOW» при помощи огамического письма. Древний язык также дал художнику визуальную систему, которую он впоследствии использовал в многочисленных абстрактных рисунках и живописи.
4 апреля 1966 Марсель Дюшан согласился позировать Брайану О’Догерти для довольно нетрадиционного портрета. Врач по образованию, О’Догерти сделал электрокардиограмму Дюшана, за которую тот поблагодарил его в типичной шутливой манере — «из глубины моего сердца». Художник трансформировал медицинскую информацию в несколько портретов, где сердцебиение присутствует как повторяющийся мотив.
На протяжении нескольких последних лет Брайан О’Догерти создал живописную серию из крупноформатных холстов, связанную с его старым увлечением древним огамическим письмом. Хотя эти работы выглядят геометрической абстракцией, они построены на последовательности штрихов слов ONE, HERE, и NOW.
Напишите отзыв о статье "О’Доэрти, Брайан"
Ссылки
- [www.nyu.edu/greyart/exhibits/whitecube/patrickhome.html Ретроспектива Брайана О’Догерти]
Отрывок, характеризующий О’Доэрти, Брайан
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
