О’Коннелл-стрит

О’Коннелл-стрит или Улица О’Коннелла (ирл. Sráid Uí Chonaill, англ. O'Connell Street) — важнейшая транспортная артерия Дублина. Её ширина в южной части — 49 метров, в северной — 46 метров; длина — около 500 метров. Первоначально она называлась Дроэда-стрит, затем — Сэквилл-стрит, а после 1924 года ей было дано имя Дэниэла О’Коннелла, национального лидера Ирландии первой половины XIX века. Памятник О’Коннеллу, установленный в 1882 году, находится в нижней части улицы, лицом к мосту О’Коннелла.

О’Коннелл-стрит, расположенный в самом центре Дублина, является частью гигантской транспортной артерии, созданной в XVIII веке.

Вдоль улицы располагается большое число торговых центров и красивых зданий. По внешнему виду напоминает Елисейские поля в Париже. Одной из важнейших достопримечательностей является так называемая Дублинская игла. В 1916 в ходе Пасхального восстания улице были причинены сильные разрушения, как и в 1922 во время захвата противниками Англо-ирландского договора Центрального почтамта.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Улица О'Коннелла
• [www.irish-architecture.com/buildings_ireland/dublin/northcity/oconnell_street/index.html Архитектура улицы]

Отрывок, характеризующий О’Коннелл-стрит

В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.