О’Коннор, Пэт

Пэт О’Коннор
ирл. Pat Ó Conchobhair англ. Pat O'Connor
Место рождения:	Ардмор, Уотерфорд, Манстер, Ирландия
Профессия:	кинорежиссёр
Карьера:	с 1970 года
Направление:	драма, биография
Награды:	British Academy Television Awards (1983)

Пэт О’Коннор (ирл. Pat Ó Conchobhair, англ. Pat O'Connor; род. в 1943, Ардмор, Уотерфорд, Манстер, Ирландия) — ирландский кинорежиссёр. О’Коннор снял такие фильмы, как «Танцы во время Луназы» и «Сладкий ноябрь».

Биография

Молодые годы и работа на телевидении

Пэт О’Коннор родился в 1943 году в городе Ардмор графства Уотерфорд в семье из шести детей мелкого предпринимателя. В 17 лет Пэт бросил школу, и уехал в Англию, где в течение 18 месяцев жил случайными заработками в Лондоне. Через год он поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, окончив который, получил степень бакалавра. После этого он уехал в канадский Торонто и в 1969 году закончил своё образование в Университете Райерсона на факультете исследования кино и телевидения. Возвратившись в Ирландию, в 1970 году О’Коннор начал работать стажёром, а затем продюсером и режиссёром в госкомпании «Raidió Teilifís Éireann» в Дублине. В течение следующих восьми лет он создал более 45 телевизионных и документальных фильмов. В 1976 году он начал снимать драматические художественные фильмы для ирландского телевидения.

Расцвет карьеры

В 1983 году за фильм «Роман в бальной комнате», экранизацию рассказа Уильяма Тревора, с Брендой Фрикер в главной роли, Пэт О’Коннор получил премию «British Academy Television Awards» в категории «лучший драматический телефильм», что выпустило его карьеру на международный уровень. В следующем году, за роль в его фильме «Дневник террориста», на этот раз по рассказу Бернарда Маклаверти, Хелен Миррен получила приз за лучшую женскую роль Каннского кинофестиваля.

Следующий фильм О’Коннора «Месяц в деревне» (1989) о травмах Первой мировой войны с Колином Фертом, Наташей Ричардсон и Кеннетом Брана получил приз за лучший фильм Брюссельского кинофестиваля. Предыдущие успехи дали О’Коннору возможность снимать в Голливуде, где он сделал фильмы «Звёзды и полосы» (1988) с Дэниелом Дэй-Льюис и Гарри Дином Стэнтоном, и «Январский человек» (1989) с Кевином Клайном, Харви Кейтелем и Сьюзан Сарандон, однако эти ленты не увенчались успехом. О’Коннор вернулся в Ирландию, где снял ещё одну экранизацию рассказа Тревора — «Превратности судьбы» (1990), ставший лучшим фильмом на Барселонском кинофестивале.

Следующая лента «Круг друзей» (1994), рассказывающая о любви в Ирландии 1950-х годов с Крисом О’Доннеллом и Минни Драйвер стал самым кассовым независимым фильмом в США в год своего выпуска, собрав почти 24 миллиона долларов. Кинокритик Роджер Эберт признался, что этот фильм является «настоящим сокровищем», дружеской и пронзительной историей любви, пылающей умом и чувствами. В 1997 году О’Коннор выпустил фильм «Выдуманная жизнь Эбботов», драму о подростковой романтике в американской провинции 1950-х годов с Хоакином Фениксом и Лив Тайлер в главных ролях. Эберт отметил, что этот фильм «кажется медленным и почти угрюмым, а режиссёр, Пэт О’Коннор, не показал ни одного момента веселой любви человеческой природы, ожививших его „Круг друзей“». Следующий фильм «Танцы во время Луназы» по пьесе Брайена Фрила с Мерил Стрип в главной роли был признан одним из лучших фильмов 1998 года по версии Национального совета кинокритиков.

Новое тысячелетие

В 2001 году О’Коннор сделал ремейк фильма 1968 года — «Сладкий ноябрь» с Киану Ривзом и Шарлиз Терон. В 2012 году, после десятилетнего перерыва, Пэт О’Коннор выпустил фильм «Рядовой Писфул» — о Первой мировой войне по одноимённому роману Майкла Морпурго.

Личная жизнь

В 1990 году Пэт О’Коннор женился на Мэри Элизабет Мастрантонио. У них двое детей: Джек (р. 1993) и Деклан (р. 1996).

Фильмография

Год	Фильм	Оригинальное название
1982	Роман в бальной комнате	The Ballroom of Romance
1984	Дневник террориста	Cal
1987	Месяц в деревне	A Month in the Country
1988	Звёзды и полосы	Stars and Bars
1989	Январский человек	The January Man
1990	Превратности судьбы	Fools of Fortune
1995	Круг друзей	Circle of Friends
1997	Выдуманная жизнь Эбботов	Inventing the Abbotts
1998	Танцы во время Луназы	Dancing at Lughnasa
2001	Сладкий ноябрь	Sweet November
2012	Рядовой Писфул	Private Peaceful

Ссылки

• О’Коннор, Пэт (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий О’Коннор, Пэт

– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…