О’Мёрфи, Луиза

Луиза О’Мёрфи (фр. Marie-Louise O'Murphy; 21 октября 1737, Руан — 11 декабря 1814, Париж) — фаворитка короля Людовика XV, модель художника Франсуа Буше.

Луиза О’Мерфи была пятой дочерью в семье Даниеля О’Мерфи, бывшего ирландского солдата, сапожника из Руана. После его смерти её мать переселилась вместе с детьми в Париж, где она занималась продажей подержанной одежды, а дочери работали натурщицами и актрисами.

В 1752, в пятнадцать лет она позирует Франсуа Буше для его знаменитой картины «Отдыхающая девушка». Красота Луизы не остаётся незамеченной и один из придворных представляет её Людовику XV. Она становится фавориткой короля и вскоре рожает ему незаконную дочь — Агату Луизу де Сен-Антуан (1754—1774). Генерал де Бофранше был также, по слухам, плодом этой связи.

Будучи два года фавориткой Людовика XV, она совершила общую для многих фавориток ошибку — пыталась сместить с роли официальной фаворитки могущественную Маркизу де Помпадур. Попытка окончилась неудачей, Луиза О’Мерфи была выдана замуж за дворянина и отдалена от двора. Она выходила замуж ещё дважды, последний муж был младше её на тридцать лет, но все браки закончились разводом.

Во время Французской революции была на непродолжительное время заключена в тюрьму за связи со двором, пережила Террор и последовавшие за ним годы революционных потрясений. Умерла в 1814 году в возрасте 77 лет.

Её упоминает в своих мемуарах Казанова:

Я дал шесть луидоров одному немецкому художнику, чтобы он написал её с натуры обнаженной, и она вышла как живая. Он изобразил её лежащей на животе, опираясь руками и грудью на подушку и держа голову так, словно лежала на спине. Искусный художник нарисовал ноги её и бедра так, что глаз не мог и желать большего. Внизу я велел написать: O-Morphi. Слово это не из Гомера, но вполне греческое; означает оно Красавица.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий О’Мёрфи, Луиза

Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…