О’Нил, Оуэн

Оуэн О’Нил (ирл. Eoghan Ruadh Ó Néill; 1590—1649) — ирландский военачальник, один из вождей Ирландской Конфедерации

Биография

Оуэн был сыном Арта О’Нила и племянником Хьюго О’Нила, графа Тирона, руководителя антианглийского восстания 1594—1603 гг. После разгрома восставших многие члены клана О’Нилов были вынуждены покинуть страну. Оуэн вырос в Испанских Нидерландах и, как и многие другие ирландские эмигранты, поступил на службу в армию испанского короля. Он принимал участие в войне против голландских протестантов и во франко-испанской войне, в ходе которой успешно командовал гарнизоном Арраса. В 1627 О’Нил подал королю проект вторжения испанских войск в Ирландию и основания там независимого государства под покровительством испанской короны. В 1641 году, на фоне разрастающейся революции в Англии, в Ирландии началось очередное восстание, позволившее О’Нилу и прочим эмигрантам вернутся на родину. 24 сентября 1642 собравшиеся в Килкенни представители подвластных восставшим графств провозгласили создание независимого государства — Ирландской конфедерации католиков. Оуэн О’Нил, ставший одним из командующих конфедератской армией, представлял наиболее радикальную партию, выступавшую за полную независимость страны. В 1646 году О’Нил выступил против мирного соглашения лидеров Конфедерации с графом Ормондом, королевским командующим в Ирландии. В сентябре того же года его войска захватили Килкенни и разогнали Верховный совет Конфедерации. Новый совет под председательством папского легата Джиованни Ринуччини разорвал мир с Ормондом, под предлогом отсутствия гарантий прав католиков.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий О’Нил, Оуэн

– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.