О, где же ты, брат?

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
О, где же ты, брат?
O Brother, Where Art Thou?
Жанр

комедийное роуд-муви

Режиссёр

Джоэл Коэн
Итан Коэн (не указан в титрах)

Продюсер

Итан Коэн
Джоэл Коэн (не указан в титрах)

Автор
сценария

Итан Коэн
Джоэл Коэн

В главных
ролях

Джордж Клуни
Джон Туртурро
Тим Блейк Нельсон

Оператор

Роджер Дикинс

Композитор

Ти Боун Бёрнэт

Кинокомпания

StudioCanal
Working Title Films

Длительность

106 мин

Бюджет

$ 26 млн.[1]

Сборы

$ 71 868 327[2]

Страна

США США
Великобритания Великобритания
Франция Франция

Язык

английский

Год

2000

IMDb

ID 0190590

К:Фильмы 2000 года

«О, где же ты, брат?» (англ. O Brother, Where Art Thou?) — восьмой фильм (и первый мюзикл) Джоэла и Итана Коэнов. Лента в общих чертах основана на «Одиссее», архаическом эпосе Гомера, а также, как и все фильмы братьев Коэн, содержит множество отсылок к культуре и истории США. Действие разворачивается в штате Миссисипи в 1937 году (времена Великой депрессии) и концентрируется вокруг трёх беглых каторжников. Их роли исполнили Джордж Клуни, Джон Туртурро и Тим Блейк Нельсон.

Премьера фильма состоялась на Каннском кинофестивале в мае 2000 года. «О, где же ты, брат?» заслужил в целом положительные отзывы у кинокритиков, а также получил две номинации на «Оскар».





Сюжет

Улисс Эверетт Макгилл, Пит Хогуоллоп и Делмар О’Доннелл, каторжники, отбывающие наказание на исправительных работах в штате Миссисипи и скованные между собой цепью, совершают побег из заключения. По словам Эверетта, он был заключён в тюрьму за ограбление, но до ареста успел спрятать добычу (более миллиона долларов), на поиски которой они и отправляются. Деньги находятся в хижине, принадлежащей Эверетту, в долине, которая через пять дней должна быть затоплена в рамках проекта строительства новой гидроэлектростанции.

Сначала беглецы пытаются запрыгнуть в товарный вагон проходящего мимо поезда, но из-за Пита им это не удаётся. Затем на железной дороге появляется слепец на дрезине. Он подвозит Эверетта, Пита и Делмара, и по пути рассказывает об их будущем. Троица прибывает в дом двоюродного брата Пита — Уоша. Тот разбивает их цепи и предоставляет ночлег в овине. Ночью, однако, появляется полиция, которую Уош вызвал ради назначенной за их поимку награды (ему требуются средства, чтобы прокормить семью). Беглецам удаётся сбежать из подожжённого овина при помощи автомобиля Уоша, и они продолжают своё путешествие.

По пути им встречается религиозная процессия. Вдохновлённые зрелищем и госпелом, который поют участники процессии, Пит и Делмар принимают в числе прочих обряд крещения. Все трое продолжают путь, и посреди пустынного перекрёстка встречают молодого чернокожего гитариста по имени Томми Джонсон. На вопрос, как он оказался в этом удалённом от людей месте один, Джонсон отвечает, что на этом перекрёстке он продал свою душу дьяволу в обмен на умение играть на гитаре. Его описание дьявола (белый мужчина с пустыми глазами и низким голосом, ходит со своей охотничьей собакой) подходит к облику шерифа, который преследует бывших каторжников.

Главные герои вместе с Томми набредают на маленькую радиостанцию. Ради небольшого заработка, который предлагает им её слепой владелец, они исполняют песню «Man of Constant Sorrow», назвав себя ансамблем «The Soggy Bottom Boys»[прим. 1]. Сразу после записи они покидают радиостанцию. Ночью они устраиваются на ночлег, и в это время полиция находит стоящий неподалёку автомобиль. Пока полицейские поджигают пустой овин, думая, что беглые каторжники там, те скрываются, вынужденные оставить машину. Томми, увидев шерифа с собакой, исчезает в неизвестном направлении.

На следующий день главных героев, бредущих пешком, подбирает полубезумный гангстер Малыш Нельсон, который едет в ближайший городок. Там Эверетт, Пит и Делмар становятся невольными участниками ограбления банка. Ночью Нельсон впадает в депрессию, оставляет все награбленные деньги своим соучастникам и уходит. Беглецы продолжают путь в долину (который проходит на попутном грузовике, а потом на украденной машине), но по дороге встречают женщин, стирающих бельё в реке и поющих. Пение усыпляет всех троих; очнувшись, Эверетт и Делмар обнаруживают, что Пит исчез, на берегу осталась только одежда, в которой сидит лягушка. В ресторане в очередном городке они двое знакомятся с «Большим Дэном» Тигом, который представляется торговцем Библиями, но, войдя в доверие, избивает и грабит Эверетта и Делмара. В это время полиция допрашивает Пита о том, куда направляются его товарищи, а запись ансамбля «The Soggy Bottom Boys» приобретает широчайшую известность в Миссисипи.

Эверетт и Делмар приезжают в родной город Эверетта и обнаруживают, что его жена Пенни собирается выходить замуж за Вернона Т. Уолдрипа, который работает в избирательном штабе кандидата в губернаторы Гомера Стоукса. Своим дочерям она сказала, что Эверетта сбил поезд. Расстроенный Эверетт вместе с Делмаром идёт в кино как раз тогда, когда туда приводят группу каторжников, среди которых оказывается повторно заключённый в тюрьму Пит. Эверетт и Делмар той же ночью помогают Питу сбежать из тюрьмы, и тот открывает им, что под угрозой повешения рассказал полиции, где находится клад. В ответ на это Эверетт признаётся, что никакого клада не существует, а побег он организовал только для того, чтобы вернуться к своей жене, которая собралась повторно выходить замуж. Разъярённый Пит набрасывается на Эверетта; в борьбе они не замечают, как скатываются к подножью холма и оказываются рядом с площадкой, где Ку-клукс-клановцы собираются линчевать Томми Джонсона. Решив спасти старого знакомого, все трое замаскировываются и проникают на площадку. Их узнаёт Большой Дэн, который присутствует на собрании. В создавшейся неразберихе обнаруживается, что предводитель Клана — кандидат Стоукс. Томми удаётся подрубить опору большого горящего креста, который падает прямо в толпу ку-клукс-клановцев.

Эверетт, Питт, Делмар и Томми, сбежав от Ку-клукс-клана, возвращаются в городок и через служебный вход попадают в ресторан, где на транслирующемся по радио концерте присутствуют Пенни с женихом, а также действующий губернатор Менелаус О’Дэниел, баллотирующийся на очередной срок. Эверетт всё ещё надеется вернуть себе жену и убеждает остальных притвориться музыкантами и выступить на сцене ресторана. Во время того, как Делмар и Пит под аккомпанемент Томми и небольшого ансамбля исполняют песню «In the Jailhouse Now», Эверетт сбоку сцены пытается убедить Пенни вернуться к нему, но та неприступна. Затем Пит с Делмаром и присоединившийся к ним Эверетт запевают «Man Of Constant Sorrow»; слушатели, узнавшие в них «The Soggy Bottom Boys», приходят в восторг. Появившийся во время выступления кандидат Стоукс узнаёт в поющих людей, сорвавших линчевание, о чём во всеуслышание объявляет, а также (по совету Вернона Уолдрипа) говорит, что трио певцов — беглые каторжники. Недовольная его заявлениями публика закидывает кандидата фруктами, а затем его выгоняют из зала. Губернатор О’Доннелл использует сложившуюся ситуацию и со сцены объявляет о помиловании всех троих, чем вызывает аплодисменты в зале.

Восхищённая Пенни соглашается вернуться к Эверетту, но ставит условие — найти её обручальное кольцо. Оно находится в доме в той долине, где якобы был спрятан клад. Эверетт, Пит, Делмар и Томми прибывают в долину, где их неожиданно задерживают полицейские. Видя приготовленные виселицы и могилы, Эверетт протестует, а Делмар в возмущении говорит, что об их помиловании было объявлено по радио. Зловещий шериф отвечает, что человеческие законы его не интересуют, и у них, к тому же, нет радио. Стоя возле петли, Эверетт, раньше заявлявший о своём скепсисе к Богу, произносит молитву. В этот момент в долину внезапно врываются потоки воды и быстро затапливают всю окружающую местность, спасая всех четверых от повешения (то самое запланированное затопление, которое Эверетт использовал как предлог для скорейшего совершения побега). Томми обнаруживает кольцо в комоде, за который он зацепился, плавая в воде, и все они возвращаются в город. Пенни заявляет, что Эверетт принёс ей не то кольцо, и требует вернуть нужное. Эверетт же говорит, что найти что-либо на дне водохранилища, в которое превратилась долина, невозможно. Пока они спорят, по железной дороге мимо проезжает на дрезине слепой старик, предсказавший в начале фильма события, произошедшие с героями.

Персонажи и исполнители

  • Улисс Эверетт Макгилл (Джордж Клуни) — организатор побега с каторги, ставшего завязкой сценария. Эверетт был осуждён за то, что занимался адвокатской деятельностью без лицензии, но уверяет скованных с ним сокаторжан Пита и Делмара в том, что был грабителем и до ареста успел спрятать награбленные деньги. Макгилл говорлив и тщательно следит за своей внешностью.
  • Пит (Джон Туртурро) — один из участников побега. Пит, угрюмый «реднек»[3], не слишком много рассказывает о своём прошлом; известно, что он был осуждён на тринадцать лет и в момент побега ему оставалось провести на каторге две недели. На свою долю от клада он планирует открыть ресторан на Западе.
  • Делмар О’Доннелл (Тим Блейк Нельсон) — третий участник побега, простодушный парень родом, по-видимому, из глубинки[3]. На свою долю из клада он хочет выкупить семейную ферму.
  • Томми Джонсон (Крис Томас Кинг) — талантливый блюзовый музыкант, который утверждает, что продал душу дьяволу за умение играть на гитаре. Он является аккомпаниатором в «The Soggy Bottom Boys».
  • Дэниел «Большой Дэн» Тиг (Джон Гудмен) — один из антагонистов фильма. Большой Дэн — член Ку-клукс-клана, он занимается грабежами, изображая торговца текстами Священного писания для того, чтоб усыпить бдительность жертв. Он грабит Эверетта, а затем на собрании Ку-клукс-клана разоблачает проникших туда главных героев.
  • Пенни Макгилл (Уорви) (Холли Хантер) — жена Улисса Эверетта Макгилла. После того, как тот попадает в тюрьму, Пенни разводится с ним, сказав их общим дочерям, что его сбил поезд. Когда Эверетт возвращается, она помолвлена с Верноном Т. Уолдрипом.
  • Менелаус «Папа» О’Дэниел (Чарльз Дёрнинг) — действующий губернатор Миссисипи, баллотирующийся на очередной срок. Повсюду ходит со своим сыном и членами предвыборного штаба. В рамках предвыборной кампании он выступает по радио с собственной передачей, но тем не менее, рейтинг губернатора падает благодаря агитационной деятельности его соперника на выборах — Гомера Стоукса.
  • Джордж Нельсон (Майкл Бадалукко) — гангстер, грабитель банков. Из-за своего маленького роста и детских черт лица получил прозвище «Малыш Нельсон», но терпеть не может, когда его так называют. Нельсон обладает взрывным характером, склонен к резким перепадам настроения, причём переходит из одного состояния в другое без видимых причин. В одной из последних сцен фильма Нельсона ведут по улице на казнь, но при этом он явно находится в состоянии эйфории.
  • Гомер Стоукс (Уэйн Дювалл) — кандидат в губернаторы. Ездит по штату с музыкантами и карликом и проводит агитационные концерты. Стоукс обещает произвести в Миссисипи перемены и очистить штат от коррупции. Стоукс — расист, он тайно занимает должность «Великого Мудреца» Ку-клукс-клана.
  • Вернон Т. Уолдрип (Рэй Маккиннон) — жених Пенни. Он работает в предвыборном штабе Гомера Стоукса и отказывается перейти в штаб О’Дэниела, когда ему делают предложение. Во время спонтанной речи Стоукса на выступлении «The Soggy Bottom Boys» Уолдрип не упускает случая подсказать ему, что Эверетт Макгилл — беглый каторжник. После этого (а также после эффектного выступления трио) Пенни решает вернуться к Эверетту.
  • Шериф Кули[прим. 2] (Даниэль фон Барген) — шериф, преследующий троицу главных героев на всём протяжении фильма. Его внешность подходит под описание дьявола, данное Томми Джонсоном, кроме того, в конце фильма он намеревается повесить главных героев несмотря на распоряжение губернатора, говоря, что «законы придумали люди». Шериф носит чёрные очки и повсюду ходит со своей охотничьей собакой.

Съёмочная группа

История создания

Работа над сценарием

По словам Джоэла Коэна, идея «О, где же ты, брат?» возникла спонтанно.[6] Работа над сценарием началась задолго до запуска ленты в производство: к декабрю 1997 года он был написан наполовину.[7] Фильм позиционируется как базирующийся на «Одиссее», о чём оповещает титр в начале, и Американская киноакадемия даже сочла возможным отнести сценарий к адаптированным.[прим. 5] Однако, как говорит Итан Коэн, на самом деле сценарий черпает из гомеровского эпоса «очень избирательно», а Джоэл отмечает, что отсылки к Гомеру появляются тогда, когда им это «удобно»[8]:

Итан: Но не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из этих фанатов «Одиссеи» пришёл на фильм, ожидая, ну, знаете…
Джоэл: «Где Лаэрт(Смеются.)
Итан: «Где его собака?» (Опять смеются.)

— Из интервью братьев Коэн Джиму Ридли («Nashville Scene»)[8]

Несмотря на то, что Итан назвал «Одиссею» «одной из любимых сюжетных схем» братьев[7], оба они не читали эпос[6], а с содержанием знакомы благодаря экранизациям и многочисленным упоминаниям «Одиссеи» в культуре.[9]

Другой (и, вероятно, более значительный, нежели «Одиссея»[10]) источник влияния — фильм «Странствия Салливана» режиссёра Престона Стёрджеса. «О, где же ты, брат?» содержит несколько цитат из этой классической голливудской ленты, оммажем является и название фильма Коэнов (см. раздел «Цитаты и аллюзии»). По мнению британского критика Питера Брэдшоу («The Guardian»), Коэнам удалось передать дух комедий Стёрджеса в забавных диалогах и стремительной скорости развития событий.[10] Джоэл Коэн в интервью признавал, что в «О, где же ты…» есть моменты, которые напоминают Стёрджеса.[8]

Высказывалось также предположение, что источником влияния мог стать американский писатель Говард Уолдроп[9][11], в новелле которого A Dozen Tough Jobs в хронотоп американского юга времён Великой депрессии перенесено действие мифа о двенадцати подвигах Геракла.

Кастинг

«О, где же ты, брат?» стал первым фильмом Коэнов, где сыграл Джордж Клуни. В дальнейшем этот актёр сыграл ещё в двух лентах братьев — «Невыносимой жестокости» (2003) и «После прочтения сжечь» (2008). Оба этих фильма — тоже комедии, где Клуни играет одну из главных ролей. Таким образом, «О, где же ты, брат?», «Невыносимая жестокость» и «После прочтения сжечь» представляют собой своеобразную «трилогию об идиотах» с Клуни в главной роли.[12][13] Коэны лично приехали в Финикс, где в это время снимался фильм «Три короля», чтобы предложить роль Клуни; тот согласился на роль сразу же, не читая сценарий. По его собственным словам, причиной такому безоговорочному доверию были прежние фильмы братьев Коэн, даже наименее удачныеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3705 дней] из которых («Подручный Хадсакера» и «Большой Лебовски») нравились актёру.[14]

Джон Туртурро, исполнивший роль Пита, уже был постоянным актёром Коэнов. «О, где же ты, брат?» стал четвёртым фильмом братьев, где он снялся, причём в «Бартоне Финке» Туртурро сыграл главную роль. Другие актёры в «О, где же ты, брат?», уже работавшие с Коэнами до этой ленты, — Джон Гудмен (три фильма), Холли Хантер (два), Майкл Бадалукко и Чарльз Дёрнинг (в одном фильме режиссёров каждый). Таким образом, из главных исполнителей только Клуни и Тим Блейк Нельсон, сыгравший простака Делмара, были новыми лицами для фильмографии режиссёров. По словам братьев, Нельсон был единственным человеком на съёмочной площадке, прочитавшим «Одиссею».[6]

Некоторые роли в фильме исполнили музыканты, участвовавшие в записи саундтрека. Самая большая из них досталась Крису Томасу Кингу, блюзовому гитаристу из Нью-Орлеана. Он сыграл продавшего душу дьяволу музыканта Томми Джонсона, который аккомпанирует в ансамбле «The Soggy Bottom Boys». Эпизодическая роль покупательницы, пытающейся приобрести запись «Man Of Constant Sorrow», исполнена Гиллиан Уэлч; трое участников группы «The Fairfield Four» сыграли могильщиков. Некоторые артисты («Cox Family», «The Whites», Рон Блок, Джерри Дуглас) появляются на экране в ролях собственно музыкантов.[8]

Создание саундтрека

Музыка в фильме изначально задумывалась как полноценный элемент действия, а не как фоновое его сопровождение. Именно поэтому было принято необычное решение записать саундтрек до начала съёмок фильма[8], а музыкант Ти-Боун Бёрнэт был приглашён в проект для подборки музыки ещё даже до того, как был закончен сценарий.[15]

«О, где же ты, брат» — первый и пока единственный фильм братьев Коэн, саундтрек к которому создал не Картер Бёруэлл. В титрах он указан лишь как автор «дополнительной музыки». Музыкальное сопровождение фильма представляет собой американские фолк-песни соответствующего периода. В основном используются сделанные специально для фильма новые записи старых песен, аранжированных Ти-Боуном Бёрнэтом. Использовано было также и несколько аутентичных записей.

Подобранные песни позволили отразить в фильме спектр музыкальных стилей, характерных для культуры старого американского Юга — госпел, дельта-блюз, кантри-свинг, блюграсс.[6][8] Среди исполнителей, чьи песни вошли в фильм, — Гарри Макклинток, Джимми Дэвис, «The Stanley Brothers» и другие.

Один из членов «The Stanley Brothers», легендарный[16][17][18] блюграсс-музыкант Ральф Стэнли, лично принял участие в записи музыки к «О, где же ты…», исполнив а-капелла народную песню «O Death». Другие именитые музыканты, поучаствовавшие в создании саундтрека, — Норман Блейк, Элисон Краусс, Эммилу Харрис, Гиллиан Уэлч, «The Whites», «The Cox Family». Всех их пригласил Бёрнет (хотя братья уже до начала работы знали многих исполнителей и были поклонниками Краусс, Харрис и Уэлч), отталкиваясь от представлений Коэнов о музыкальной составляющей будущего фильма.[8]

Джоэл: …В какой-то момент у Ти-Боуна была пара дней, когда он приводил кучу разных людей, которые все типа вместе играли и пели. И мы смогли как-то почувствовать, кто подходит.

— Из интервью братьев Коэн Джиму Ридли («Nashville Scene»)[8]

Три музыкальных номера в «О, где же ты…» связаны с вымышленной группой «The Soggy Bottom Boys», в которую входят три главных персонажа — Эверетт, Пит и Делмар, а также гитарист Томми Джонсон. Из этих трёх номеров два представляют собой вариации народной песни «Man of Constant Sorrow», исполнявшейся, помимо прочих, и «The Stanley Brothers». Эта композиция стала главным хитом саундтрека, попав в чарт «Billboard» для песен кантри[19], а также завоевав премию Ассоциации музыки кантри[20] и «Грэмми» в категории «Лучшее совместное вокальное исполнение в кантри»[21]. На записи эту песню вместо актёров исполняют певцы Дэн Тимински из «Union Station» (ведущая партия), Харви Эллен, а также Пэт Инрайт из «Nashville Bluegrass Band».[15] В ещё одной песне, которую исполняют «The Soggy Bottom Boys», — «In the Jailhouse Now» — поёт сам актёр Тим Блейк Нельсон.[8]

Производство

«О, где же ты, брат?» был снят за три летних месяца 1999 года7 июня по 23 августа[22]), так как Коэнам и оператору Роджеру Дикинсу требовался определённый цвет травы и листвы.[23] Натурные сцены были сняты в Миссисипи, там же, где происходит действие фильма. Съёмки проходили в таких местах, как Кантон, Джексон, Вэлли-Парк, Виксберг и Язу-сити.[24]

Так как герои фильма — южане, нужно было передать специфический акцент, характерный для жителей южных штатов. Джордж Клуни, сам родом из Лексингтона, штат Кентукки, послал сценарий своему дяде Джеку, фермеру из того же штата, для того, чтоб тот начитал реплики Эверетта на магнитофон. Получившуюся запись актёр использовал в работе над фильмом.[25]

Саундтрек

Саундтрек фильма был выпущен на CD 5 декабря 2000 года и пользовался большим успехом. К ноябрю 2008 года в США было продано около 7 421 000 экземпляров, что позволило альбому стать самым продаваемым саундтреком в стиле кантри.[26]

Этот саундтрек был удостоен двух премий Ассоциации музыки кантри (за лучший альбом и лучший сингл)[20], а также пяти «Грэмми», в том числе в категории «Лучший альбом года»[21]. Были также даны концерты в зале «Райман-аудиториум» в Нэшвилле, штат Теннесси, записи которых составили документальный фильм Down from the Mountain.

Реакция критики

Критика в целом скорее благожелательно приняла «О, где же ты, брат?». Рейтинг фильма на сайте «Rotten Tomatoes» составляет 77 %[27], а среди наиболее авторитетных критиков — 70 %[28]. Это означает, что примерно три четверти критиков из числа тех, чьи отзывы приведены на сайте, дали картине положительную оценку. Тем не менее, эта относительная удача не выглядит таковой на фоне успехов предыдущих работ братьев Коэн. Рейтинг «Rotten Tomatoes» у «О, где же ты, брат» ниже, чем у всех предшествующих их фильмов, за исключением «Подручного Хадсакера».[прим. 6][29]

Влиятельный американский критик Роджер ЭбертChicago Sun-Times»), к примеру, считает, что некоторые эпизоды фильма хороши, но не складываются в целое произведение, и что создаётся не всегда приятное впечатление, будто сюжет развивается случайным образом.[30] Схожей точки зрения придерживаются Пол Тэтара (cnn.com)[31] и Дессон Хоу («Washington Post»)[32], которые писали о том, что фильм представляет собой серию эпизодов или скетчей, плохо связанных между собой. Первому также показался неудачным выбор на главную роль Джорджа Клуни.[31]

В качестве серьёзного недостатка сценария Джонатан Розенбаум из газеты «Chicago Reader» называет неубедительных персонажей.[33] По мнению Джеймса БерардинеллиReelViews»), фирменная «причудливость» Коэнов в «О, где же ты…» есть, но зачастую кажется вымученной. В целом же фильм, как пишет критик, затянут, и не может, в отличие от лучших работ братьев, заставить зрителей ёрзать в креслах или вызвать неконтролируемые взрывы хохота.[34]

«О, где же ты, брат?» не останется в памяти как один из великих фильмов Коэнов: он на уровень ниже в чём-то похожих друг на друга фильмов «Просто кровь» и «Фарго», и даже по сравнению с менее удачными работами вроде «Большого Лебовски» это шаг назад.

— Джеймс Берардинелли[34]

В то же время многие обозреватели удостоили фильм высоких оценок. Питер ТрэверсRolling Stone») назвал его «чудесным»[35], Тодд МаккартиVariety») — «очаровательным»[36], Джон Андерсон («Newsday») наградил ленту целым рядом хвалебных эпитетов[28]. Критик Чарльз Тейлор написал апологетическую рецензию на фильм, признавшись в начале статьи, что делает это несмотря на то, что из всех предыдущих режиссёрских работ Коэнов ему понравился только «Воспитывая Аризону», остальные же вызвали либо скуку, либо отвращение.[37] Кеннет Таран из популярной газеты «Los Angeles Times» назвал «О, где же ты…» эксцентрической комедией в духе «Монти Пайтон», изобилующей примерами «гениального безумия», которое может проявиться только у братьев Коэн.[38]

Исполнение главной роли Джорджем Клуни заслужило высокие оценки у нескольких критиков[35][37][39], как и сильный состав актёров второго плана[40]. Отдельного упоминания во многих (в том числе и в целом отрицательных) рецензиях заслужила режиссура братьев Коэн[3][31], а также визуальная сторона фильма и конкретно работа оператора Роджера Дикинса[31][39][40], художника-постановщика Денниса Гасснера[31][36] и художника по костюмам Мэри Зофрс[36]. Во многих обзорах большой удачей «О, где же ты…» назывался саундтрек.[32][35][37] Согласно Роджеру Эберту, музыка блюграсс — сердце фильма, что сближает его с ревизионистским вестерном «Бонни и Клайд».[30]

Прокатная судьба

Мировой премьерный показ «О, где же ты, брат?» состоялся на 53-м международном Каннском кинофестивале 13 мая 2000 года. Франция стала первой страной, где фильм вышел в прокат (30 августа того же года), осенью премьеры прошли в нескольких странах Европы и мира. Только 22 декабря 2000 «О, где же ты…» вышел в США в ограниченном прокате, а широкий прокат начался лишь 2 февраля 2001. В 2001 году фильм прошёл также ещё в нескольких странах.[41]

Дистрибьютором ленты на территории США была компания «Buena Vista». С производственным бюджетом примерно в 26 000 000 долларов[22] «О, где же ты…» собрал в Соединённых штатах $ 45 512 588, а в других странах — $ 26 355 739. Таким образом, общие мировые сборы картины составили $ 71 868 327.[42] В США только в один уикэнд из 29, в течение которых «О, где же ты…» находился в прокате, фильму удалось подняться в первую десятку по кассовым сборам.[43]

Художественная ценность

Одна из заметных особенностей фильма — использование цифровой коррекции цвета для придания плёнке оттенка сепии.[44] «О, где же ты, брат?» был снят летом, и в результате режиссёров не устроил полученный слишком насыщенный цвет.

Итану и Джоэлу нужна была сухая, пыльная картинка Дельты [Миссисипи] с золотыми закатами. Они хотели, чтобы фильм выглядел, как старая, вручную подкрашенная фотография.

— Роджер Дикинс, оператор[23]

Сначала Коэны обратились в лабораторию, но традиционный способ цветокоррекции не дал нужных им результатов. Тогда по предложению оператора Роджера Дикинса было решено прибегнуть к цифровой обработке фильма.[23] Работа заняла около восьми недель.[44] Немного опередив мультфильм «Побег из курятника», «О, где же ты, брат?» стал первым в истории Голливуда фильмом, который был полностью подвергнут цветокоррекции на компьютере.[44] Оператор Роджер Дикинс, отвечавший за видеоряд картины (как и четырёх предыдущих фильмов братьев), за «О, где же ты, брат?» был номинирован на «Оскар» и премию Американского общества кинооператоров.

«О, где же ты, брат?» не обошёлся и без компьютерных спецэффектов. American Humane Association, организация, занимающаяся правами животных, приняла реалистично изображённую корову, убитую в фильме, за настоящую и потребовала доказательств того, что она была нарисована, прежде чем позволить использовать в титрах оговорку о том, что ни одно животное при съёмках не пострадало. После того, как представителям Ассоциации продемонстрировали, как была создана корова, в титры вместо традиционной фразы «При съёмках этого фильма ни одно животное не пострадало» была добавлена следующая: «Сцены, в которых показано насилие над животными, являются сымитированными.»[прим. 7][9]

Отмечалась и работа художника-постановщика Денниса Гасснера, созданные которым достоверные декорации — фермы, магазины, хижины — навевают «сладкую меланхолию».[39]

Клуни, Туртурро и Нельсон были названы «прекрасным комическим трио».[3] Игра Клуни отдельным наблюдателям напомнила манеру Кэри Гранта[10] и Кларка Гейбла[32][45] (это подчёркивается тем, что персонаж Клуни носит усы в стиле Гейбла[6]). «Излучающий харизму»[34] Клуни создаёт на экране образ «самого симпатичного в истории кино деревенского увальня».[37] Джон Туртурро, по мнению Чарльза Тэйлора, не вполне научился применять своё актёрское умение к комедийным ролям, но в некоторых сценах всё же показывает талант комика, а Тим Блейк Нельсон демонстрирует «невинность щенка таксы».[37] Состав исполнителей второго плана предлагает обычное для фильмов Коэнов изобилие.[36]

Музыкальный ряд помогает воссоздать атмосферу старого американского юга. Были использованы некоторые аутентичные записи — песня «Big Rock Candy Mountain», исполненная в 1928 году Гарри Макклинтоком и госпел «Po' Lazarus», исполненный заключёнными Каторжной тюрьмы штата Миссисипи в 1959 году (запись была сделана фольклористом Аланом Ломаксом).

Коэнам удалось создать на экране сбалансированный мир, наполненный вымышленными и реальными персонажами[6][10], превратив американский юг в некую страну мечты.[45]

У Борхеса есть рассказ о писателе, чей шедевр — многотомная энциклопедия о вымышленной вселенной; Коэны пишут такую каждый раз, когда создают фильм.

Питер Брэдшоу[10]

Отсылки к истории и культуре США

«О, где же ты, брат?» стал первой в фильмографии аполитичных режиссёров картиной, затрагивающей политические темы. Впрочем, как говорит Джоэл Коэн, политика в фильме присутствует только ради драматургии, причём в довольно примитивном виде.[6] Джонатан Ромни, тем не менее, считает согласованность американской довоенной музыки и политики одной из полноценных тем фильма.[6]

В качестве отрицательной силы выставлен Ку-клукс-клан. В фильме в театрализованной форме показана церемония Клана и атрибутика этой организации — колпаки с прорезями для глаз и горящие кресты.

Действие картины происходит во время подготовки к выборам губернатора штата Миссисипи, которая сопровождается агитацией со стороны двух главных кандидатов. Менелаус «Папа» О’Дэниел, действующий губернатор, который баллотируется на второй срок, имеет вполне реальный прототип в истории американского юга. Это Уилберт Ли «Папа» О’Дэниел, губернатор Техаса в 19391941 и впоследствии сенатор от этого же штата.[46] Этот политик был известен тем, что вёл передачу на радио и нанял музыкальную группу, которая выступала в его поддержку (как и Менелаус О’Дэниел в фильме).[47] Однако реальный О’Дэниел, в отличие от вымышленного О’Дэниела из фильма, в своей предвыборной агитации обещал проведение реформ (в фильме такие обещания даёт его оппонент Гомер Стоукс).[47] Главной песней избирательной кампании Уилберта Ли О’Дэниела была «Please pass the biscuits, Pappy»[48], Менелаус О’Дэниел в «О, где же ты, брат?» использует в качестве таковой «You Are My Sunshine», которая в действительности ассоциируется с написавшим её губернатором Луизианы и музыкантом Джимми Дэвисом.[49]

У Томми Джонсона, персонажа Криса Томаса Кинга, также был прототип. История о том, как Томми продал душу дьяволу в обмен на умение играть на гитаре, в действительности связана с именами двух блюзовых музыкантов 1920-х1930-х. В конце двадцатых в Миссисипи был широко известен музыкант по имени Томми Джонсон (то есть полный тёзка персонажа фильма), о котором ходили подобные слухи[50], и такая же легенда связана с именем более известного Роберта Джонсона[51][52]. Разные источники в качестве предполагаемого прототипа называют как первого[6], так и второго[3][30][38].

Кроме того, в действительности существовал гангстер по имени Джордж Нельсон. В «О, где же ты…» троице главных героев встречается полубезумный грабитель банков, известный под таким именем. Реальный Нельсон (его настоящее имя — Лестер Джозеф Джиллис) действительно был прозван «Малышом» за небольшой рост и детские черты лица и отличался буйным темпераментом. К 1937 году, когда происходит действие фильма, он был уже три года как мёртв.

Говоря о решении включить в сюжет исторических персонажей, Джоэл Коэн утверждает, что реалистичность не была целью авторов; они с братом пытались «создать не столько правдоподобную картину того времени и места, сколько воображаемый мир, где всё это пересекается — реальные люди и выдуманные».[6]

Цитаты и аллюзии

«Одиссея»

В открывающих титрах прямо сказано, что «О, где же ты, брат?» основан на «Одиссее». Влиятельный кинокритик Андрей Плахов отмечает, что смешение в фильме американской культуры и истории с Гомером «вставляет американскую мифологию в самый серьёзный культурологический ряд».[53] Цитаты и аллюзии на эпос Гомера в фильме многочисленны, от очевидных до неясных. Большинство из них комичны: как и «Улисс» Джеймса Джойса, «О, где же ты, брат?» — пародийный эпос.[3]

Единственная прямая отсылка — эпиграф к фильму, который представляет собой первую строку «Одиссеи» в переводе Роберта Фицджеральда. К числу очевидных аллюзий на эпос относятся имена некоторых героев: оппозиционный кандидат в губернаторы Миссисипи носит имя Гомер; первое личное имя главного героя — Улисс (латинский аналог имени Одиссей); его жену зовут Пенни (сокращённое от «Пенелопа», так звали супругу Одиссея); действующий губернатор Менелаус О’Дэниел, помиловавший трёх главных героев, носит имя спартанского царя Менелая, сражавшегося вместе с Одиссеем в Троянской войне. Бюст Гомера можно заметить стоящим за спиной Менелауса О’Дэниела в сцене в ресторане.[9]

Некоторые эпизоды фильма перекликаются с приключениями Одиссея. В самом начале троице главных героев встречается слепой предсказатель, аналогичный Тиресию из «Одиссеи».[54] Баптисты, погружающиеся в воду, чтобы избавиться от своего прошлого, напоминают лотофагов, которым поедание лотоса давало забвение.[45][55] Встреча с поющими женщинами, околдовывающими путников, отсылает к сиренам, привлекавшим путешественников для того, чтобы убить их.[30][31] Кроме того, этот эпизод можно рассматривать как отсылку к Цирцее, превратившей спутников Одиссея в животных (в фильме Делмар думает, что после встречи с женщинами Пит превратился в лягушку).[9] Встреча с одноглазым «Большим Дэном» Тигом, ограбившим Эверетта и Делмара, — аллюзия на эпизод «Одиссеи» с циклопом Полифемом, съевшим часть корабельной команды главного героя.[30][56] На бывшей жене Эверетта Пенни собирается жениться её новый ухажёр — в «Одиссее» многочисленные женихи пытаются добиться жены главного героя Пенелопы.[38] Наводнение в конце фильма напоминает о водовороте Харибда[6] (помимо этого, в том же эпизоде Эверетт близок к тому, чтоб утонуть, но спасается, схватившись за деревянный обломок; то же происходит с Одиссеем[9]). Другие возможные аллюзии на «Одиссею»: переодевание Эверетта стариком (так же сделал Одиссей по возвращении на Итаку); Малыш Нельсон, убивающий коров (спутники Одиссея навлекли на себя гнев Гелиоса, убив священных коров из его стада).[9]

Другие литературные произведения

Рассказ писателя Говарда Уолдропа назывался в числе возможных источников сценария (см. раздел «Работа над сценарием»). Возможно, именно в честь него один из персонажей фильма носит фамилию Уолдрип.[11] Кроме того, персонаж по имени Вернон Уолдрип появляется в романе «Дикие пальмы» Уильяма Фолкнера (образ которого был спародирован в «Бартоне Финке», более раннем фильме Коэнов[57]). Сюжетная схема «Диких пальм» напоминает задействованную в «О, где же ты…»; к тому же, действие там происходит тоже в Миссисипи во второй четверти XX века. Параллели можно также провести с романом «Деревушка» того же Фолкнера.[58]

Возможно, в фильме содержится отсылка к рассказу Фланнери О’Коннор Good Country People, где действует продающий Библии вор.[59] Эпизод в конце фильма, в котором герои плывут, держась за деревянный гроб, цитирует эпилог романа Германа Мелвилла «Моби Дик».[60]

Другие фильмы

В числе главных источников вдохновения Коэнов при работе над «О, где же ты…» были фильмы Престона Стёрджеса, голливудского довоенного режиссёра, известного своими работами в жанре эксцентрической комедии (см. раздел «Работа над сценарием»). Прямым оммажем Стёрджесу является название фильма. В ленте «Странствия Салливана» (1941) главный герой, режиссёр-комедиограф Джон Салливан, собирается снять серьёзный фильм о Великой депрессии под названием «О, где же ты, брат?», но после путешествия по США приходит к решению снимать комедии, так как в тяжёлые времена людям хочется смеяться. Таким образом, взяв название «О, где же ты, брат?», братья Коэн как будто создали римейк фильма, который никогда не существовал.[3]

В «О, где же ты…», как и в «Странствиях Салливана», показана каторжная тюрьма на американском юге; сцена посещения каторжниками кинотеатра цитируется у Коэнов.[10] Возможно, фамилия главного героя фильма Коэнов — Макгилл — отсылает к заглавному персонажу фильма «Великий Макгинти» того же Стёрджеса.[3]

Сцена, в которой Эверетт, Пит и Делмар оказываются на сборище куклусклановцев, имитирует похожий эпизод из ещё одного знаменитого голливудского фильма 1930-х годов — «Волшебник страны Оз» (1939). Объектом цитирования стала сцена, в которой Страшила, Дровосек и Лев проникают в замок злой колдуньи. Члены Клана маршируют схожим образом с тем, что было в «Волшебнике страны Оз», а троица главных героев так же проникает в число марширующих.[55] Лента «Случай в Окс-Боу» (1943) цитируется в одной из последних сцен, когда перед повешением исполняется песня «Lonesome Valley».[61]

Награды

«О, где же ты, брат?» попал в основной конкурс Каннского кинофестиваля, где и состоялась премьера фильма, однако не снискал там наград. «Золотую пальмовую ветвь» в тот год получил с фильмом «Танцующая в темноте» Ларс Фон Триер, которого Коэны достаточно неожиданно обошли девятью годами ранее с «Бартоном Финком»[53]. Всего фильм получил только шесть наград (если считать музыкальную премию «Грэмми» за лучший саундтрек), причём главные кинопремии практически обошли его стороной.

Список приведён в соответствии с данными IMDb.[62]

Год Награда Номинация Награждённый
2000 Премия Общества кинокритиков Лас-Вегаса Лучшая операторская работа Роджер Дикинс
2001 «Золотой глобус» Лучшая мужская роль (комедия или мюзикл) Джордж Клуни
Премия Британского общества кинооператоров Лучшая операторская работа Роджер Дикинс
Премия Общества кинокритиков Флориды Лучший саундтрек Ти-Боун Бёрнэт
Картер Бёруэлл
2002 Премия BMI Специальное упоминание Ти-Боун Бёрнэт

Номинации

Список приведён в соответствии с данными IMDb.[62]

Напишите отзыв о статье "О, где же ты, брат?"

Примечания

  1. В дубляже киноконцерна «Мосфильм» название переведено как «Мокрый зад».
  2. Имя шерифа не называется в фильме, но указано в финальных титрах.
  3. 1 2 Несмотря на то, что указано в титрах большинства фильмов братьев Коэн, они оба являются режиссёрами, сценаристами и продюсерами всех своих фильмов; см. интервью с Коэнами Андрея Плахова.
  4. Родерик Джейнс — вымышленный монтажёр из Великобритании, общий псевдоним братьев Коэн; см. интервью с Коэнами Питера Бискинда.
  5. Братья Коэн за «О, где же ты, брат?» были номинированы на «Оскар» в категории «Лучший адаптированный сценарий».
  6. Хотя у «Большого Лебовски» он всего на 1 пункт выше.
  7. «Scenes which may appear to place an animal in jeopardy were simulated.»

Источники

  1. [www.the-numbers.com/movies/2000/BTHOU.php Box Office Data:O Brother Where Art Thou]. The Numbers.com. [www.webcitation.org/65500ZXww Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  2. [www.boxofficemojo.com/movies/?id=obrotherwhereartthou.htm O Brother, Where Art Thou? (2000)]. Box Office Mojo. [www.webcitation.org/65501UuqN Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 Philip French. [www.guardian.co.uk/theobserver/2000/sep/17/features.review37 Hi, honey, I'm Homer] (англ.). The Guardian (17 сентября 2000). Проверено 4 сентября 2009. [www.webcitation.org/655023hBI Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
    См. также перевод статьи: Филип Френч; пер. с англ. С. Самохова. Привет, милая, я Гомер // Итан и Джоэл Коэны. Интервью: Братья по крови. — СПб.: Азбука-классика, 2009. — С. 322—325. — ISBN 978-5-395-00343-0.
  4. Плахов А. С. «Мы всю славу решили делить пополам» (интервью с братьями Коэн) // Режиссёры настоящего. — СПб.: Сеанс; Амфора, 2008. — Т. 1: Визионеры и мегаломаны. — С. 185—186. — ISBN 978-5-367-00756-5.
  5. Peter Biskind. Joel and Ethan Coen // Premiere. — Март 1996. — № 7.
    См. также перевод интервью: Питер Бискинд; пер. с англ. С. Самохова. Джоэл и Итан Коэны // Итан и Джоэл Коэны. Интервью: Братья по крови. — СПб.: Азбука-классика, 2009. — С. 249—259. — ISBN 978-5-395-00343-0.
  6. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Jonathan Romney. [www.guardian.co.uk/film/2000/may/19/culture.features Double vision] (англ.). The Guardian (19 мая 2000). — Интервью с Джоэлом и Итаном Коэнами. Проверено 4 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550eK6ZM Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
    См. также перевод интервью: Джонатан Ромни; пер. с англ. С. Самохова. В глазах двоится // Итан и Джоэл Коэны. Интервью: Братья по крови. — СПб.: Азбука-классика, 2009. — С. 307—315. — ISBN 978-5-395-00343-0.
  7. 1 2 Michel Ciment, Hubert Niogret. The Logic of Soft Drugs // Positif. — май 1998.
  8. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Jim Ridley. [weeklywire.com/ww/05-22-00/nash_film-lede.html Brothers In Arms] // Nashville Scene. — 22 мая 2000.
    См. также перевод интервью: Джим Ридли; пер. с англ. С. Самохова. Братья по оружию // Итан и Джоэл Коэны. Интервью: Братья по крови. — СПб.: Азбука-классика, 2009. — С. 316—321. — ISBN 978-5-395-00343-0.
  9. 1 2 3 4 5 6 7 [www.imdb.com/title/tt0190590/trivia O Brother, Where Art Thou? (2000) — Trivia] (англ.). IMDb. — «О, где же ты, брат?»: «интересные факты». Проверено 4 сентября 2009. [www.webcitation.org/65504GRNh Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  10. 1 2 3 4 5 6 Peter Bradshaw. [www.guardian.co.uk/film/2000/sep/15/culture.reviews O Brother, Where Art Thou] (англ.). The Guardian (15 сентября 2000). Проверено 4 сентября 2009. [www.webcitation.org/655031v7s Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  11. 1 2 Ellen Datlow, Howard Waldrop. [fanac.org/Other_Cons/ReaderCon/r15-rpt.html#waldrop Howard Waldrop Interviewed] (англ.). Readercon 15 (2003). — Интервью с Говардом Уолдропом. Проверено 4 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550hMKtv Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  12. Colleen Barry. [www.cbsnews.com/stories/2008/08/27/entertainment/filmfestivals/main4388525.shtml?source=RSSattr=Entertainment_4388525 Coen Brothers' Tale Of Idiots] (англ.). CBS (27 августа 2008). Проверено 5 сентября 2009. [www.webcitation.org/65505Pvee Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  13. Екатерина Барабаш. [www.ng.ru/culture/2008-10-02/8_koeny.html Забыть после просмотра]. Независимая газета (10 февраля 2009). Проверено 5 сентября 2009. [www.webcitation.org/655067pzU Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  14. Jonathan Ross. [www.bbc.co.uk/films/2000/09/07/george_clooney_interview.shtml George Clooney: O Brother, Where Art Thou?] (англ.). BBC. Проверено 6 сентября 2009. [www.webcitation.org/65509G6hO Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  15. 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/1845962.stm O Brother, why art thou so popular?] (англ.). BBC (28 февраля 2002). Проверено 10 сентября 2009. [www.webcitation.org/65509pcH2 Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  16. Michael Ellison. [www.guardian.co.uk/culture/2001/jun/18/artsfeatures.coenbrothers American high] (англ.). The Guardian (18 июня 2001). Проверено 10 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550AiWYQ Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  17. Anita Kumar. [voices.washingtonpost.com/virginiapolitics/2008/09/post_89.html?nav=rss_blog Bluegrass Legend Ralph Stanley Endorses Obama] (англ.). Virginia Politics (9 сентября 2008). Проверено 10 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550BtNK2 Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  18. [drralphstanley.com/news/20040909.html Museum Honoring Music Legend Ralph Stanley Set to Open October 16] (англ.). Ralph Stanley Museum, Press Office (9 сентября 2004). Проверено 10 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550CrvXn Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  19. [www.billboard.com/album/soundtrack/o-brother-where-art-thou/454285#/song/original-soundtrack/man-of-constant-sorrow/2842753 Man Of Constant Sorrow] (англ.). Billboard. — страница песни на сайте «Billboard». Проверено 10 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550DybMU Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  20. 1 2 [www.bmi.com/news/entry/233045 Soggy Bottom Boys Hit the Top at 35th CMA Awards] (англ.). BMI.com (7 ноября 2001). Проверено 10 сентября 2009.
  21. 1 2 [www.infoplease.com/ipa/A0886880.html 2001 Grammy Awards] (англ.). infoplease.com. Проверено 10 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550IPllu Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  22. 1 2 [www.imdb.com/title/tt0190590/business O Brother, Where Art Thou: Box office / business] (англ.). IMDb. — «О, где же ты, брат»: информация о кассовых сборах на IMDb. Проверено 8 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550J1VeO Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  23. 1 2 3 Robert Allen. [www.cameraguild.com/technology/digital_history.htm Digital Domain] (англ.). The Digital Domain: A brief history of digital film mastering — a glance at the future. International Cinematographers Guild. Проверено 8 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550JZzWz Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  24. [www.imdb.com/title/tt0190590/locations O Brother, Where Art Thou: Filming locations] (англ.). IMDb. — «О, где же ты, брат»: информация о местах съёмок на IMDb. Проверено 8 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550KP38n Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  25. Paul Fischer. [www.femail.com.au/ma_georgecloney.htm George Clooney O Brother Where Art Thou] (англ.). — интервью с Джорджем Клуни. Проверено 8 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550KuboD Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  26. Paul Grein. [new.music.yahoo.com/blogs/chart_watch/18943/chart-watch-extra-ropin-the-biggest-country-hits/ Chart Watch Extra: Ropin' The Biggest Country Hits] (англ.) (7 ноября 2008). Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/6555KP1ZV Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  27. [www.rottentomatoes.com/m/o_brother_where_art_thou O Brother, Where Art Thou? (2000)] (англ.). Rotten Tomatoes. — Страница фильма на портале «Rotten Tomatoes», суммирующем критические отзывы на фильмы. Проверено 13 сентября 2009.
  28. 1 2 [www.rottentomatoes.com/m/o_brother_where_art_thou/?critic=creamcrop O Brother, Where Art Thou? (2000): Top Critics] (англ.). Rotten Tomatoes. — Страница фильма на портале «Rotten Tomatoes», на которой обобщены отзывы на фильм наиболее авторитетных кинокритиков. Проверено 13 сентября 2009.
  29. [www.rottentomatoes.com/celebrity/joel_coen/ Joel Coen] (англ.). Rotten Tomatoes. — Страница с фильмографией Джоэла Коэна на портале «Rotten Tomatoes». Проверено 13 сентября 2009.
  30. 1 2 3 4 5 Roger Ebert. [rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/20001229/REVIEWS/12290301/1023 O Brother, Where Art Thou? (англ.). Chicago Suntimes (29 декабря 2000). Проверено 13 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550MtEtK Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  31. 1 2 3 4 5 6 Paul Tatara. [archives.cnn.com/2001/SHOWBIZ/Movies/01/12/review.o.brother/index.html Homer would not be amused] (англ.). cnn.com (12 января 2001). Проверено 13 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550NbYBt Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  32. 1 2 3 Desson Howe. [www.washingtonpost.com/wp-srv/entertainment/movies/reviews/obrotherwhereartthouhowe.htm 'Brother': Can You Spare a Plot?] (англ.). Washington Post (29 декабря 2000). Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550OCIyc Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  33. Jonathan Rosenbaum. [www.chicagoreader.com/chicago/o-brother-where-art-thou/Film?oid=1050960 O Brother, Where Art Thou?] (англ.). Chicago Reader. Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550Olefi Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  34. 1 2 3 James Berardinelli. [www.reelviews.net/movies/o/o_brother.html O Brother, Where Art Thou? (англ.). reviews.net (2000). Проверено 13 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550PY04m Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  35. 1 2 3 Peter Travers. [www.rollingstone.com/reviews/movie/5947147/review/5947148/o_brother_where_art_thou O Brother, Where Art Thou?] (англ.). Rolling Stone (20 декабря 2000). Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550PxPb4 Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  36. 1 2 3 4 Todd Mccarthy. [www.variety.com/review/VE1117780948.html?categoryid=31&cs=1 O Brother, Where Art Thou?] (англ.). Variety (15 мая 2000). Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550Qx0Ib Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  37. 1 2 3 4 5 Charles Taylor. [www.salon.com/ent/movies/review/2000/12/22/o_brother/index.html O Brother, Where Art Thou?] (англ.). Salon.com. Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550TQsYB Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  38. 1 2 3 Kenneth Thuran. [www.calendarlive.com/movies/reviews/cl-movie001221-4,0,4503395.story O Brother, Where Art Thou?] (англ.). Los Angeles Times (22 декабря 2000). Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550RnYTJ Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  39. 1 2 3 Edward Guthmann. [www.sfgate.com/cgi-bin/article.cgi?f=/c/a/2001/06/15/DD40307.DTL 'Brother's' a keeper] (англ.). San Francisco Chronicle (15 июня 2001). Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550UTtvD Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  40. 1 2 Steve Murray. [www.accessatlanta.com/movies/content/shared/movies/reviews/O/obrotherwhereartthou.html O Brother, Where Art Thou?] (англ.). Atlanta Journal-Constitution (20 декабря 2000). Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550XK06o Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  41. [www.imdb.com/title/tt0190590/releaseinfo O Brother, Where Art Thou? (2000) — Release dates] (англ.). IMDb. — «О, где же ты, брат?»: даты премьер. Проверено 15 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550YHirG Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  42. [www.boxofficemojo.com/movies/?id=obrotherwhereartthou.htm O Brother, Where Art Thou: Summary] (англ.). Box Office Mojo. — «О, где же ты, брат»: страница о фильме на сайте «Box Office Mojo», ведущем статистику по кассовым сборам. Проверено 15 сентября 2009. [www.webcitation.org/65501UuqN Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  43. [www.boxofficemojo.com/movies/?page=weekend&id=obrotherwhereartthou.htm O Brother, Where Art Thou: Weekend Box Office] (англ.). Box Office Mojo. — «О, где же ты, брат»: страница со статистикой сборов фильма по уикэндам на сайте «Box Office Mojo», ведущем статистику по кассовым сборам. Проверено 15 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550Yn3kH Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  44. 1 2 3 Barbara Robertson. [features.cgsociety.org/story_custom.php?story_id=3549 The Colorists] (англ.). CGS Society (1 мая 2006). Проверено 15 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550ZmUpU Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  45. 1 2 3 A. O. Scott. [movies.nytimes.com/movie/review?_r=1&res=9C03E1D91F39F931A15751C1A9669C8B63&partner=Rotten%20Tomatoes O Brother, Where Art Thou?] (англ.). New York Times (22 декабря 2000). Проверено 14 сентября 2009.
  46. Crawford. Bill. Please Pass the Biscuits, Pappy: Pictures of Governor W. Lee "Pappy" O'Daniel. — University of Texas Press. — P. 19. — ISBN 978-0-292-70575-3.
  47. 1 2 George N. Green. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/fod11 Wilbert Lee O’Daniel] (англ.). Handbook of Texas Online. — страница об О’Дэниеле в онлайн-справочнике о Техасе. Проверено 16 сентября 2009.
  48. Jess Walker. [www.reason.com/news/show/33735.html Reason Magazine — Pass the Biscuits]. Pass the Biscuits — We're living in Pappy O'Daniel's world. Reason Magazine (19 августа 2003). Проверено 16 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550bbHCR Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  49. [www.pbs.org/riverofsong/artists/e4-jimmie.html River of Song: The Artists]. Louisiana — Where Music is King. The Filmmakers Collaborative & The Smithsonian Institution (1998). Проверено 16 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550cLke0 Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  50. [www.nps.gov/history/delta/blues/people/tommy_johnson.htm Trail of the Hellhound: Tommy Johnson] (англ.). U.S. National Park Service. Проверено 17 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550cyH9V Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  51. Ellen Barry. [www.robertjohnsonbluesfoundation.org/latimes.html Bluesman's Son Gets His Due] // Los Angeles Times. — 2 июня 2004. — С. А.1.
  52. Frank Digiacomo. [www.vanityfair.com/culture/features/2008/11/johnson200811 Searching for Robert Johnson] (англ.). Vanity Fair (Ноябрь 2008). Проверено 17 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550dQUs5 Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  53. 1 2 Плахов А. С. Старики-разбойники // Режиссёры настоящего. — СПб.: Сеанс; Амфора, 2008. — Т. 1: Визионеры и мегаломаны. — С. 164—183. — ISBN 978-5-367-00756-5.
  54. [tvtropes.org/pmwiki/pmwiki.php/Main/BlindSeer Blind Seer] (англ.). TV Tropes. — Мотив слепого предсказателя как троп в поп-культуре. Проверено 19 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550fRu4E Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  55. 1 2 Kenn Rabin. [www.filmnight.org/obrother.htm O Brother, Where Art Thou?] (англ.). Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/6555JPHWA Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  56. Sheila Johnston. [www.screendaily.com/402370.article O Brother, Where Art Thou] (англ.). Screen (15 мая 2000). Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550g6aTF Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  57. Marie-José Lavie. Barton Fink et William Faulkner // Positif. — Сентябрь 1991. — № 367. — С. 64.
  58. [www.moreintelligentlife.com/story/william-faulkner-perfect-coen-brothers-hero William Faulkner: The perfect Coen brothers hero] (англ.). Intelligent Life. Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/658FExxjK Архивировано из первоисточника 1 февраля 2012].
  59. David Schaap. [www.marshillreview.com/reviews/brother.shtm Nothing More, and Nothing Less] (англ.). Mars Hill Review. Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550hmWmj Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  60. Eric Gonzalez. [www.cairn.info/revue-francaise-d-etudes-americaines-2003-4-page-99.htm In and along the Mississippi] (англ.). cairn.info. Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550iLDPx Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  61. [www.imdb.com/title/tt0190590/movieconnections O Brother, Where Art Thou? (2000) — Movie connections] (англ.). IMDb. — «О, где же ты, брат?»: связь с другими фильмами. Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/6555JrD2F Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  62. 1 2 [www.imdb.com/title/tt0190590/awards O Brother, Where Art Thou? (2000) — Awards] (англ.). IMDb. — «О, где же ты, брат»: список наград и номинаций. Проверено 19 сентября 2009. [www.webcitation.org/6550ZGhbK Архивировано из первоисточника 30 января 2012].

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
О, брат, где ты?


Отрывок, характеризующий О, где же ты, брат?

Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.