О Шмидте
| О Шмидте | |
| About Schmidt | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Луис Бэгли (роман) |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
125 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«О Шми́дте» (англ. About Schmidt) — фильм Александра Пэйна 2002 года с Джеком Николсоном и Хоуп Дэвис в главных ролях. Фильм основан на одноимённом романе Луиса Бегли 1996 года, хотя все, что их связывает — название и имя главного героя (Уоррена Шмидта). Все остальные детали — профессия Шмидта, место жительства, причина смерти его жены и другое — изменены. Важные элементы сюжета книги, такие как его связь с Кэрри, его отношение к евреям и к продаже своего дома, в фильме не отражены.
Сюжет
Уоррен Шмидт (Джек Николсон) — актуарий в международной страховой компании Woodmen of the World, в которой он проработал всю свою жизнь. Он живёт в Омахе, Небраска, ему 66 лет, из которых 42 он женат, у него есть дочь Джинни (Хоуп Дэвис) и он уходит на пенсию. Шмидт организовывает прощальный ужин в недорогом банкетном зале, на котором присутствуют его жена Хелен (Джун Скуибб), бывшие коллеги и молодой специалист, занимающий его должность. За весь вечер Шмидт произносит лишь несколько слов. После банкета они с женой возвращаются домой и ложатся спать.
На следующее утро Шмидт сидит за своим рабочим столом, занимаясь отгадыванием кроссвордов. От этого занятия его отвлекает неожиданный автомобильный сигнал за окном. Выясняется что жена приготовила завтрак в недавно купленном ими автобусе «Виннебаго» — доме на колесах, в котором они планируют начать «новую жизнь». Жена внешне полна энергии и верит, что впереди у них ещё много интересного, о чём и говорит за завтраком.
Вечером Шмидт, переключая телевизионные каналы, натыкается на рекламу организации «Помощь детям», занимающейся поддержкой африканских сирот. В рекламе говорится, что любой желающий может спасти детскую жизнь или сделать её немного лучше, став «названным отцом (матерью)» для какого-нибудь африканского ребенка и пересылая 22 доллара в месяц на счет организации. Заинтересованный рекламой, Шмидт звонит по указанному телефону, чтобы стать членом программы помощи.
Далее показан визит Шмидта к его преемнику в страховой компании. Прежде всего он удивлен тем, как изменился его кабинет — все его вещи успели вынести, а сам кабинет полностью обставлен новыми мебелью и вещами. Он предлагает свою помощь по последнему проекту, но получает вежливый отказ. Ссылаясь на то, что опаздывает на встречу, молодой преемник Шмидта выставляет его за дверь. Возвращаясь обратно, Шмидт натыкается на свои вещи, сложенные на первом этаже здания для вывоза мусороуборщиком. Дома Шмидт сообщает жене, что его поездка оказалось полезной, поскольку преемнику понадобилась помощь по последнему проекту.
Просматривая почту, Шмидт натыкается на письмо от организации «Помощь детям», в котором говорится, что он может стать «названным отцом» для шестилетнего мальчика из Танзании Ндугу Умбо. Вместе с денежным переводом ему предлагается приложить письмо для мальчика. Шмидт начинает писа́ть, рассказывая о себе, своём брате Гарри, живущем в Виргинии, своей бывшей работе. На последнем он постепенно начинает выходить из себя и излагать своё мнение по поводу ухода на пенсию. Шмидт пишет, что так и продолжал бы работать, если бы не этот молодой специалист, пришедший на его место. Пишет о том, что по его мнению, этот «молодой выскочка» ничего не смыслит в «политике страховых рисков» или «производстве международного страхования». Таким образом становится ясно, что Шмидт нелегко переживает свой уход на пенсию. Заканчивается это тем, что он перечёркивает все написанное в порыве гнева. Постепенно Шмидт успокаивается и продолжает повествование о своей жизни мальчику из Танзании. Это длится до тех пор, пока он не начинает рассказывать о своей жене Хелен. Начинает он это со следующих слов:
|
Мы с Хелен женаты 42 года. Каждой ночью, лёжа в кровати, я задаю себе один и тот же вопрос: «Кто эта старая женщина, которая живёт со мной в одном доме?» | 
|
Из того, что Шмидт пишет о своей жене дальше, становится ясно, что его раздражает почти всё, что она делает, — то, как она заранее достает ключи от машины, её страсть к коллекционированию всяких безделушек и то, что она заставляет его справлять малую нужду сидя. Шмидт вновь успокаивается, только когда переходит к рассказу об их единственной дочери Джинни и вскоре заканчивает письмо. Отнеся письмо на почту и вернувшись домой, он находит свою жену мертвой. Позже ему скажут, что она скончалась от кровоизлияния в мозг.
На похороны приезжают Джинни со своим другом Рэндаллом (Дермот Малруни), с которым они вскоре собираются пожениться, и немногочисленные друзья.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Джек Николсон | Уоррен Шмидт |
| Хоуп Дэвис | Джинни Шмидт |
| Дермот Малруни | Рэндалл Хертцел |
| Джун Скуибб | Хелен Шмидт |
| Кэти Бэйтс | Роберта Хертцел |
| Ховард Хессеман | Ларри Хертцел |
| Гарри Грёнер | Джон Раск |
| Конни Рэй | Вики Раск |
| Лен Кариу | Рэй Николс |
| Марк Венхайцен | Дункан Хертцел |
| Шерил Хамада | Саундра |
| Фил Ривс | священник в Денвере |
| Мэтт Уинстон | Гари Нордин (преемник Шмидта) |
| Джеймс М. Коннор | шафер Рэндалла |
Награды и номинации
- 2003 — 2 номинации на премию «Оскар»: лучшая мужская роль (Джек Николсон), лучшая женская роль второго плана (Кэти Бэйтс)
- 2003 — 2 номинации на премию «Спутник»: лучшая мужская роль — драма (Джек Николсон), лучшая женская роль второго плана — драма (Кэти Бэйтс)
- 2003 — 2 премии «Золотой глобус»: лучшая мужская роль — драма (Джек Николсон), лучший сценарий (Александр Пэйн, Джим Тейлор), а также 3 номинации: лучший фильм — драма, лучший режиссёр (Александр Пэйн), лучшая женская роль второго плана (Кэти Бэйтс)
- 2003 — номинация на премию BAFTA за лучшую мужскую роль (Джек Николсон)
- 2003 — 2 номинации на премию Гильдии киноактёров США: лучшая мужская роль (Джек Николсон), лучшая женская роль второго плана (Кэти Бэйтс)
- 2003 — премия Лондонского кружка кинокритиков за лучший фильм, а также номинация за лучшую мужскую роль (Джек Николсон)
Интересные факты
- Сцена, в которой Джек Николсон спит в ванной — намёк на неоклассическую картину Жака-Луи Давида «Смерть Марата».
- Фил Ривз, сыгравший роль священника на свадьбе, появлялся и в другом фильме Александра Пэйна — «Выскочке» 1999 года — в роли директора школы.
- И «О Шмидте», и «Выскочка» были оба сняты в Омахе, Небраска.
Напишите отзыв о статье "О Шмидте"
Ссылки
- «"О Шмидте"» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.rottentomatoes.com/m/about_schmidt/ «О Шмидте»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
| ||||||
Отрывок, характеризующий О Шмидте
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
