О евреях и их лжи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«О евреях и их лжи» (нем. Von den Juden und ihren Lügen) — памфлет против евреев, написанный в 1543 году Мартином Лютером и опубликованный в Виттенберге. Памфлет состоит из 394-х пронумерованных отрезков и разделён на четыре части. По объёму работа соответствует примерно 85 страницам формата А4.





История написания

Отношение Мартина Лютера к евреям несколько раз менялось. От поддержки позиции католической церкви он с начала Реформации перешёл к пропаганде эмансипации евреев и до 1537 года стремился обратить их в лютеранство без использования каких бы то ни было репрессий благодаря их эмансипации и ликвидации их дискриминации. В последние девять лет своей жизни отказался от этих своих прежних воззрений и выступал за их преследование с целью вынудить принять лютеранство силой.[1]. В письме к Георгу Спалатину, датированном 1514 годом, католик Лютер писал:

   
Переход евреев в христианство является делом Божьим, а не человеческим. ... Гнев Божий является для них осуждением их неисправимости, а как написано в Экклезиасте, тому, кто не исправится, воздастся по заслугам[2]. </td>
</td>
  </td>
 </tr>
</table>

Став критиком католической церкви, Лютер считал, что неистинное вероучение католической церкви препятствует переходу иудеев в христианство. Он верил в то, что подойдя к вопросу деликатно, можно добиться превращения иудеев в адептов лютеранства. Инициатор Реформации высказывал огорчение их бедственным положением. Независимо от изменений его отношения к иудаизму и еврейским религиозным общинам он всегда утверждал, что тот, кто говорит о том, что Иисус Христос не родился евреем — еретик[3].

В 1519 году Лютер пишет:

   
Абсурдным для теолога является ненависть к евреям. ... Как иудей примет нашу веру, когда видит ненависть и враждебность к себе? В нашем поведении к ним мы менее похожи на христиан, чем звери[4] </td>
</td>
  </td>
 </tr>
</table>

В 1523 году Лютер выпускает памфлет «Иисус Христос родился евреем». На протяжении многих лет своей жизни Лютер был в очень хороших отношениях с представителями иудейской веры, а с некоторыми из них даже водил близкое знакомство.[5]. Кроме всего прочего, Лютер преследовал при этом одну важную цель: использование евреев, а через них и общавшихся с ними славян и православных, в борьбе против католицизма. В комментарии на Псалом 22 (примерно 1519 г.) Лютер осуждает католических проповедников, которые не способны ни на что, кроме как «преувеличивать проступки евреев по отношению к Иисусу Христу и тем самым сеять озлобление против евреев в сердцах верующих». В памфлете «Иисус Христос родился евреем» Лютер писал:

Если бы апостолы, которые также были евреями, обращались с нами, язычниками, так же, как мы, язычники, обращаемся с евреями, то из язычников никогда не получилось бы ни одного христианина
Советую, прошу каждого поступать с евреями по доброте и обучать их Евангелию. В таком случае мы можем надеяться, что они придут к нам. Если же мы употребляем грубую силу и поносим их, обвиняем их в использовании христианской крови, чтобы освободиться от зловония, и не знаю, в каком ещё вздоре, поступаем с ними как с собаками, то чего доброго мы можем ждать от них? Наконец, как мы можем ждать их исправления, когда мы запрещаем им трудиться среди нас в нашем сообществе, вынуждаем их заниматься ростовщичеством? Если мы хотим им помочь, то мы должны относиться к ним не по папистскому закону, а по правилам христианского милосердия. Мы должны по-дружески их принимать, позволить им жить и работать вместе с нами, и тогда они сердцем будут с нами, а если некоторые и останутся при своём упорстве, что плохого в том? И из нас не каждый – добрый христианин
Ибо наши глупцы: папы, епископы, софисты и монахи, – большие ослиные головы – до сего дня так обращались с евреями, что тот, кто хотел быть добропорядочным христианином, был почти что вынужден стать евреем. А если бы я был евреем и наблюдал, как подобные олухи и тупицы правят и преподают христианскую веру, я бы скорее стал свиньёй, нежели христианином[6]

Однако впоследствии он значительно изменил свои взгляды. По всей видимости, иудеи, имевшие дело с лютеранами, не помогли им в распространении их веры, и не оправдали надежд Лютера, считавшего, что хотя не следует ожидать обращения всех евреев в христианство, но многие евреи примут крещение после того, как услышат его проповедь, и тем докажут преимущество лютеранского миссионерства в сравнении с католическим. Лютеране начали кампанию против евреев лишь после рейхстага 1530 года, на котором лидеры иудаизма не только оправдались от обвинения в соучастии в отступничестве лютеран, несмотря на реформу христианства Лютером в направлении большего сближения с иудаизмом, но и представили доказательства своего активного участия в защите католиков от их преследований лютеранскими правителями. Выяснив, что вместо открытых по просьбе иудейских общин новых синагог и школ действуют подпольные католические храмы и пункты католической катехизации, лютеране начали запрещать синагоги и еврейские школы и втянулись в борьбу против евреев, которую ранее категорически осуждали[7].

К примеру, один из поддерживавших Лютера курфюрстов, его сюзерен в 1536 году запретил евреям заниматься торговлей и путешествовать по своим владениям. Попытки Йозеля Росхайма (англ.) добиться аудиенции у Лютера, чтобы тот воздействовал на курфюрста, не увенчались успехом[8]. Лютер как верный вассал должен был поддержать своего сюзерена. Кроме того, возможно, он и сам был возмущён, что доброта лютеран не приводит к ожидаемым результатам — переходу достаточно большого числа иудеев в лютеранство. В связи с этим он в своём письме посоветовал Йозелю искать других посредников[9]. Этот эпизод является поворотным в отношении Лютера к евреям.

Кроме того, к началу 40-х годов XVI века Лютер стал свидетелем перехода (последовавших его эмоциональному (и, видимо, казавшемуся ему тогда чисто риторическим) совету о поведении добропорядочных христиан) гуситов в иудейскую веру[10], что могло повлечь его обвинения в пропаганде иудаизма — ведь это начатая им Реформация привела к появлению бесчисленного множества христианских конфессий и тем настолько подорвала авторитет христианской церкви в целом, что его риторический совет стал актуальным[11] — и убедило его в полной бесперспективности дальнейших попыток использования иудеев в своих целях, а также послужило толчком к написанию памфлета «О евреях и их лжи». Работа в целом получилась достаточно эмоциональная и даже служит современным психологам материалом для исследования феномена верноподданнического религиозного фанатизма.[12] Чрезвычайно высокое количество персевераций, особенно на тему, что сам Лютер — «конечно же, не иудей», трактуется некоторыми исследователями как подсознательное стремление Лютера побороть или «перекричать» свои собственные сомнения.[13]

Краткое содержание

Лютер начинает с того, что евреи действительно были избраны Богом для особой цели. Впоследствии, приводя примеры Божьего промысла в отношении, к примеру, передачи первенства (от Измаила Исааку, от Исава Иакову), Лютер выводит, что богоизбранность была передана от евреев христианам. В отношении права по рождению он аргументирует, что, в конце концов, все христиане имеют одного общего с евреями прародителя — Ноя. Одним из самых сильных аргументов в пользу передачи богоизбранности Лютер считает невозможность того, чтобы Бог посылал столько страданий на голову своего народа: «Потому что такой жестокий гнев божий [полторы тысячи лет разрушения Храма и рассеяния евреев по миру — прим.] слишком явно показывает, что они обязательно ошибаются и блуждают в неправоте, это и ребёнку ясно. […] Эти страшные деяния говорят о том, что евреи, конечно же, отвергнуты богом и уже не суть его народ, как и он не есть их бог».

Работа изобилует советами христианам о том, как вести себя с иудеями, что отвечать им на их козни и как разоблачать их ложь, хотя в начале автор предупреждает, что разговаривать с иудеями больше не о чем, так как им уже ничто не поможет, и что дальнейшее не для них, а для христиан и во имя укрепления христианской веры.

Богоизбранность в понимании иудеев по Лютеру

«У них есть одно основание для того, чтобы кичиться и превозносить себя сверх всякой меры: они, действительно, появились на земле от достойнейших прародителей — Авраама, Сарры, Исаака, Ревекки, Иакова и от двенадцати патриархов и т. д., от святого народа Израиля, как признаёт Святой Павел, утверждающий (Рим. 9:5): „Их [израильтян] и отцы, и от них Христос…“ И Сам Христос заявляет (Ин. 4:22): „Спасение от Иудеев“. Потому-то и восхваляют они себя как благороднейших, более того, — как единственно благородных людей на земле; а мы — гоимы, язычники по сравнению с ними; мы в их глазах — не люди, нам грош цена, мы — жалкие черви. И все это потому, что мы не принадлежим к их высокому, благородному роду, у нас не то происхождение и не те прародители. Это — один из их доводов и одно из оснований, опираясь на которое, они упорствуют [в своей вере] и восхваляют себя». И, по мнению Лютера, это, действительно, — один из важнейших и сильнейших [аргументов]. Но он не может относиться к тем из них, кто упорствует в своём отрицании подлинного Мессии — Иисуса Христа — и христианства. Евреев Лютер критикует прежде всего за то, что они гордятся своим происхождением от Авраама. Он напоминает, что ветхозаветные праведники и пророки никогда не хвалились своим происхождением, но, напротив, всячески смиряли себя (Давид: Пс. 50:7). Богоизбранность евреев (Ин. 4:22), согласно Лютеру, носила исторический характер и была упразднена после прихода Иисуса Христа — так в 4-й части своего памфлета толкует Лютер ветхозаветное пророчество о сыновьях Иуды (Быт. 49:10). Разрушение Иерусалима в 70 году и изгнание из него евреев служат доказательствами того, что Бог их оставил, а их землю передал другим народам.

Также Лютер вслед за апостолом Павлом утверждает недостаточность, а следовательно, и адиафорность обрезания в деле спасения, приводя в пример жизнь Иова и проповедь Ионы ниневитянам. В целом аргументы Лютера против обрезания аналогичны критике индульгенций (см. 95 тезисов) с позиций того, что люди спасаются верой, а не делами (Sola fide).

Ложное понимание мессии иудеями по Лютеру

По мнению Лютера, иудеи — не избранный, а проклятый народ («дьявольское отродье»[14]), отвергший своего спасителя. Он неоднократно цитирует Иоанна Крестителя, назвавшего иудеев порождениями ехидны (Мф. 3:7). Этот пассаж Лютер толкует через оппозицию семени жены и семени змея (Быт. 3:15), которые находятся в отношении конфликта на протяжении всей человеческой истории. Ожидание евреями другого мессии в виде царя, который положит все царства земные к их ногам, по его мнению, — не более чем самообман, ибо Ветхий Завет утверждает вселенского, а не национального спасителя (Ис. 2:2). Кроме того, обетованное царство Мессии не может быть земным царством, ибо Библия утверждает его вечность (2Цар. 7:13). Лютер обращает внимание на то, как часто обманывались евреи, принимая за мессию бунтовщика Бар-Кохбу и даже персидского царя Кира.

Ложь на Христа и Богоматерь иудеев по Лютеру

В 10-й части Лютер критикует евреев за то, что хотя они признают историческое существование Иисуса Христа, но, по его мнению, считают его незаконнорожденным волшебником и инструментом дьявола, а мать его Деву Марию — блудницей (нем. Hure). «Они не понимают, что за это они прокляты Богом. Упорствуя, они умножают свои мучения: до сих пор у них нет своего государства, они скитаются по земле, оставаясь всем чуждыми».

Критика ростовщичества иудеев по Лютеру

На всём протяжении своего памфлета Лютер то и дело отходит от чисто теологической критики и обвиняет иудеев, в том числе, и в злобе, зависти, ненависти друг к другу, попытках захватить власть для расправы друг с другом, паразитизме: «Они суть воры и разбойники, у которых нет ни крохи во рту, ни нитки на теле, которую бы они не украли или не отняли у нас посредством их проклятого ростовщичества. Они живут каждый день только благодаря воровству и грабежу, с жёнами и детьми, как закоренелые воры и оккупанты, в полной и беззаботной самонадеянности. Ростовщик — это закоренелый вор и оккупант, который должен висеть на виселице в семь раз выше всех других воров».

Часть серии статей об

История · Хронология
Арабы и антисемитизм
Христианство и антисемитизм
Ислам и антисемитизм
Новый антисемитизм
Расовый антисемитизм
Религиозный антисемитизм
Антисемитизм без евреев

Категории:

История еврейского народа

Антисемитизм · Евреи
История иудаизма

Антисемитские рекомендации Лютера

Поскольку, по мнению Лютера, христианам ни евангелизировать иудеев без репрессий, ни терпеть живущих среди них иудеев более невозможно, его рекомендации относительно принуждения этого народа к переходу в лютеранство носят следующий характер[15]:

  • во-первых, сжечь (а что не сгорит, то засыпать землёй) все их синагоги и школы;
  • во-вторых, подобным образом разрушить и их дома, ибо в домах они могут устроить то же, что и в синагогах и школах (явно не называется в этом памфлете, но больше всего лютеран раздражали католические богослужения и католическая катехизация в синагогах, школах и домах евреев — то, о чём до рейхстага 1530 года они не подозревали);
  • в-третьих, изъять религиозную иудейскую литературу;
  • в-четвёртых, подобно тому, как римский папа за обман христиан утратил право их учить, запретить раввинам преподавать, так как они в противоположность закону Господа своенравно пользуются послушанием несчастного народа и пропитывают его ядом, проклятиями и богохульством, а всех книжников и талмудистов посадить в тюрьмы;
  • в-пятых, запретить иудеям свободное перемещение по стране, если же это не будет сделано законом, то протестанты вправе грабить их на дорогах[16];
  • в-шестых, запретить им ростовщичество, изъять у них все деньги и драгоценности из серебра и золота (то есть оставить им только медные деньги, расписки и т. д.). Их деньги не нужны христианским общинам, но из этих средств каждый обращённый в лютеранство иудей получит деньги на обзаведение хозяйством и прокорм его несчастной семьи в зависимости от потребности;
  • в-седьмых, принудить всех молодых и сильных их мужчин и женщин исключительно к тяжёлому физическому труду.

Хотя даже после этого немногие из них примут лютеранство и будут приняты лютеранами как братья, но отъезд упорствующих в своём лжеучении в другие страны, особенно в Иерусалим, не расстроит Лютера. Причём Лютер особо поясняет, что это — не месть, а лишь исполнение воли божьей.

Значение

Слово «лютеранство» возникло как экзоним, первоначально категорически отвергаемый последователями евангелической церкви, отрицающими культ святых и считающими Лютера только «героем» и «прекрасным человеком», создателем немецкого языка и переводчиком Библии, а само вероучение формулировалось его учениками, сохранявшими дружбу и с объявленными Лютером врагами католиками-гуманистами, и с иудеями. Лютеранское вероучение основывается не на толковании трудов Лютера[17], а на толковании Священного Писания. Поскольку в данном памфлете Лютера чересчур широко используются источники, не имеющие отношения к Священному писанию и Священному преданию, и ввиду неразвитости других форм государственной собственности фактически ставится вопрос о приватизации всей государственной собственности, а лютеранство тесно связано с государством, то в XVII—XVIII веках этот памфлет был практически забыт. Однако духовный авторитет Лютера и его антисемитские высказывания были умело использованы нацистской пропагандой, что оказало значительное влияние на немецкое общество в период нацистской диктатуры в XX веке. В то же время лютеране Венгрии, Румынии, Дании и особенно Словакии и Норвегии обычно были наиболее активными участниками Сопротивления во всех его формах, в том числе, в укрывательстве и в организации эмиграции евреев, что, как правило, каралось нацистами жёстче, чем даже борьба против рейха и его сателлитов с оружием в руках.

Тот факт, что Хрустальная ночь 9 ноября 1938 года была в канун дня рождения Лютера, оказался быстро подхвачен верноподданными Гитлера. В частности, протестантский епископ Мартин Зассе писал в предисловии к брошюре «Долой их!: Мартин Лютер о евреях» следующее: «10 ноября, в день рождения Лютера, в Германии горят синагоги. […] В эти часы должен быть слышен голос немецкого пророка ХVI века, который начал по неведению как друг евреев, но затем, движимый своим знанием, опытом и побуждаемый реальностью, стал величайшим антисемитом своего времени, предостерёгшим свой народ против евреев»…"[18].

Цитаты из «О евреях и их лжи» назидательным тоном зачитываются в пропагандистском фильме «Еврей Зюсс», снятом в нацистской Германии под личным руководством рейхсминистра пропаганды Геббельса для подготовки населения к ужесточению гонений на евреев.

Но сам Лютер специально перед смертью в ходе службы 18 февраля 1546 года зачитал «Последнее предупреждение евреям», прямо противоречащее идеям нацистов: «Предложите им христианскую веру, так, чтобы они приняли Мессию, который — их брат и был рождён из их плоти и крови, и Он действительно того самого семени Авраама, которым они гордятся»[19].

Поскольку ранее Лютер в своих памфлетах опроверг всевозможные «кровавые» наветы на евреев, то и в памфлете «О евреях и их лжи» они не упоминаются. Но в этом памфлете впервые выдвинута идея о возможности необычайно медленного и бескровного убийства пациентов врачами и других фактов саботажа. Гитлер считал: «Я не делал против евреев ничего такого, чтобы Церковь не предпринимала против них в течение 1500 лет». Но Гитлер скрывал от народа Германии факты массовых убийств. Кроме того, Церковь сама вообще ничего не предпринимала. Иоанн Златоуст объяснял, что деятели Церкви только подражали Ветхому завету, согласно которому грехи всех людей в целом обличаются на примере одного избранного народа, а фанатики неправильно это понимают и предпринимают действия против народа, а не против обличаемых грехов, свойственных представителям всех народов, и часто распространённых среди них значительно больше. В памфлете Лютера также чувствуется обычная для него сила убеждения тогда, когда он обличает, например, осуждаемый и Ветхим заветом грех ростовщичества, которым занимались отнюдь не только и не главным образом евреи, и другие обличающиеся и в Ветхом завете тоже грехи всех людей, поводом для обличения которых стало создание этого памфлета. В силу этого тезис о какой бы то ни было связи возникновения нацизма с памфлетом Лютера, которого противники обычно называли «объевреившимся»[20] и «пол-еврея», с памфлетом, где на фоне зверств того времени и призывов самого Лютера убивать участников Крестьянской войны не только не было никаких призывов к убийствам, но, наоборот, обещались братские объятия всем обратившимся в лютеранство евреям, представляется недоказанным. Но деятельность возникших за рубежом различных радикальных протестантских групп, выступающих против медицинской помощи, и идеи «о врачах-вредителях» и ином саботаже со стороны всех профессиональных и этносоциальных групп (например, донских казаков), среди которых когда бы то ни было находилось много евреев, и на этом основании вообще русских (которых, как заметил Лев Толстой, «все европейцы называют казаками»), действительно, могут быть связаны именно с этим памфлетом — ранее иудеи и часто врачи в целом обвинялись только в эффективном лечении благодаря колдовству, а не в возможности неэффективного лечения всех пациентов вследствие саботажа.

Напишите отзыв о статье "О евреях и их лжи"

Примечания

  1. [www.jewishencyclopedia.com/articles/10196-luther-martin LUTHER, MARTIN] (англ.). Jewish Encyclopedia (1906). Проверено 13 августа 2012. [www.webcitation.org/6A2R0npLW Архивировано из первоисточника 19 августа 2012].
  2. Martin Luther. Luther to George Spalatin // Luther's Correspondence and Other Contemporaneous Letters / translated Henry Preserved Smith. — Philadelphia: Lutheran Publication Society, 1913. — P. 1:29.
  3. Berenbaum M. The World Must Know: The History of the Holocaust as Told in the United States Holocaust Memorial Museum. — The Johns Hopkins University Press, 2005. — P. 8—9. — 260 p. — ISBN 080188358X.
  4. Rosenberg E. But Were They Good For The Jews?. — New York: Birch Lane Press, 1997. — P. 65.
  5. Например, Лютер впервые после Никейского собора использовал для перевода Библии с древнееврейского языка на созданный им литературный немецкий язык не христианские, а иудейские тексты Ветхого завета, сохранив даже принятое иудеями деление текста, и ему нужна была помощь иудеев
  6. “Что Иисус Христос был рожден евреем”, Издательство Веймар (ИВ) 11:315. 19-21, цитир. по “Последние войны Лютера: изучение политики и полемики” 1531-1546, Марк Эдвардз мл., Корнел Ю. Прес, Итака, 1983, с. 121
  7. Singer D. G. [www.scribd.com/doc/75611716/Baptism-or-Expulsion-Martin-Luther-and-the-Jews-of-Germany Baptism or expulsion: Martin Luther and the Jews of Germany] (англ.) // Journal of Ecumenical Studies. — 2009. — Vol. 44, no. 3. — P. 401-409.
  8. Martin Brecht, Martin Luther (Minneapolis: Fortress Press, 1985—1993), 3:336
  9. Luther’s letter to Rabbi Josel as cited by Gordon Rupp, Martin Luther and the Jews (London: The Council of Christians and Jews, 1972
  10. Singer D. G. [www.scribd.com/doc/75611716/Baptism-or-Expulsion-Martin-Luther-and-the-Jews-of-Germany Baptism or expulsion: Martin Luther and the Jews of Germany] (англ.) // Journal of Ecumenical Studies. — 2009. — Vol. 44, no. 3. — P. 401-409. Среди современных иудеев есть потомки этих гуситов
  11. Не столько для реального перехода в иудаизм, сколько для защиты тех или иных христианских меньшинств от победивших в данной местности конфессий. Так, после Брестской унии вплоть до восстановления православной иерархии святителем Петром Могилой православные церкви Речи Посполитой действовали под вывеской «синагога».
  12. [www.sgipt.org/sonstig/metaph/luther/lvdjuil.htm Von den Juden und ihren Lügen]
  13. Osten-Sacken, Peter von der; «Martin Luther und die Juden»; Stuttgart: Kohlhammer, 2002; ISBN 978-3-17-017566-2; стр. 292
  14. [tikvaisrael.com/art_gruber.html Даниил Грубер. Кто убил мессию Иешуа]
  15. [vehi.net/asion/martin2.html Выдержки из книги Мартина Лютера «О евреях и их лжи»]
  16. Поскольку ранее Фома Аквинский обосновал, что ввиду права иудеев добровольно передать всё своё имущество государству и права государства изъять имущество иудеев, не желающих его передать добровольно, вся собственность иудеев является государственной собственностью, то данный памфлет является обоснованием приватизации
  17. Например, не на его изречении «Кто не любит женщин, вина и песен — на всю жизнь дураком останется», посвященный которому куплет национального гимна Германии никогда не исполняется, или «Непрерывно грешите, чтобы дьявол видел: мы его не боимся».
  18. Sasse, Martin; «Weg mit ihnen!: Martin Luther über die Juden»; Sturmhut-Verl., 1938
  19. Martin Brecht, Martin Luther, 3 vols. (Minneapolis: Fortress Press, 1993), 3:371.
  20. Поскольку Священное писание не являлось основным источником веры католиков, в отличие от иудаизма, «народного православия», возникших в ходе Реформации лютеранства и большинства других протестантских конфессий, или частью Священного предания, как в Православии и епископальных церквах.

Ссылки

  • [www.vestnik.com/issues/2002/1127/win/ionkis.htm Грета Ионкис. Реформатор Мартин Лютер и евреи]
  • [skatarina.ru/library/people/lutevr.htm Маски дьявола / Генрих Фаусель. Мартин Лютер: Жизнь и дело. Харьков, 1996. Т.2]

Источники

  • [books.google.com/books?id=ZQIRAAAAIAAJ&printsec=frontcover Martin Luther, «Sämmtliche Werke», Erlangen 1842, Band 32.] — полный текст оригинала «Von den Juden und ihren Lügen»: глава LXI, стр. 99-274.
  • [www.vho.org/aaargh/fran/livres8/MartinLuther.pdf Von den Juden und ihren Lügen, von D. Martin Luther.] — подборка самых крепких выражений.
  • [www.humanitas-international.org/showcase/chronography/documents/luther-jews.htm On the Jews and Their Lies, 1543. Translated by Martin H. Bertram (english)]
  • Bainton, Roland. Here I Stand: A Life of Martin Luther. Nashville: Abingdon Press, 1978. ISBN 0-687-16894-5.
  • Brecht, Martin. Martin Luther, 3 vols. Minneapolis: Fortress Press, 1985—1993. ISBN 0-8006-0738-4, ISBN 0-8006-2463-7, ISBN 0-8006-2704-0.
  • Gavriel, Mardell J. The Anti-Semitism of Martin Luther: A Psychohistorical Exploration. Ph.D. diss., Chicago School of Professional Psychology, 1996.
  • Goldhagen, Daniel. Hitler’s Willing Executioners. Vintage, 1997. ISBN 0-679-77268-5.
  • Halpérin, Jean, and Arne Sovik, eds. Luther, Lutheranism and the Jews: A Record of the Second Consultation between Representatives of The International Jewish Committee for Interreligious Consultation and the Lutheran World Federation Held in Stockholm, Sweden, 11-13 July 1983. Geneva: LWF, 1984.
  • Johnson, Paul. A History of the Jews. New York: HarperCollins Publishers, 1987. ISBN 0-06-091533-1.
  • Kaennel, Lucie. Luther était-il antisémite? (Luther: Was He an Antisemite?). Entrée Libre N° 38. Geneva: Labor et Fides, 1997. ISBN 2-8309-0869-4.
  • Kittelson, James M. Luther the Reformer: The Story of the Man and His Career. Minneapolis: Augsburg Publishing House, 1986. ISBN 0-8066-2240-7.
  • Luther, Martin. «On the Jews and Their Lies, 1543». Martin H. Bertram, trans. In Luther’s Works. Philadelphia: Fortress Press, 1971. 47:137-306.
  • Oberman, Heiko A. The Roots of Anti-Semitism in the Age of Renaissance and Reformation. James I. Porter, trans. Philadelphia: Fortress Press, 1984. ISBN 0-8006-0709-0.
  • Rosenberg, Elliot, But Were They Good for the Jews? (New York: Birch Lane Press, 1997). ISBN 1-55972-436-6.
  • Roynesdal, Olaf. Martin Luther and the Jews. Ph.D. diss., Marquette University, 1986.
  • Rupp, Gordon. Martin Luther: Hitler’s Cause or Cure? In Reply to Peter F. Wiener. London: Lutterworth Press, 1945.
  • Siemon-Netto, Uwe. The Fabricated Luther: the Rise and Fall of the Shirer Myth. Peter L. Berger, Foreword. St. Louis: Concordia Publishing House, 1995. ISBN 0-570-04800-1.
  • Siemon-Netto, Uwe. [web.archive.org/web/20050513062432/www.lcms.org/graphics/assets/media/Lutheran%20Witness/Apr04.pdf «Luther and the Jews»] (недоступная ссылка с 15-06-2013 (3940 дней) — историякопия). Lutheran Witness 123 (2004)No. 4:16-19. (PDF)
  • Steigmann-Gall, Richard. The Holy Reich: Nazi Conceptions of Christianity, 1919—1945. Cambridge University Press, 2003. ISBN 0-521-82371-4.
  • Tjernagel, Neelak S. Martin Luther and the Jewish People. Milwaukee: Northwestern Publishing House, 1985. ISBN 0-8100-0213-2.
  • Wallmann, Johannes. «The Reception of Luther’s Writings on the Jews from the Reformation to the End of the 19th Century.» Lutheran Quarterly 1 (Spring 1987) 1:72-97.
  • Wiener, Peter F. Martin Luther: Hitler’s Spiritual Ancestor, Hutchinson & Co. (Publishers) Ltd., 1945;[www.tentmaker.org/books/MartinLuther-HitlersSpiritualAncestor.html]

Отрывок, характеризующий О евреях и их лжи

Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.