О мышах и людях
Поделись знанием:
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
| О мышах и людях | |
 | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1937 |
| Издательство: | |
«О мышах и людях» (англ. Of Mice and Men) — повесть Джона Стейнбека, опубликованная в 1937 году, рассказывающая трагическую историю двух работяг во время Великой депрессии в Калифорнии и касающаяся таких понятий, как мечта, вина и сочувствие. Книга основана на личном опыте Стейнбека, работавшего в сельском хозяйстве в 1920-е годы. Название взято из стихотворения Роберта Бёрнса «К полевой мыши, разорённой моим плугом» (англ. To A Mouse, on Turning Her Up in Her Nest, with the Plough):
- Лучшие планы мышей и людей
- Часто идут вкривь и вкось
Оригинальный текст (англ.)
- The best laid schemes o' mice an' men
- Gang aft agley
— Роберт Бернс (1785)
Обложку книги, выпущенной в издательстве Паскаля Ковичи (англ.), оформил Росс Макдоналд.
Содержание
Сюжет
Двое бродячих работяг, Джордж и Ленни, скитаются по Калифорнии во время Великой депрессии в поисках работы. Джордж — умный и осторожный человек, его друг Ленни — умственно отсталый, но богатырски сильный парень (также он любит всё маленькое, особенно мышей). Вместе они приходят на ферму близ Соледада с целью подзаработать на сезонных полевых работах. Ленни мечтает о кроликах и других домашних животных, а Джордж поддерживает эту мечту, рассказывая ему об их плане купить небольшой участок и жить в своё удовольствие. На ферме к ним без повода придирается Кёрли («Кудряш»), сын владельца фермы. Позже он начинает избивать Ленни, который боится, как ребёнок, но Джордж кричит ему, чтобы он дал сдачи. Ленни просто хватает Кёрли за кисть, отчего кости в ней дробятся.
В один день, когда все работники участвуют в соревновании по метанию подковы, Ленни играет со щенком в хлеву и случайно убивает его, когда заходит жена Кёрли и начинает разговор, из которого становится ясно, что она несчастлива. В ходе разговора Ленни так же ненарочно убивает женщину, не соразмерив свою силу, и убегает.
Узнав об убийстве, Кёрли и работники фермы пускаются в погоню, чтобы линчевать Ленни. Джордж опережает их и, найдя своего спутника, убивает его выстрелом в затылок, чтобы спасти его от мученической смерти, которая ожидала бы его в руках Кёрли.
Ленни в представлении Стейнбека символизирует народ, не осознающий своей силы. И повесть можно рассматривать как притчу об огромной его энергии, лежащей под спудом, которая, слепо прорываясь наружу, почти всегда несёт разрушение[1].
Действующие лица
- Джордж Милтон (George Milton) — бродячий работяга, друг Ленни. Всегда помогает ему и старается выручить и защитить его.
- Ленни Смолл (также Ленни Хили, Lennie Small) — умственно отсталый, но физический очень сильный работяга, друг Джорджа. Мечтает о собственной ферме и о домашних животных.
- Кенди (также Огрызок, Candy) — старый однорукий работяга.
- Кёрли (также Кудряш, Curley) — сын владельца фермы, боксёр.
- Жена Кёрли — одинокая женщина, променявшая собственные мечты на жизнь с Кёрли.
- Слим (также Рослый, Slim) — всеми уважаемый, сильный работник.
- Крукс (также Горбун, Crooks) — горбатый чернокожий конюх.
- Уит (Whit) — работник на ферме.
- Карлсон (Carlson) — работник на ферме.
Экранизации
Повесть была экранизирована Льюисом Майлстоуном в 1939 году (в роли Джорджа - Бёрджесс Мередит, в роли Ленни - Лон Чейни-младший), а также Гэри Синизом в 1992 году.
Упоминания в популярной культуре
- «О мышах и людях» — любимая книга Сойера в телесериале «Остаться в живых». Несколько раз Сойер цитирует её в разговорах с другими, также книгу цитировал Бен. Также актёр Джон Терри, сыгравший в сериале Кристиана Шепарда, играл в экранизации этой повести 1992-го года.
- Of Mice and Men — песня американской группы Megadeth на альбоме 2004 года The System Has Failed.
- Цитаты из книги несколько раз встречаются в мультфильмах Merrie Melodies и Looney Tunes.
- Название книги обыгрывается в фильме «Королевство полной луны», в котором герои читают статью в газете под заголовком «Кто мы: мыши или люди?»
- Of Mice & Men — американская металкор группа.
- Низкие люди в желтых плащах - повесть Стивена Кинга.
- 11/22/63 — роман Стивена Кинга.
- Of Orcs and Men — компьютерная игра в жанре RPG о восстании орков против поработивших их людей.
- «О мышах и людях» — название одной из серий американского телесериала «Гримм». В заставке к серии приводится цитата из книги, а в самом сюжете — немало отсылок.
- Книгу читают и цитируют в фильме Man on Fire 1987-го года.
- В сериале «Бывает и хуже» в 17-й серии 3-го сезона Блок читает повесть и кратко рассказывает сюжет своему брату.
- В сериале Любовники (телесериал) в 1-ой серии 2-ого сезона Ноа обсуждает конец книги с Гарри.
- В шестом сезоне анимационного сериала "Царь горы" (King of the Hill) в серии "Of Mice and the Green Men" сын главного героя Бобби репетирует пьесу "О мышах и людях" для постановки школьного драмкружка.
См. также
- О мышах и людях (фильм, 1939)
- О мышах и людях (фильм, 1992)
- Мультфильмы Henpecked Hoboes и Red Hot Rangers
- Зелёная миля — роман Стивена Кинга 1996 года и снятый по нему фильм.
Напишите отзыв о статье "О мышах и людях"
Примечания
- ↑ А. Зверев. Джон Стейнбек // Энциклопедия для детей. Всемирная литература. Ч. 2 / глав. ред. В. Володин— М: Аванта+, 2001. — С. 541.
Ссылки
- К полевой мыши, разорённой моим плугом, Роберт Бёрнс, 1785 год
- [www.fedpo.com/BookDetail.php?bk=200 Of Mice And Men] (фотографии первого издания), fedpo.com (Проверено 4 апреля 2010)
- [www.free-book-summary.com/of-mice-and-men.html Of Mice and Men], free-book-summary.com (Проверено 4 апреля 2010)
Отрывок, характеризующий О мышах и людях
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
