Ли-2

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ПС-84/Ли-2»)
Перейти к: навигация, поиск
Ли-2
Тип общего назначения
Разработчик Борис Павлович Лисунов, главный инженер
Производитель завод №84, ныне ТАПОиЧ, завод №126 ныне, КнААЗ
Начало эксплуатации 1942 год
Статус эксплуатация прекращена
Основные эксплуатанты ВВС СССР
Аэрофлот
Годы производства 19391953
Единиц произведено 6 157
Базовая модель Douglas DC-3
 Изображения на Викискладе
Ли-2Ли-2

Ли-2 — советский военно-транспортный самолёт, производство которого было начато в 1942 году в Ташкенте на базе пассажирского самолёта ПС-84 (1939), созданного, в свою очередь, на базе лицензионного производства американского Douglas DC-3.





История

В 1935 году государственная комиссия под руководством А. Н. Туполева через «Амторг Трейдинг Корпорейшн» закупила в США самолёт Douglas DC-2[1]. После всесторонних испытаний, выполненных ЦАГИ, 21 марта 1936 года Советом труда и обороны было принято решение о приобретении лицензии на его производство в СССР. Летом того же года в США прибыла специальная комиссия под руководством начальника ЦАГИ Н. М. Харламова. К покупке был выбран более совершенный DC-3. 17 июля был подписан договор с компанией «Douglas Aircraft Company» на сумму 340 000 рублей, сроком на три года. Предметом договора была не только покупка лицензии и готового экземпляра, но и стажировка советских специалистов на заводах фирмы. В рамках этого договора в 1937—1938 годах у фирмы было закуплено ещё около 18 самолётов DC-3.

Производство нового самолёта осваивали на заводе № 84 имени В. П. Чкалова в Химках, под руководством В. М. Мясищева — главного конструктора конструкторского бюро завода (КБ-6). К началу ноября 1938 года из деталей, привезённых из США, на заводе был собран первый самолёт. С сентября по декабрь 1939 года машина успешно прошла государственные испытания и была рекомендована к выпуску. Машина получила обозначение ПС-84 (Пассажирский самолёт завода № 84).

Перепроектирование и внедрение машины осуществляло конструкторское бюро (КБ) завода под руководством А. А. Сенькова, заменившего арестованного Мясищева. Летом из советских материалов был собран первый самолёт. К концу года удалось собрать шесть машин. В 1940 году производство ПС-84 было налажено в Казани на заводе № 124 вместо ТБ-7, но после выпуска десяти машин производство свернули. В 1940 году начали строительство завода в Ташкенте, который планировали под выпуск этих самолётов.

С середины 1940 года началась активная эксплуатация ПС-84. Аэрофлот располагал 12 самолётами ПС-84 и таким же количеством DC-3; последние использовались для международных линий, а ПС-84 обслуживал внутренние (в основном дальние, такие, как Москва — Иркутск). Самолёт называли комфортабельным[2].

С сентября 1942 года, после эвакуации в Ташкент, стали выпускать военную версию ПС-84, которая получила обозначение Ли-2 по имени главного инженера завода Б. П. Лисунова[3], руководившего строительством этого самолёта.

Самолёт представлял собой DC-3, конструкторская документация которого была переработана с переводом в метрическую систему мер с учётом использования советских материалов. В конструкцию, по сравнению с DC-3, были внесены некоторые непринципиальные изменения. Двигатели не копировались, использовался имевшийся близкий аналог — двигатель М-62 А. Д. Швецова мощностью 1000 л. с., советская версия применявшегося на DC-3 двигателя Wright R-1820 Cyclone 9.

В 1942—1945 годах на ташкентском авиазаводе было произведено 2258 самолётов Ли-2. Эти самолёты, наряду с ДБ-3, стояли на вооружении дальнебомбардировочных полков и широко использовались в качестве ночных бомбардировщиков, для чего в подвижной авиаремонтной мастерской (ПАРМ) или на авиаремонтном заводе устанавливали держатели внешней подвески (максимальной нагрузкой были четыре бомбы типа ФАБ-500) и бомбовый прицел снаружи на борту кабины (штурману приходилось высовывать голову). Для защиты от истребителей в лючке, в корме грузовой кабины устанавливали пулемёт. Иногда стрелковые точки монтировали в задних окнах грузовой кабины (7,62-мм пулемёты ШКАС, скорострельность 1800 выстрелов в минуту). В заводских условиях самолёт переделывали основательно: ставили турель вверху (12,7-мм универсальный пулемёт Березина), в полу прорезали люк, монтировали самодельные створки, а в грузовом отсеке сооружали конструкцию, на которую устанавливали кассетные бомбодержатели. Но кардинально переделанные Ли-2 уже не могли использоваться в качестве транспортных машин, тогда как самолёт часто использовался по двойному назначению — регулярно перевозили людей, грузы к партизанам, в тыл противника, осуществляли парашютное десантирование и т. д. Самолёты эти хорошо знали и любили в войсках, все без исключения модификации называя «Дуглас».

С 1946 года началось производство пассажирских вариантов Ли-2П и транспортных Ли-2Т. Их производство велось как на Ташкентском авиазаводе, так и на авиационном заводе в Комсомольске-на-Амуре (до 1950 года).

В 1950-х годах ташкентский авиазавод обратился к КБ Антонова с просьбой помочь в доработке самолёта для полётов в горах на большой высоте. Результатом сотрудничества стала модификация Ли-2В (В — высотный).

Производство Ли-2 и его модификаций на Ташкентском заводе было прекращено с 1 апреля 1953 года в пользу нового типа самолетов Ил-14.

После Второй мировой войны самолёты этого типа продолжали пассажирские и грузовые перевозки на местных авиалиниях СССР. Их постепенный вывод из эксплуатации и списание начались во второй половине 1950-х в связи с заменой их на более совершенные самолёты Ил-12 и Ил-14.

10 октября 1973 года из-за неисправности топливной системы самолёт Ли-2 (борт СССР-71209) потерпел катастрофу вблизи аэропорта Ташауз. Погибли пять человек. После этого инцидента эксплуатация самолёта Ли-2 в гражданской авиации СССР была прекращена[4].

Ещё несколько лет продолжалась эксплуатация самолёта в других ведомствах: (Министерство обороны СССР, Министерство авиационной промышленности СССР и т. п.). Последние самолёты Ли-2 были сняты с эксплуатации в СССР в конце 1970-х годов.

Аэродинамическая схема

Двухмоторный поршневой низкоплан с убирающимся шасси с хвостовым колесом и однокилевым оперением.

Тип

Средний транспортный самолёт

Лётно-технические характеристики

Лисунов Ли-2:
Параметр Показатель
Длина, м 19,66
Размах крыла, м 28,81
Высота хвоста, м 5,16
Площадь крыла, м² 91,7
Двигатели Два М-62ИР
Мощность 2х1000 л. с.
Макс. скорость, км/ч 320
Крейсерская скорость, км/ч 290
Дальность полёта, км 2560
Фюзеляж Узкий
Высота полёта, м 7350
Взлётный вес, кг 7700
Макс. взлётный вес, кг 10500

Модификации

Советский Союз
ПС-84 Основным вариантом самолёта был пассажирский ПС-84 (Ли-2П) (Пассажирский Самолёт) с 14—28 сидячими местами.
Отличия от DC-3: уменьшенный размах крыла, меньшая масса без груза, боковая дверь на правой стороне и менее мощные двигатели
Ли-2 Военный транспортный самолёт с дополнительным оружием для защиты (название с 17 сентября 1942)
Ли-2Д Версия ЛИ-2 для сброса парашютистов (1942), 1 шт. 12,7 мм (иногда 7,62 мм иногда спаренный) оборонительный пулемёт в верхней части фюзеляжа
Ли-2ВВ Версия бомбардировщик (Военный Вариант) Ли-2 (1942), 4 × ФАБ-250 (1т) или 2 × ФАБ-500+2хФАБ-250 (1,5т) или с перегрузом — 4 × ФАБ-500 (2т), 1 шт. оборонительный пулемёт в верхней части фюзеляжа и 2 шт. 7,62 мм оборонительных пулемёта в задних боковых частях фюзеляжа
Ли-2В Версия самолёта для наблюдения погоды, для больших высот (1956), с двигателями АШ-62ИР, снабжёнными турбокомпрессорами ТК-19 и винтами АВ-7НЕ-161.
Ли-2П Послевоенная пассажирская модификация (1945). В салоне устанавливалось от 15 до 24 пассажирских кресел, имелся туалет и багажный отсек. Главная дверь стала открываться наружу, как у довоенных ПС-84.
Ли-2Т Послевоенная транспортная модификация (1945). Так же на базе Ли-2Т было собрано несколько штабных самолетов со сто­лом для совещаний и креслами вокруг него.
Югославия
Li-3 ЛИ-2 с оригинальными двигателями DC-3 типа Pratt & Whitney R-1830
Польша
Li-2T(sb) Учебные бомбардировщики на базе Ли-2

Аварии и катастрофы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Прочие сведения

  • На самолёте Ли-2 9 мая 1945 года в Москву из Берлина были доставлены акт капитуляции Германии и Знамя Победы.
  • Существуют самолёты Ли-2, установленные на постаменте в качестве памятника: в частности, в аэропорту Елизово (Петропавловск-Камчатский), в городах Байконуре[21], Салехарде, Комсомольске-на Амуре[22], посёлке Черском[23], посёлке Храброво Калининградской области, поселке Гаровка-2 под Хабаровском. В Новосибирске на территории одной из войсковых частей также находится Ли-2, в Ташкентском авиационном производственном объединении имени Чкалова на аллее музея самолётов. Ещё один самолёт Ли-2 стоял на территории пионерского лагеря в городе Ирпени Киевской области (1986 год), дальнейшая судьба неизвестна. Ещё один самолёт на Украине был установлен в Парке Победы в Полтаве и был переоборудован под детский кинотеатр. В Куйбышеве (теперь Самара), в пионерском лагере «Орленок», в 1967—1991 стоял Ли-2, принадлежавший заводу «Прогресс». В парке отдыха города Северодвинска самолёт Ли-2 использовался в качестве детского кинотеатра до 1985 года, после 1990 года был утилизирован. Этот самолёт стоял также возле дворца пионеров «Мемориал» в Кирове до конца 1989 года. Музей завода 411ГА Минеральные Воды.
  • Последний в России летающий самолёт Ли-2 (бортовой номер 01300 ФЛА РФ) уничтожен в катастрофе вблизи аэродрома Мячково 26 июня 2004 года, в которой погибло четыре человека, повреждено три жилых дома в деревне Заозерье[24]. Ли-2 с заводским номером 23441605 был выпущен в транспортном варианте в 1952 году на Ташкентском авиационном заводе. Двадцать лет он применялся в Центральном аэроклубе имени Чкалова ДОСААФ СССР для перевозок сборных СССР по самолётному, планерному, парашютному спорту. Налёт воздушного судна составил 6587 часов 37 минут, 3000 посадок и пять капитальных ремонтов, затем самолёт был списан и хранился на Тушинском аэродроме в Москве. В марте 1992 года группа энтузиастов приступила к восстановлению Ли-2, 13 ноября 1992 года самолёт с разрешения Лётно-испытательного института имени Громова вновь поднялся в воздух.
  • Команда венгерских авиареставраторов восстановила, оформила в фирменных цветах авиакомпании Malev и подняла в воздух Ли-2. Этот самолёт демонстрировался на выставке ILA 2012 в Германии, куда прибыл из Будапешта по воздуху [www.forumavia.ru/forum/2/7/352316988887618756081348562027_1.shtml?topiccount=9 Отчёт одного из участников перелёта.].
  • Один из последних самолётов 1953 года выпуска (заводской номер 33444309, бортовой «56») служил в составе ВВС Ленинградского военного округа. В 1977 году прибыл своим ходом из Ленинграда в Липки (аэродром в окрестностях Минска) и перевезён оттуда в Минск, где был установлен на открытой площадке музея истории Великой отечественной войны[25].
  • В народе самолёт назывался «2 ли», тем самым иронично намекая на две частицы «ли» во фразах «взлетит ли» и «сядет ли».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3055 дней]

Ли-2 в кино

  • Мужество (1939)
  • Воздушный извозчик (фильм) (1943)
  • Два капитана (1955) — Ли-2 изображает самолёт полярной авиации (1940 год)
  • ЧП (фильм 1954 года) — Ли-2 увозит на родину часть экипажа советского танкера, захваченного чанкайшистами.
  • Максим Перепелица (фильм 1955 года) — Ли-2Д используются для массированной выброски воздушного десанта во время учений (1950-е).
  • При исполнении служебных обязанностей (фильм 1963 года) — Ли-2 в полярной авиации.
  • Офицеры (фильм) (1971) — на Ли-2 улетает герой В. Ланового комдив Варрава после встречи с Любой (конец 1930-х).
  • Семнадцать мгновений весны (сериал) (1973) — Ли-2 изображает немецкий самолёт, из которого выходит герой В. Ланового — генерал Карл Вольф (1945 год).
  • Сволочи (фильм) (2005) — Ли-2 показан в ролях транспортного и десантного самолёта (1943 год).
  • Перегон (фильм) (2006) — Ли-2 изображает своего прототипа — Douglas DC-3, который увозит американских лётчиков-перегонщиков обратно в США (1943 год).
  • Дайте жалобную книгу (1964) — Ли-2 показан в дальневосточном аэропорту.
  • Диверсант (телесериал) (2003) — Ли-2 используется для заброски советской разведгруппы в Польшу. В фильме снимался последний в России летающий Ли-2 (бортовой номер 01300 ФЛА РФ), вскоре после съёмок он разбился.

Самолёт Ли-2 или ПС-84 можно увидеть во многих фильмах 1940-х — 1950-х годов или в фильмах о событиях тех лет. Появление этого самолёта в кадре создаёт у зрителя однозначную привязку к этой исторической эпохе. После снятия последних самолётов с эксплуатации в конце 1970-х, в фильмах снимались или только стоящие на земле самолёты, или компьютерные модели. Также до 70-х годов Ли-2 снимался в кино про Великую Отечественную войну в «ролях» советского дальнего бомбардировщика Ил-4 и немецкого военно-транспортного самолёта Юнкерс Ю-52 после незначительных доработок.

Напишите отзыв о статье "Ли-2"

Примечания

  1. Под обозначением URSS-M25 эксплуатировался на линиях Москва — Прага, Москва — Берлин. Разбился в 1938 году недалеко от Бухареста.
  2. Перед началом летней воздушной навигации. // Известия. — № 85 (7461). — 11 апреля 1941.
  3. [www.airforce.ru/staff/who_is_who/l/l.htm Лисунов Борис Павлович]
  4. [www.airdisaster.ru/database.php?id=203 Катастрофа Ли-2 Туркменского УГА близ а/п Ташауз]
  5. [www.airdisaster.ru/database.php?id=2008 Катастрофа Ли-2 в районе горного массива Райиз Полярного Урала (борт СССР-Ж115), 21 декабря 1948 года. // AirDisaster.ru — авиационные происшествия, инциденты и авиакатастрофы…]
  6. [www.airdisaster.ru/database.php?id=643 Авария Ли-2 2-го авиаотряда УВТ Дальстроя МВД СССР]
  7. [www.airdisaster.ru/database.php?id=940 Катастрофа Ли-2 Таджикского ТУ ГВФ близ Рушана]
  8. [www.airdisaster.ru/database.php?id=631 Авария Ли-2 УВТ Дальстроя в пос. Зырянка, Якутия]
  9. [www.airdisaster.ru/database.php?id=938 Катастрофа Ли-2 Свердловской авиагруппы ЗС ТУ ГВФ близ а/п Минеральные Воды]
  10. [www.kinosozvezdie.ru/actors/chapligin/chapligin.html В этой катастрофе погиб актёр и режиссёр Николай Николаевич Чаплыгин (1904—1953)]
  11. [www.airdisaster.ru/database.php?id=937 Катастрофа Ли-2 Северо-Кавказского ТУ ГВФ близ а/п Харьков]
  12. [www.airdisaster.ru/database.php?id=908 Катастрофа Ли-2 Туркменского ТУ ГВФ близ Ставрополя]
  13. [www.airdisaster.ru/database.php?id=907 Катастрофа Ли-2 Западно-Сибирского ТУ ГВФ близ Бердска]
  14. 1 2 [chelchel-ru.livejournal.com/1095148.html Памятники лётчикам или более 50 лет тому назад ]
  15. [www.airdisaster.ru/database.php?id=881 Катастрофа Ли-2 МТУ АСП и МВЛ ГВФ близ Шарьи (борт СССР-65706), 31 августа 1963 года. // AirDisaster.ru — авиационные происшествия, инциденты и авиакатастрофы в СССР и России …]
  16. [aviation-safety.net/database/record.php?id=19700305-0 CCCP-58340 Accident description]. Aviation Safety Network. Проверено 11 октября 2010. [www.webcitation.org/65cjQr3GU Архивировано из первоисточника 21 февраля 2012].
  17. [www.airforce.ru/history/li-2_arctic/index.htm Авария во льдах Арктики // airforce.ru]
  18. [www.airdisaster.ru/database.php?id=609 Катастрофа Ли-2 Воронежского авиазавода в Кировской области (борт CCCP-48982), 07 сентября 1973 года. // AirDisaster.ru — авиационные происшествия, инциденты и авиакатастрофы …]
  19. [www.airdisaster.ru/database.php?id=891 Катастрофа Ли-2 Уральского УГА близ а/п Киров (борт СССР-73960), 22 марта 1974 года. // AirDisaster.ru — авиационные происшествия, инциденты и авиакатастрофы в СССР и России -…]
  20. [www.airdisaster.ru/database.php?id=439 Катастрофа Ли-2 ЛИИ им. Громова в Удмуртии]
  21. [meteocenter.net/photo/baikonur/smlt2_2.jpg Самолёт Ли-2 в городе Байконур]
  22. [www.dc3history.org/russianli2.html Русские Ли-2] на сайте dc3history.org
  23. [www.tema.ru/travel/chexp-3/IMG_4680.jpg Самолёт Ли-2 в посёлке Черский] Сайт Артемия Лебедева
  24. [www.aviaport.ru/digest/2004/06/28/80617.html Пике на деревню]
  25. [aircraft-museum.ucoz.ru/index/li_2/0-15 Музей авиационной техники — Боровая — Ли-2]

Ссылки

  • [scalemodels.ru/modules/photo/viewcat_cid_144.html 40 фотографий Ли-2 из Музея в Монино]
  • [www.airwar.ru/enc/cww2/li2.html Ли-2]
  • [combatavia.info/index3li2.html Ли-2 (средний транспортный самолет)]
  • [www.airpages.ru/cgi-bin/pg.pl?nav=ru95&page=li2 Средний транспортный самолет Лисунов]

  Ли-2 [maps.google.com/?q=googis.info/load/0-0-0-660-20 Google Maps]  [googis.info/load/0-0-0-660-20 KMZ] (файл меток KMZ для Google Earth)

  • [kraevushka.livejournal.com/230339.html#cutid1] — катастрофа ЛИ-2 в Красноярске 17 ноября 1942 года
  • [gapeenko.net/persons/71-pogib-na-vzlete.html Погиб на взлете.] ЛИ-2 в Игарке, статья о полярных лётчиках (статья об Ил-4)
  • [retrovtap.ru/ сайт «Военно-транспортная авиация СССР»] Воспоминания военных лётчиков, фото Ли-2 и других самолётов

См. также

Отрывок, характеризующий Ли-2

– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.