Руотсалайнен, Пааво

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пааво Руотсалайнен»)
Перейти к: навигация, поиск

Пааво Руотсалайнен (фин. Paavo Ruotsalainen, швед. Påhl Henrik Ruotsalainen также известный как Löyhkä-Paavo примерное значение — Павлуша-дурачок; 9 июля 1777, Лапинлахти, — 27 января 1852, Нильсия, Великое княжество Финляндское) — финский лютеранский проповедник-мирянин, лидер одного из движений веры.





Биография

Пааво родился в семье зажиточного крестьянина Вилппу Руотсалайнена и Анны Хелены Сван, дочери пастора. Мальчик рано научился читать и получил от своего дяди в подарок Библию, которую уже в детстве прочитал несколько раз. На конфирмацонных экзаменах он показал отличные познания, однако систематического обучения не получил, оставаясь самоучкой. Сам Пааво говорил, что закончил «Академию сосновой фабрики».

В конце XVIII века в Финляндии началось очередное пробуждение, когда Евангелие начали проповедовать миряне. Одним из лидеров движения стал кузнец Яакко Хёгман (фин.), поездка к которому в 1799 году изменила жизнь юноши. Помимо духовных наставлений проповедник подарил Пааво молитвенник Томаса Уилкокса «Дорогие капли мёда». Вдохновлённый юноша сам начинает проповедовать и достаточно быстро вокруг него образовалась группа последователей; особенно значимой стали помощь зажиточного крестьянина Лаури Юхана Нисканена. Тем не менее материальное положение Пааво оставалось сложным. В 1817 году он с группой крестьян из окрестных деревень пытался эмигрировать в Польшу, привлечённый слухами о том, что там бесплатно раздают земли. Однако поездка закончилась в Выборге, так как Пааво имел просроченный паспорт. Он ещё несколько раз менял место жительства, пока не обосновался окончательно на острове Ахолансаари.

В 1822 году Пааво ездил в Петербург для разговора с епископом Закариасом Сигнеусом. В следующем году проповедника посетил епископ из Порво Йохан Моландер (фин.).

В 20-х годах XIX века на юге Финляндии было несколько пиетистских движений, которые достаточно часто находились в не слишком дружественных отношениях между собой. Однако Пааво смог найти единомышленников в лице пастора из Юливиеска Йонаса Лагуса (фин.) и помощника пастора из Нивала Нийло Кустаа Малмберга (фин.). Деятельность Руотсалайнена привлекла к себе внимание официальных церковных властей, которые привлекли мирянина-проповедника к суду за нарушение конвентикельплаката от 1726 года, регулировавшего проведение внецерковных духовных мероприятий. Пааво был приговорён к штрафу, однако подобные преследования только сплотили его приверженцев.

Пааво совершал множество поездок по стране, проповедуя Евангелия. При отсутствии возможности пользоваться транспортом он шёл пешком. Считается, что в итоге общая протяжённость его путешествий составила более 40 000 километров. Помимо восточной Финляндии, он побывал и на юге страны, в том числе в Хельсинки, отчего получил шуточное прозвище «пастор двух епархий».

Конец жизни Руотсалайнена был омрачён конфликтом с бывшими соратниками Хенриком Ренквистом (фин.) (из-за разногласий по поводу молитв на коленях) и Фредриком Габриэлем Хедбергом (фин.) (с которым спорил о природе веры, причём делал это в резкой форме, в том числе сравнивал оппонента с Иудой), в результате чего в движении произошёл раскол. Помимо этого Пааво критиковали за грубоватый язык и употребление алкоголя. На фоне этих нестроений проповедник скончался в 1852 году. В отличие от других подобных течений (например, лестадианства) движение Руотсалайнена постепенно заглохло после его смерти.

Взгляды

Руотсайлайнен учил, что человек ничего не может сам сделать для своей духовной жизни. Человек может лишь, имея «веру в тоске», уповать на Бога и ждать Его ответа. Однако, несмотря на это, грешник должен стремиться обрести уверенность в том, что Бог ради Иисуса может спасти и его, поэтому и в радости, и в печали человек должен обращаться к Богу и уповать на Него.

Упоминания в искусстве

В 1975 году финский композитор Йонас Кокконен на либретто Лаури Кокконена написал оперу «Последние искушения»[1]. Главным героем этой оперы стал Пааво Руотсалайнен.

Напишите отзыв о статье "Руотсалайнен, Пааво"

Примечания

  1. Большая Российская энциклопедия: В 30 т. / Председатель науч.-ред. совета Ю. С. Осипов. Отв. ред С. Л. Кравец. Т. 14. Киреев — Конго. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2009. — 751 с.: ил.: карт.

Литература

Ссылки

  • [vbrg.ru/articles/istorija_vyborga/istoricheskie_lichnosti_nashego_goroda/paavo_ruotsalajjnen/ Пааво Руотсалайнен на Выборском портале] (рус.)
  • [www.aholansaari.fi/historiaru.html История Ахолансаари] (рус.)


Отрывок, характеризующий Руотсалайнен, Пааво

Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.