Паальцов, Генриетта

Генриетта Паальцов
Дата рождения:	1788(1788)
Место рождения:	Берлин
Дата смерти:	30 октября 1847(1847-10-30)
Место смерти:	Берлин
Род деятельности:	прозаик
Жанр:	роман

Генриетта Паальцов (нем. Henriette Paalzow, урождённая Вах (нем. Wach); 1788, Берлин — 30 октября 1847, там же) — немецкая романистка.

Биография

Родилась в 1788 году в Берлине в семье чиновника.

Работала воспитательницей, в 1816 году вышла замуж за военного — майора фон Паальцов (нем. von Paalzow) и последовала за ним в Вестфалию на Рейн. После 1821 года, когда она развелась, Генриетта жила у своего брата — художника Карла Вильгельма — в Берлине. C осени 1836 года в течение года находилась в Кёльне, но затем вернулась в Берлин, где жила до своей смерти.

Умерла 30 октября 1847 года. Была похоронена в берлинском районе Кройцберг на кладбище Friedrichswerderscher Friedhofрядом со своим братом-художником. До настоящего времени семейное захоронение на сохранилось.

Творчество

Освещая социальные вопросы времени, она с большим умением обрабатывала исторические темы и придавала им живой интерес. Особенный успех имел её роман «Godwie Castle», появившийся в 1836 году анонимно (8 изд., 1884), затем «St.-Roche» (6 издание, 1884). Большим успехом пользовались также: «Thonias Thyrnau» (7 издание, 1888) и «Jacob van der Nees» (3 издание, 1874). Собрание её сочинений появилось в 12 томах (Штутгарт, 1884).

Литература

• «Ein Schr iftstellerleben. Briefe der Verfasserin von Godwie Castle an ihren Verleger» (1855).

Ссылки

• [www.zeno.org/Literatur/M/Paalzow,+Henriette+von Henriette von Paalzow]  (нем.)
• [worldcat.org/identities/lccn-nr98-31137/ Paalzow, Henriette]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Паальцов, Генриетта

– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.