Девернин-и-Леграс, Пабло
Пáбло Деверни́н-и-Легрáс[1] (исп. Pablo Desvernine y Legrás; 1823 — 1 марта 1910) — кубинский пианист.
Учился музыке на Кубе у обосновавшегося здесь французского педагога Хуана Федерико Эдельмана, затем с 1842 г. в Париже у Ф. В. Калькбреннера; брал уроки также у Сигизмунда Тальберга. Выступал в составе фортепианного трио со скрипачом Жаном Жозефом Видалем и виолончелистом Огюстом Франкоммом, концертировал в Испании вместе со своим соотечественником Фернандо Аристи (в частности, выступив перед королевой Изабеллой II).
В 1847 г. Девернин вернулся на Кубу, где проявил себя как организатор различных музыкальных событий. В 1854 г., наряду с Аристи и Николасом Руисом Эспадеро, принимал на Кубе одного из ведущих американских композиторов XIX века Луи Моро Готшалка[2].
На рубеже 1860-70-х гг. работал в Нью-Йорке как музыкальный педагог, был одним из первых наставников Эдуарда Макдауэлла.
Девернин был женат на Каролине Гальдос, племяннице писателя Бенито Переса Гальдоса. Один из их четырёх сыновей, Пабло Девернин-и-Гальдос, стал крупным государственным деятелем, послом Кубы в США, а затем Государственным секретарём Кубы.
Напишите отзыв о статье "Девернин-и-Леграс, Пабло"
Примечания
Отрывок, характеризующий Девернин-и-Леграс, Пабло
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
