Камачо, Пабло
 Пабло Камачо
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Пабло Хесус Камачо Фигейра | |
| Родился | Каракас, Венесуэла | |
| Гражданство |  Венесуэла
| |
| Рост | 178 см | |
| Позиция | защитник | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | Депортиво Ла Гуайра | |
| Карьера | ||
| Клубная карьера* | ||
| 2007—2012 | Каракас
|
26 (1) |
| 2008—2009 | → Депортиво Италия
|
18 (0) |
| 2009—2010 | →  Эспаньол Б
|
0 (0) |
| 2012—2013 | Арагуа
|
17 (0) |
| 2013—2014 | Депортиво Ансоатеги
|
8 (0) |
| 2014—н.вр. | Депортиво Ла Гуайра
| |
| Национальная сборная** | ||
| 2007—2009 | Венесуэла (до 20 лет)
|
5 (0) |
| 2009—н.вр. | Венесуэла
|
3 (0) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. | ||
Пабло Хесус Камачо Фигейра (исп. Pablo Jesús Camacho Figueira; родился 12 декабря 1990 года в Каракасе, Венесуэла) — венесуэльский футболист, защитник, выступающий за венесуэльский клуб «Депортиво Ла Гуайра» и за сборную Венесуэлы.
Клубная карьера
Пабло Камачо начинал свою профессиональную футбольную карьеру в клубе «Каракас» в 2007 году. В 2008 году он на правах аренды перешёл в венесуэльскую «Депортиво Италия», а в 2009 году на тех же правах в испанский «Эспаньол». В 2010 году он вернулся в «Каракас», где выступал до 2012 года. Поиграв за венесуэльские «Арагуа» и «Депортиво Ансоатеги», Камачо в 2014 году перешёл в клуб «Депортиво Ла Гуайра».
Международная карьера
Пабло Камачо выступал за молодёжную сборную Венесуэлы[1] на Молодёжном чемпионате мира по футболу 2009 года в Египте.[2]
Напишите отзыв о статье "Камачо, Пабло"
Примечания
Ссылки
- [www.national-football-teams.com/player/29905.html Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
Отрывок, характеризующий Камачо, Пабло
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
