Пабьянице
| Город
Пабьяни́це Pabianice 
Показать/скрыть карты
|
Пабьяни́це (польск. Pabianice, МФА (польск.): [pabʲaˈɲitsɛ]) — город в Лодзинском воеводстве, в Пабьяницком повяте, недалеко (около 3 км) от центра воеводства — Лодзи. Второй по населению город Лодзинской агломерации и третий по населению после Лодзи и Пётркув-Трыбунальски.
Расположен среди обширных лесов, из которых берёт начало река Нер.
Пабьянице входит в состав Союза Городов Польских.
По данным на 2007 года население составляло 69 842 жителей. Площадь — 32,98 км².
История
Основан в X веке, статус города получил около 1350 года.
Благодаря этим лесам П. исстари представлял все удобства для охоты и короли польские приезжали сюда для отдыха (pobawic się, откуда, по преданию, произошло древнее название города Pobawianice).
В конце XIX — начале XX века — заштатный город Лаского уезда Петроковской губернии. В 1896 году в городе было 20 125 чел. (9672 мужчин и 10 453 женщин):
- православных 42,
- католиков 11 696,
- протестантов 3968,
- евреев 4292,
- прочих исповеданий 127.
Костёл, синагога, богадельня, 2 училища, фабрики: шерстонабивная, суконная, писчебумажная и фабрики земледельческих орудий.
Доходы города (1895) — 16450 руб., расходы 12270 руб., в том числе: на городское управление 5750 р., на благотворительные учреждения 850 руб.
Города-побратимы
Городами-побратимами Пабьяниц являются:
Напишите отзыв о статье "Пабьянице"
Ссылки
- [www.um.pabianice.pl Официальный сайт города]
- Пабианице // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Pabianice ul Zamkowa 01.jpg
Пабьянице — центр города
- Pabianice dworzec PKP.jpg
Вокзал
Координаты: 51°40′00″ с. ш. 19°22′00″ в. д. / 51.66667° с. ш. 19.36667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=51.66667&mlon=19.36667&zoom=14 (O)] (Я){{#coordinates:}}: нельзя иметь более одной первичной метки на странице
|
Это заготовка статьи по географии Польши. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Пабьянице
– Мне в Можайск.– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
