Батицкий, Павел Фёдорович

Павел Фёдорович Батицкий
Дата рождения	14 (27) июня 1910(1910-06-27)
Место рождения	Харьков, Харьковская губерния, Российская империя
Дата смерти	17 февраля 1984(1984-02-17) (73 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Сухопутные войска, Войска ПВО страны
Годы службы	1924—1984
Звание
Командовал	Войска ПВО
Сражения/войны	Японо-китайская война (1937—1945) Великая Отечественная война Гражданская война в Китае Война на истощение
Награды и премии	Иностранных государств:

Па́вел Фёдорович Бати́цкий (14 (27) июня 1910, Харьков, Харьковская губерния, Российская империя — 17 февраля 1984, Москва, СССР) — советский военачальник, Герой Советского Союза (1965), Маршал Советского Союза (1968).

Детство

Родился в Харькове, в семье рабочих, русский. В 1922 году окончил 4 класса неполной средней школы, затем — фабрично-заводское училище при Харьковском моторостроительном заводе «Серп и Молот».

Довоенная служба

В Красной армии с октября 1924 года — в возрасте 14 лет был зачислен в Харьковскую военно-подготовительную школу (прообраз суворовских училищ). В 1926 году направлен на учёбу в Военную кавалерийскую школу, которую окончил в 1929 году. С марта 1929 по май 1935 года служил в кавалерии, командовал взводом и эскадроном в Белорусском военном округе.

В 1938 году окончил с отличием Военную академию имени М. В. Фрунзе, направлен для дальнейшей службы в оперативный отдел Генерального штаба РККА офицером для особых поручений. С сентября 1939 по декабрь 1940 года находился в служебной командировке в Китае, был начальником штаба группы советских военных советников при штабе Чан Кайши. По возвращении из командировки — начальник штаба моторизованной бригады в Каунасе, в составе Прибалтийского особого военного округа. В марте 1941 года назначен начальником штаба 202-й моторизованной дивизии Прибалтийского особого военного округа.

Великая Отечественная война

В боях Великой Отечественной войны подполковник Батицкий участвовал с первого дня войны. Части дивизии упорной обороной в сочетании с контратаками нанесли большие потери противнику и на трое суток приостановили его наступление на Шяуляй.

С сентября 1941 года — начальник штаба 26-й стрелковой дивизии. С ноября 1941 года — командир 254-й стрелковой дивизии в составе 11-й армии Северо-Западного фронта. Дивизия хорошо показала себя в крайне тяжёлой и напряжённой Демянской операции 1942 года, а затем упорно обороняла северный фланг «рамушевского коридора» — единственной артерии, соединявшей полуокружённую демянскую группировку врага с его основными силами, не давая возможности противнику расширить этот коридор. В то же время неоднократные попытки дивизии перерезать пути снабжения 2-го армейского корпуса противника, оборонявшегося в Демянском котле, также не увенчались успехом.

С июля 1943 года — командир 73-го стрелкового корпуса, действовавшего на Воронежском, Степном, 1-м Украинском и 2-м Украинском фронтах. Отважно действовал в битве за Днепр, в ходе которой его корпусу пришлось форсировать Днепр дважды: сначала в сентябре 1943 года в районе южнее Канева, затем будучи переброшенным на другой участок фронта — в ноябре-декабре 1943 года в районе Черкасс. Отличился в боях при освобождении Черкасс, в Корсунь-Шевченковской операции. В Уманско-Ботошанской операции в марте-апреле 1944 года корпус Батицкого прошёл с боями свыше 200 километров, с ходу форсировал реку Прут и одним из первых пересёк государственную границу СССР и ворвался на территорию Румынии. В апреле-мае 1944 года короткое время командовал 50-м стрелковым корпусом.

С мая 1944 года до конца войны — командир 128-го стрелкового корпуса в составе 28-й армии на 1-м Белорусском и 3-м Белорусском фронтах. В ходе Белорусской операции 1944 года корпус Батицкого прорвал оборонy врага под Бобруйском, освобождал города Барановичи и Брест, форсировал реку Западный Буг. Затем переброшен в Восточную Пруссию, где действовал в Гумбиннен-Гольдапской операции, в Восточно-Прусской операции. В апреле 1945 года корпус вновь переброшен на 1-й Украинский фронт и в его составе успешно действовал в Берлинской и Пражской наступательных операциях. Представлялся к званию Героя Советского Союза, но награждён не был из-за конфликта с высокопоставленным политработником.

После войны

По март 1946 года генерал П. Ф. Батицкий командовал 128-м стрелковым корпусом.

В 1948 году окончил Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова с золотой медалью.

После академии в июне — сентябре 1948 командовал 73-м стрелковым корпусом, однако после был направлен не в Сухопутные войска, а в Войска противовоздушной обороны.

С сентября 1948 года — начальник штаба Московского района ПВО.

В феврале — сентябре 1950 года Батицкий вновь был на войне — он был назначен командующим группировкой войск ПВО района Шанхая в Китае, имея задачу прикрыть его от воздушных налётов гоминьдановской авиации с острова Тайвань. Была проведена огромная работа по созданию системы ПВО с нуля, развёрнуты несколько советских истребительных, зенитно-артиллерийских, прожекторных и радиолокационных полков, начато массовое обучение китайских военных специалистов. Потеряв от зенитного огня 6 самолётов и 1 — сбитым в воздушном бою, ВВС Гоминьдана отказались от бомбардировок китайской территории. При этом по ошибке был сбит самолёт ВВС Народно-освободительной армии Китая. Собственных боевых потерь в авиации части Батицкого не имели (по одному самолёту погибли в сложных погодных условиях и в учебном полёте из-за ошибки китайского курсанта).

С сентября 1950 года — начальник Главного штаба — заместитель главнокомандующего Военно-воздушных сил. В июле 1953 года генерал-лейтенант Батицкий, был назначен первым заместителем командующего войсками Московского военного округа.

3 августа 1953 года Батицкому П. Ф. присвоено воинское звание генерал-полковника.

23 декабря 1953 года по приговору Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, Л. П. Берия был расстрелян. Смертный приговор Л. П. Берии, по собственному желанию, лично привёл в исполнение генерал-лейтенант Батицкий П. Ф. Под актом о расстреле от 23 декабря 1953 года стоит его подпись.

С мая по август 1954 года — командующий механизированной армией.

С 27 августа 1954 года — командующий войсками Московского округа ПВО.

Из аттестации на П. Ф. Батицкого, подписанной Главнокомандующим войсками ПВО страны Маршалом Советского Союза С. С. Бирюзовым 11 декабря 1959 г.:

…Волевой, инициативный, настойчивый командир… Проявляет иногда высокомерие, излишнюю горячность, недостаточно выдержан в обращении с подчинёнными…

С марта 1965 года — первый заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР.

С июля 1966 года на протяжении 12 лет — Главнокомандующий Войсками противовоздушной обороны страны — заместитель Министра обороны СССР. Одновременно был командующим войсками ПВО Объединённых вооружённых сил — заместителем Главнокомандующего Объединённых вооружённых сил государств — участников Варшавского договора.

В 1970 году принимал участие в операции «Кавказ» — советской военной помощи Египту во время Войны на истощение.

В 1978 году освобождён от должности на основании собственного рапорта, поданного по причине несогласия с решением о передаче большой части Войск противовоздушной обороны в состав приграничных военных округов. Батицкий полагал, что такое решение нарушит систему управления войсками ПВО.

С июля 1978 года — генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Член ВКП(б) с 1938 года. Кандидат в члены ЦК КПСС с 1961 года. Член ЦК КПСС с 1966 года. Депутат Верховного Совета СССР 6—10-го созывов (1962—1984).

Жил и умер в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Воинские звания

• Полковник (27.12.1941)
• Генерал-майор (25.09.1943)
• Генерал-лейтенант (11.05.1949)
• Генерал-полковник (3.08.1953)
• Генерал армии (5.05.1961)
• Маршал Советского Союза (15.04.1968)

Награды

• Герой Советского Союза (7.05.1965 г., «за умелое руководство войсками и героизм, проявленный в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками»)
• Пять орденов Ленина (22.02.1944, 20.04.1953, 27.06.1960, 7.05.1965, 21.02.1978)
• Орден Октябрьской Революции (26.06.1970)
• Пять орденов Красного Знамени (май 1942, 3.11.1944, январь 1951, февраль 1954, 22.02.1968)
• Орден Кутузова 1-й степени (29.05.1945)
• Орден Суворова 2-й степени (23.07.1944)
• Орден Кутузова 2-й степени (19.04.1945)
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3 степени (30.04.1975)
• Почётное оружие с золотым изображением Государственного герба СССР (22.02.1968)
• 15 медалей СССР
• 16 иностранных орденов и медалей, среди них:

• Орден Возрождения Польши (ПНР)
• Орден Клемента Готвальда (ЧССР; 5.5.1975)
• Орден Знамени ВНР (ВНР)
• Орден Сухэ-Батора (МНР)
• Медаль «50 лет Монгольской Народной Армии» (МНР)
• Медаль «50 лет Монгольской Народной Революции» (МНР)
• Орден Заслуг перед Отечеством (ГДР)
• Орден Облаков и Знамени (Китайская Республика)
• Медаль «Китайско-советской дружбы» (КНР)
• Орден Народной Республики Болгария (БНР)

Литература

• А — Бюро военных комиссаров / [под общ. ред. А. А. Гречко]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1976. — 637 с. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 1).</span>
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — 832 с. — 500 000 экз.
• Маршалы Советского Союза: личные дела рассказывают. / Подг. Б. А. Омеличева. — М.: Любимая книга, 1996. — ISBN 5-7656-0012-3

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1035 Батицкий, Павел Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».

• Суржик Д. В. [100.histrf.ru/commanders/batitskiy-pavel-fedorovich/ Батицкий Павел Фёдорович]. Проект РВИО и ВГТРК [100.histrf.ru «100 великих полководцев»]. [www.webcitation.org/6HaHQYNnX Архивировано из первоисточника 23 июня 2013].

Отрывок, характеризующий Батицкий, Павел Фёдорович

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.