Павел (Вильковский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Павел и фамилией Вильковский.

Архиепископ Павел
Архиепископ Пятигорский
13 декабря 1930 — 1931
Церковь:	Русская православная церковь
Епископ Минский
октябрь 1927 — 13 декабря 1930
Предшественник:	Мелхиседек (Паевский)
Преемник:	Феофан (Семеняко)
Епископ Оханский, викарий Пермской епархии
1924 — октябрь 1927
Епископ Бакинский
январь 1919 — 26 августа 1923
Предшественник:	Григорий (Яцковский)
Преемник:	Димитрий (Добросердов)
Епископ Михайловский, викарий Рязанской епархии
1917 — 1918
Епископ Елецкий, викарий Орловской епархии
1 октября 1914 — 1917
Имя при рождении:	Павел Яковлевич Вильковский
Рождение:	23 августа 1870(1870-08-23) Николаев, Херсонская епархия, Российской империи
Смерть:	7 мая 1933(1933-05-07) (62 года) Ростов-на-Дону, СССР
Принятие священного сана:	1898 год
Принятие монашества:	1898 год
Епископская хиротония:	1 октября 1914 год

Архиепископ Павел (в миру Пётр Яковлевич Вильковский, ; 23 августа 1870, Николаев, Херсонская епархия — 7 мая 1933, Ростов-на-Дону, СССР) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Пятигорский.

Биография

Окончил Херсонское духовное училище. В 1891 году окончил Одесскую Духовную Семинарию со званием действительного студента. В 1895 году окончил Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия.

В 1895—1896 годах — корректор Синодальной типографии в Санкт-Петербурге.

В 1898 году пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха.

1903 год — заведующий русскими школами при Сан Стефанском храме в Константинополе.

С 1908 года — законоучитель коммерческих училищ в Константинополе.

С 1910 года — смотритель Торопецких духовных училищ.

С 28 июля 1911 года — ректор Таврической духовной семинарии в сане архимандрита. С декабря 1911 — настоятель Уфимского Успенского монастыря.

С 1913 года — ректор Уфимской духовной семинарии.

Архиерейство

1 октября 1914 года в Петрограде хиротонисан во епископа Елецкого, викария Орловской епархии.

В 1917—1918 года — епископ Михайловский, викарий Рязанской епархии.

Участвовал в работе Поместного Собора Российской Православной Церкви 1917—1918 годов.

В 1918 году выехал из Москвы на Украину в Херсон, где пробыл до 1919 года.

С января 1919 года — епископ Бакинский, викарий Грузинского Экзархата.

С 1923 по 1925 год находится в Москве без права выезда.

13 (26) августа 1923 года Патриархом Тихоном назначен епископом Вологодским.

С 1924 года — епископ Оханский, викарий Пермской епархии.

В 1925 году выслан в Нижегородскую губернию на три года.

С октября 1927 года — епископ Минский.

В январе 1930 года направлял заявление в Минский горсовет о положении церкви.

В октябре 1930 года упоминается уже архиепископом Минским.

С 13 декабря 1930 года — архиепископ Пятигорский.

В 1931 году ушёл на покой и уехал в Старую Руссу.

19 февраля 1933 года был арестован и этапирован в Ростов-на-Дону. 2 апреля 1933 года тройкой при ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю и Дагестанской АССР по обвинению в «участии в церковно-монархической контрреволюционной организации „Южно-Русский Синод“ под руководством митрополита Серафима (Мещерякова)» и по ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР приговорён к высшей мере наказания — расстрелу.

Приговор приведён в исполнение 7 мая 1933 года в городе Ростов-на-Дону. Место погребения неизвестно.

Ссылки

• [www.heritage.perm.ru/articles.php?lng=ru&pg=3247 Павел (Вильковский), Епископ Оханский, викарий Пермской епархии]
• [www.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/ans/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6XbuDc88Zem*cUeWfv8eici4ee8YUXu0WdOgUbueiceiZceXb8E* Павел (Вильковский Павел Яковлевич)]

Отрывок, характеризующий Павел (Вильковский)

Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.