Павлово (Кингисеппский район)

Деревня Павлово Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ленинградская областьЛенинградская область Муниципальный район Кингисеппский Сельское поселение Нежновское Координаты 59°40′59″ с. ш. 28°47′15″ в. д.59.682945° с. ш. 28.787609° в. д. / 59.682945; 28.787609    Первое упоминание 1623 год Прежние названия Павлова Население ↘120 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 81375 Почтовый индекс 188460 Автомобильный код 47 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=41221840014 41 221 840 014] Павлово Москва Санкт-Петербург Кингисепп Павлово Кингисепп Павлово

Па́влово — деревня в Нежновском сельском поселении Кингисеппского района Ленинградской области.

История

Упоминается, как деревня Pafuelofa Sacha by в Каргальском погосте (западной половине) в шведских «Писцовых книгах Ижорской земли» 1618—1623 годов.

На карте Ингерманландии А. И. Бергенгейма, составленной по шведским материалам 1676 года, обозначена как деревня Pawola.

На шведской «Генеральной карте провинции Ингерманландии» 1704 года, как Paulosova.

Как деревня Павлово она упомянута на карте Ингерманландии А. Ростовцева 1727 года.

На карте Санкт-Петербургской губернии Ф. Ф. Шуберта 1834 года обозначена деревня Павлова.

ПАВЛОВО — деревня принадлежит наследникам господ Жуковых, число жителей по ревизии: 45 м. п., 50 ж. п. (1838 год)

В пояснительном тексте к этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П. И. Кёппена 1849 года, она записана как деревня Pawela (Павлово) и указано количество её жителей на 1848 год: ижоры — 66 м. п., 52 ж. п., всего 118 человек.

Согласно карте профессора С. С. Куторги 1852 года деревня называлась Павлова.

ПАВЛОВО — деревня наследников лейтенанта Жукова, 10 вёрст по почтовой, а остальное по просёлкам, число дворов — 19, число душ — 43 м. п. (1856 год)

---

ПАВЛОВО — деревня, число жителей по X-ой ревизии 1857 года: 56 м. п., 47 ж. п., всего 103 чел.

• Pavlovo1860.jpg

  План деревни Павлово. 1860 г.

Согласно «Топографической карте частей Санкт-Петербургской и Выборгской губерний» в 1860 году деревня называлась Павлова и состояла из 22 крестьянских дворов.

ПАВЛОВО — деревня владельческая при реке Систе, число дворов — 20, число жителей: 58 м. п., 58 ж. п. (1862 год)

---

ПАВЛОВО — деревня, по земской переписи 1882 года: семей — 24, в них 63 м. п., 57 ж. п., всего 120 чел.

---

ПАВЛОВО — деревня, число хозяйств по земской переписи 1899 года — 24, число жителей: 65 м. п., 80 ж. п., всего 145 чел.;
разряд крестьян: бывшие владельческие; народность: русская — 2 чел., финская — 143 чел.

В XIX — начале XX века деревня административно относилась к Котельской волости 2-го стана Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

По данным «Памятной книжки Санкт-Петербургской губернии» за 1905 год, отрезом земли от деревни Павлово площадью 240 десятин, владели крестьяне деревни Вассакоры Семён Васильевич Ивкин и Василий Иванович Зайцев.

С 1917 по 1924 год, деревня Павлово входила в состав Семейского сельсовета Котельской волости Кингисеппского уезда.

С 1925 года, в составе Вассакарского сельсовета.

С 1927 года, в составе Котельского района.

С 1931 года, в составе Кингисеппского района.

По данным 1933 года деревня Павлово входила в состав Вассакарского сельсовета Кингисеппского района с административным центром в посёлке Нежново.

По данным 1936 года деревня Павлово являлась административным центром Вассакарского сельсовета в который входили 12 населённых пунктов, 317 хозяйств и 7 колхозов.

Согласно топографической карте 1938 года деревня насчитывала 33 двора, в деревне находился сельсовет.

C 1 августа 1941 года по 31 января 1944 года деревня находилась в оккупации.

В 1950 году население деревни Павлово составляло 161 человек.

С 1954 года, в составе Павловского сельсовета.

С 1958 года, в составе Нежновского сельсовета. В 1958 году население деревни Павлово составляло 107 человек.

По данным 1966 и 1990 годов деревня Павлово также входила в состав Нежновского сельсовета Кингисеппского района.

В 1997 году в деревне Павлово проживали 159 человек, в 2002 году — 128 человек (русские — 92 %), в 2007 году — 130.

География

Деревня расположена в северо-восточной части района к югу от автодороги Н116 и к западу от места примыкания к ней автодороги Н117.

Расстояние до административного центра поселения — 0,5 км.

Расстояние до ближайшей железнодорожной станции Котлы — 9,5 км.

Деревня находится на правом берегу реки Систа.

Демография

Численность населения
1838	1848	1857	1862	1882	1899	1997
95	↗118	↘103	↗116	↗120	↗145	↗159
2007	2010
↘130	↘120

<timeline> ImageSize = width:450 height:300 PlotArea = left:30 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:161 ScaleMajor = unit:year increment:50 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1838 color:gray1 width:1
  from:0 till:95 width:15  text:95 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1848 color:gray1 width:1
  from:0 till:118 width:15  text:118 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1857 color:gray1 width:1
  from:0 till:103 width:15 text:103 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1862 color:gray1 width:1
  from:0 till:116 width:15 text:116 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1882 color:gray1 width:1
  from:0 till:120 width:15 text:120 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1899 color:gray1 width:1
  from:0 till:145 width:15 text:145 textcolor:red fontsize:8px
bar:1950 color:gray1 width:1
 from:0 till:161 width:15 text:161 textcolor:red fontsize:8px
bar:1958 color:gray1 width:1
 from:0 till:107 width:15 text:107 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1997 color:gray1 width:1
  from:0 till:159 width:15  text:159 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2002 color:gray1 width:1
 from:0 till:128 width:15 text:128 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2007 color:gray1 width:1
  from:0 till:130 width:15  text:130 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1
  from:0 till:120 width:15  text:120 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Отрывок, характеризующий Павлово (Кингисеппский район)

Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.